Ее Таня3 сидит в своей комнатке и читает. Мы просидели с Сережей более часа, она так и не вышла. Муж ее4 тут, но не был дома; поехал в село закупать керосин, гвозди. Насколько Варенька ясна, настолько темны ее дети.

Илюша по случаю протеста Проташинского против столовых ездил 3-го дня во Мценск, в заседание красного креста, а вчера в Орел к Губернатору,5 от к[оторого] получено разрешение на столовые. Видел Стаховича, к[оторый] хочет в субботу приехать сюда. Нынче он уехал с Андрюшей на ярмарку. Соня старательно занимается помощью, но не совсем основательно, так что, для добросовестности исполнения перед жертвователями их поручений, я рад, что приехал сюда.

Был 3-го дня в Лапашине,6 где тоже надо открыть столовые. Нынче поеду через Бастыево,7 где отдам это письмо, опять в сторону Спасского,8 где устрою столовые. Муки всё не купили. Жду ответа из Воронежа.

Здесь мне во всех отношениях очень хорошо. Все мне приятны, и большие и дети. Илюша дома гораздо лучше, чем вне его.

Из Москвы ничего не знаю. Кажется, больше недели. И так покойно. Только про детей, в особенности про дочерей, хотя бы с их зубами, хочется знать. Теперь ты будешь писать. Нынче я утро писал письма, очищал старые, боясь, что явятся новые требования ответов.

Ну, вот всё существенное, кажется, написал. Просьбы мои к тебе следующие:

1) Книжка длинная на столе адресов, пожалуйста пришли поскорее. 2) Книжка должна быть, 25 лет на Кавказе, Зисермана9, часть 2-я. Она должна быть в книжн[ом] шкапу. 3) Ив[ану] Ив[ановичу] Горбунову скажи, что если желающая приехать барышня может жить на свой счет, то пусть приезжает. Дела будет много, а Андрюшу заставлять не хочется. Он не откажет, но без охоты. 4) Миша обещал мне сходить в фотографию на Тверской, подле Филиппова, и спросить у ретушера Краснова10 мои книги: Царст[во] Бож[ие], и привезти с Сашей в Ясную. Ну вот сколько просьб.

Целую тебя. Надеюсь, что тебя не суетят и ты не суетишься, и спишь хорошо, и рано ложишься. Не засиживайся по ночам. Это ужасно вредно именно тебе. —

Письмо мое не такое, какого ты желала, но не могу иначе; по почерку вижу, что я в слабом духе.

На конверте: Москва. Хамовнический пер., 21. Графине Софье Андревне Толстой.

1 От 28 апреля (ПСТ, стр. 695—696).

2 Племянница Толстого, Варвара Валерьяновна Нагорнова, жившая в своем небольшом имении, в 9 км. от Гриневки.

3 Дочь В. В. Нагорновой Татьяна Николаевна (р. 1879 г.).

4 Первым мужем Т. Н. Нагорновой был Григорий Эммануилович Волкенштейн (р. около 1874 г.). Служил в Страховом Северном обществе. Был женат на Т. Н. Нагорновой около 7 лет, после чего они разошлись.

5 Александр Николаевич Трубников (1852—1914).

6 Деревня Мценского уезда, в 11/2 км. от Гриневки.

7 Станция Московско-Курской ж. д.

8 Спасское-Лутовиново, село, где было имение И. С. Тургенева, Мценского уезда, в 6 км. от Бастыева.

9 Книга историка Кавказа Арнольда Львовича Зисермана, нужная Толстому в связи с работой над повестью «Хаджи-Мурат», см. т. 35.

10 Василий Филиппович Краснов — автор рассказа «Ходынка. Рассказ не до смерти растоптанного» — «Русское богатство», 1910, 8, стр. 152—170. См. о нем тт. 67 и 81.

706.

1898 г. Мая 1, Гриневка.

Милая Соня,

Сейчас получил посылку с письмами из Москвы и объявления, к[оторые] отсылаю. Вчера я писал тебе и возил сам письмо в Бастыево по дороге из Губаревки, куда я ездил. Очень было мне хорошо, п[отому] ч[то] делаемое дело было нужное, и оно спорилось. Голода нет, но — нужда, усиленная неурожаем, очень тяжелая, и видеть ее полезно нам. Весна совсем открылась — зеленеет всё, и соловьи, и жуки. Нынче явились из Полтавы Линденберг1 и еще бывший учитель Губонин — помогать. Я отказал им. Столовые две уже действуют.

Письмо это свезет Линденберг, кот[орый] уезжает завтра утром.

Мука куплена, по 84 к.

Занятия писательские не идут, и я не тужу, п[отому] ч[то] на досуге хорошо обдумываю и свои писанья и, главное, свою жизнь. Здоровье совершенно хорошо. Только бы желал, чтобы ты была не слишком засуечена и сама не торопилась и не тревожилась. Жду известий.

Леонтьев2 тоже предлагает свою помощь. Я в том письме писал, что приму Горбуновскую барышню; но теперь решил, что не нужно. Помогает покамест Вера Роман[овна],3 будет помогать Андр[юша] (я его постараюсь привлечь), а и не будет, то дела так мало, что Илюша, Соня и я всё управим. Целую тебя, Мишу, Таню, Сашу.

Л. Т.

На конверте: Москва, Хамовнический пер., 21. Графине Софье Андревне Толстой.

1 Герман Романович Линденберг, см. т. 53.

2 Борис Николаевич Леонтьев.

3 В. Р. Миллер, впоследствии жена А. А. Цурикова, педагог.

707.

1898 г. Мая 3. Гриневка.

Вчера получил другое твое письмо,1 милый друг. Спасибо, что пишешь, продолжай также. Я тоже пишу третье письмо, если считать маленькое, посланное в Ясную. У нас всё очень хорошо. Дай Бог, чтобы у вас всё было также, в особенности твое здоровье и душевное состояние также хорошо, как мое, которое прекрасно. Вот 2-й или 3-й день, что я перестал чувствовать и физическую и умственную слабость; и в голове укладывается суета многих впечатлений, и распределяются, как должно, по степени важности, мысли и чувства.

Третьего дня я ходил с приезжим Линд[енбергом] и другим в Каменку2 и к сожалению нашел большую нищету. Говорят, что причина ее — пьянство; но детям, женщинам, старикам от этого не легче. Назад шли полями, заблудились и много исходили, славно устали. С этими гостями дружелюбно простился. Вчера утром читал, писал письма, а после обеда ездил в Сидор[ово]3 и Никольское. Всё было хорошо. У Сережи застал на террасе кучу гостей. Два брата Цуриковы,4 три сына Нарышкина,5 учитель.6 Вернулся домой — тут Ильинская, сестра Свечина,7 и Варинька,8 сам четверт. Вечером приехал твой фаворит Стахович.9 Он хорош как и всякий человек, когда перенесешься в него и не требуешь от него того, чего он не может дать. Он здесь, и я с ним посылаю это письмо и обратно по почте статью Черткова о Духоб[орах],10 обращенную к правительственным лицам, чрезвычайно умную, новую и, главное, по кроткому, рассудительному тону очень хорошую.

Сейчас открыто 8 столовых, человек около 400, и еще две приготовлены. Больше открывать нельзя по средствам. Соня сейчас выдает приехавшим забирать. Андрюша помогает и очень мил.

Какая ужасная обида, что брат Сережа приехал без меня. Я всю зиму только мечтал его видеть, и так неудачно. Непременно съезжу к нему, или отдельно, или по дороге. Также жаль очень, что не видал М[арьи] А[лександровны], но рад, что операция ее удалась.11

Нынче вероятно приедут из Никольска гости с Сережей — 8, да здесь 2, так что у них суета. Соня и Илюша очень заботятся обо мне. Ну вот, кажется, всё описал. Опиши ты получше. Что ты? что Миша — экзамены? что Таня? Маша, мне думается, приедет сюда. —

Сплю я прекрасно и сны вижу хорошие. Прощай, целую тебя, и детей.

Л. Т.

3 мая.

Погода чудная, только сухо.

На конверте: Москва. Хамовнический пер., 21. Графине Софье Андревне Толстой.

1 От 29 апреля (ПСТ, стр. 696—697).

2 Деревня Мценского уезда, в 12 км. от Мценска.

3 Деревня Чернского уезда, в 4—5 км. от Гриневки.

4 Александр Александрович Цуриков и старший брат его — Сергей Александрович Цуриков, бывший морской офицер, помещик, мировой судья.

5 Юрий, Борис и Петр — сыновья Александра Алексеевича Нарышкина, женатого на сестре Цурикова.

6 Учитель Цуриковых — Алексей Владимирович Артюшков (р. 1874 г.), специалист по литературе и стиховедению.

7 Софья Александровна Ильинская (1856—1931), рожд. Свечина.

8 Племянница Толстого Варвара Валерьяновна Нагорнова с детьми.

9 Михаил Александрович Стахович.

10 Имеется в виду статья «Где брат твой?» Опубликована отдельной брошюрой № 11 в английском издании В. Г. Чертковa, 1898 г.

11 Операция глаза, о чем писала С. А. Толстая 29 апреля (ПСТ, стр. 697).

708.

1898 г. Мая 4. Гриневка.

Вчера писал тебе с Стаховичем, но сейчас едет Андр[юша] во Мценск за капустой, пишу еще словечко, чтоб сказать, что гости уехали, я работаю, здоров и тебя люблю.

Л. Т.

На обороте: Москва. Хамовники, 21. Графине Софье Андревне Толстой.

709.

1898 г. Мая 5. Гриневка.

Еду на Бастыево свезти письмо Англичанину,1 узнать, нет ли от тебя писем, и заехать в деревню, где открыли столовую, и вот пишу тебе два слова, чтобы сказать, что мы все благополучны вполне. Жара стоит летняя, всё распустилось вдруг: дуб, черемуха. Я утром набрал фиалок (отцветают). Дождя нет, грозы ходят кругом. —

Л. Т.

<Где мои все письма? Я ничего не получаю.>

На обороте: Москва. Хамовнический переулок, 21. Графине Софье Андреевне Толстой.

1 И. Симпсону, письмо это не сохранилось.

710.

1898 г. Мая 6. Гриневка.

Нынче, 6-го, не писал тебе, милая Соня. Теперь вечер. 10 часов. Только что приехали Маша с Колей.1 Я им очень рад. Андрюша едет завтра в Москву, и вот я с ним пишу это. Нынче был сильный дождь с градом. Это важное событие, п[отому] ч[то] жара была очень тяжелая. Я нынче только после дождя съездил в дер[евню] Каменку, где не дружное общество и столовая не ладится, так что я совсем отказал и перенесу в другую деревню. За то вчера, после того, как я тебе написал письмо на станции, я поехал дальше, в дальние бедные две дер[евни], Губаревки, и там всё идет прекрасно. Назад ехал через лес Турген[евского] Спасского вечерней зарей: свежая зелень в лесу и под ногами, звезды в небе, запахи цветущей ракиты, вянущего березов[ого] листа, звуки соловья, гул жуков, кукушка и уединение, и приятное под тобой, бодрое движение лошади, и физическое, и душевное здоровье. И я думал, как думаю беспрестанно, о смерти. И так мне ясно было, что также хорошо, хотя и по другому будет на той стороне смерти, и понятно было, почему Евреи рай изображали садом. Самая2 чистая радость, радость природы. Мне ясно было, что там будет также хорошо, — нет, лучше. Я постарался вызвать в себе сомнение в той жизни, как бывало прежде, — и не мог, как прежде, но мог вызвать в себе уверенность.

Если тебе сколько-нибудь неприятно мое желание дать денег на столовые, то посмотри на это желание comme non avenu3 и забудь.

Я управлюсь тем, что есть.

Хорошо, что Миша выдержал латынь. Очень бы за него обидно было, коли бы он опять остался.

Я совершенно здоров. Напрасно ты присылаешь эти горы провизии.

Много заняли время полученные письма, из кот[орых] многие интересны. Больше читаю, чем пишу, и не жалею, п[отому] ч[то] совсем неожиданно приходят новые мысли, к[оторые], думается, мне самому полезны. Ну прощай, целую тебя, Мишу, Сашу. Таня у Олсуфьевых, и прекрасно сделала.

Л. Т.

6