пониманию простолюдина: в нем могли бы помещаться статьи, касающиеся его общественной жизни.., статьи общеобразовательные с целью поднять нравственный уровень его развития; исторические рассказы и повести, статьи о сельском хозяйстве и ремеслах. Стоимость журнала должна быть самая незначительная, — напр., один рубль в год». (AЧ) В заключение Сибиряков просит Толстого высказать свое мнение об этом проекте народного журнала и о том, какого направления и какой программы он должен держаться. Если принять во внимание, что Толстой сам думал уже в это время о «народной городской газете» (см. его письмо № 47 от 25—27 февраля), которая должна была быть связана по мысли Черткова с «Русским богатством» (см. письмо Черткова в комментариях к п. № 46 от 24 февраля), то станет ясно, что письмо Сибирякова не могло не встретить сочувствия в Толстом. И действительно он немедленно откликнулся на него. Отклоняя просьбу Сибирякова о раздаче денег нуждающимся, так как это вовсе не соответствовало бы его взглядам, и переходя к вопросу о журнале, он пишет ему: «Вы говорите об издании народного журнала. Писать теперь мои планы было бы длинно, но, к счастью, есть в Петербурге очень мне близкий человек, Чертков, мы с ним-то и толковали о таком журнале. Я напишу ему и он, вероятно, побывает у вас… Я вперед подписываю всё то, что он вам скажет о нашей мысли журнала. Мы с ним совершенно одних убеждений и взглядов. Если вы, как я надеюсь, судя по вашему письму, сойдетесь с ним, то с божьей помощью выйдет хорошее и полезное дело». (См. т. 63.)
1 Константин Михайлович Сибиряков, сын богатого сибирского золотопромышленника, отказавшийся от всякой промышленной деятельности и тративший полученные по наследству деньги на просвещение. С 1878 по 1881 гг. издавал вместе с А. А. Жемчужниковым журнал «Слово». Одно время был близок с кружком народников и с революционерами, но отошел от них. Войдя в сношения с Толстым, поддался до известной степени влиянию его взглядов. Задуманный им народный журнал, о котором говорится в настоящем письме и в последующих, не осуществился. Тогда он решил отдать свою землю в Самарской губ. и на Черноморском побережье под христианские земледельческие общины. Но и эти начинания его в конце концов не удались. Попытки его заняться устройством сельско-хозяйственных школ были прекращены вмешательством полиции, усмотревшей в народнических стремлениях богатого человека нечто подозрительное. В последующие годы Сибиряков не раз оказывал денежную поддержку «Посреднику».
2 Илларион Михайлович Прянишников, фамилию которого Толстой ошибочно пишет Пряничников (1839—1894) — художник, член Товарищества передвижных выставок. Толстой был знаком с ним. В Дневнике его от 15 апреля 1884 г. имеется сообщение о том, что он собирается к Прянишникову, и запись : «С Пряничниковым хорошо беседовали. Сказал ему неприятную правду». Текст Толстого к картине, упоминаемой в настоящем письме, повидимому, — маленький рассказ «Девченки умнее стариков». Однако, как видно из письма Толстого к Черткову от 13—14 мая (№ 61) Прянишников не исполнил обещания сделать картинку к этому рассказу. Ее сделал в Петербурге художник-жанрист К. А. Савицкий (1845—1905), тоже член Товарищества передвижных выставок.
Отвечая 19 апреля на это письмо Толстого, Чертков пишет: «Вчера получил письмо Сибирякова с вашей припискою. Постараюсь навестить его сегодня же». Затем он говорит об исполнении поручений, данных ему Толстым в Москве, а именно — передать Л. Е. Оболенскому его согласие на напечатание письма к Энгельгардту (см. прим. 4 к п. № 56, от 7 мая 1885 г.), побывать у гимназиста Грибовского (см. прим. 9 к п. № 55 от 2 мая) и похлопотать через Елизавету Ивановну Черткову об участи заключенного, которого Чертков в письме не называет и для установления имени которого данных не имеется. Далее сообщается, что 2-я часть печатающегося в «Русском богатстве» отрывка статьи «Так что же нам делать» («Жизнь в городе»), так же как и 1-я часть, «кастрирована» цензурою; однако и в этом виде она сохраняет свое значение. «С разных сторон я слышу о сильном впечатлении, производимом тем маленьким отрывком; который уже был помещен в Русском богатстве», — пишет Чертков. Заключительные строки письма Толстого — с упоминанием о происшедшем между ними тяжелом разговоре — вызывают и со стороны Черткова такой же сдержанный и примирительный ответ. «Разговор наш и на мне оставил тяжелое впечатление — говорит он. — Но и я также вас люблю и также согласен, что если будем перед богом искать его, тогда будем всегда вместе. И теперь я чувствую себя вместе с вами». — Вторая половина письма Черткова посвящена главным образом делам «Посредника»: «Бирюков, Беликов и я, мы очень заняты устройством нашего книжного склада. Разрешение получено, помещение нанято, и очень удачно, на одной из самых людных улиц такого квартала, где много мастеровых, фабричных и студентов. Так что там и розничная продажа будет иметь большое значение. Я очень занят и не знаю, как справлюсь со всей предстоящей разнообразной работой до 1 мая — срок, назначенный для нашего выезда зa границу…» — Дело «Посредника», действительно, быстро развивалось. Через несколько дней после написания этого письма, 24 апреля 1885 г., книжный склад с лавочкой для розничной продажи книжек «Посредника» был уже открыт в упомянутом Чертковым помещении — на Большой Дворянской ул. на Петербургской стороне в доме № 25. Заведующим складом и соредактором Черткова был П. И. Бирюков. Кроме того в качестве постоянной сотрудницы редакции тогда же была приглашена Анна Константиновна Дитерихс, позднее вышедшая замуж за Черткова (см. о ней комментарии к п. № 119 от конца сентября — начала октября 1886 г.). Продавцом в лавке и счетоводом был определен деревенский друг и воспитанник Черткова, юноша П. С. Апурин (см. прим. 1 к п. № 6 от 4—6 марта 1884 г.), артельщиком и упаковщиком — мальчик Степан Переяславцев, тоже из деревенских друзей Черткова. В этом составе склад «Посредника» и начал свою быстро расширявшуюся деятельность. О том, какую роль для развития этого издательства играло участие в нем Толстого, можно судить по следующим строкам его в письме к Урусову, написанным перед открытием склада, 18 апреля 1885 г.: «Сейчас видел Сытина, торговца-издателя этих книжек. У него есть товарищи по изданию, молодые люди богатого мира [Д. А. Воропаев, В. А. Нечаев и П. И. Соколов]. Он говорил, что они сейчас только прочли письмо к Энгельг[ардту] и что чтение разъяснило для них значение этого дела издания и так подействовало на них, что они решили издавать в убыток. Торговец бумаги тотчас же спустил 11/2 к. за фунт бумаги — это тысячи рублей. Вообще сочувствие со всех сторон я вижу огромное» (см. т. 63).
54.
1885 г. Апреля 26. Москва.
Пишу вамъ отъ Сытина. Хотѣлъ съ нимъ послать назадъ свой разсказъ,1 но я очень перемаралъ его и не успѣлъ переписать, да и то не совсѣмъ доволенъ. Не лучше ли его отдать въ цензуру здѣсь? Сытинъ вамъ все передастъ. —
Немировича-Данч[енко] разсказъ превосходенъ по содержанію.2 Лучше ничего нельзя желать, но онъ невозможенъ по искусственности языка и излишествамъ описаній и природы и чувствъ. Надо попросить самого Немировича пересмотрѣть его и поправить его, имѣя въ виду чтеніе народное. — Очень бы было хорошо. Но если бы нельзя было это сдѣлать, то все-таки лучше напечатать его и такъ, какъ есть. —
Благодарю за М. Arnold.3 Мнѣ хочется набрать 10 картинокъ и 10 разсказовъ,4 и такъ и выйдетъ. Нужно только три Евангельская картины.
1 Хр[истосъ] Келера и Наг[орная] Пр[оповѣдь],5
2 Хр[истосъ] у фарисея и женщина, омывающая ноги. Текстъ я имѣю въ виду, и
И книжекъ съ Петромъ Мытаремъ6 и Сократомъ7 выйдетъ 10.
Переписанныя тетради8 я вамъ пришлю до вашего отъѣзда. Не присылаю п[отому], ч[то] всего одна маленькая. Что вы рѣдко пишете? Хорошо ли вамъ?
Л. Толстой.
Почти полностью напечатано в ТЕ 1913 г., отдел «Письма Л. Н. Толстого», стр. 16—17. На подлиннике рукой Черткова пометка: «26 апреля 1885 г.». Так как, судя по первым строкам этого письма и началу ответного письма Черткова от 29 апреля, Толстой послал письмо не по почте, а с оказией — через Сытина, Чертков имел возможность точно установить в данном случае дату написания письма.
Письмо это является ответом на небольшое письмо Черткова от 22 апреля, которое мы и приводим лишь с небольшими сокращениями: «Присылаю вам ваш рассказ, — говорит Чертков. — Пожалуйста, пришлите мне его по почте, когда исправите. Я здесь закажу к нему рисунки и пропущу через цензуру [см. ниже, прим. 1]. Я очень занят складом, так что не имею возможности написать вам письмо. Постепенно находится всё больше людей, сочувствующих нашей оценке книг и предлагающих свои услуги для пересмотра книг и составления новых, Этому много способствовали ваши последние сочинения, которые ясно выразили применение к жизни учения Христа и привлекли сочувствие многих людей, не имеющих своих определенных убеждений и стремящихся к добру. — Присылаю вам рассказ Немировича, который мне очень понравился. Хотелось бы его напечатать в наших изданиях… Как вы думаете?»
1 Очевидно, речь идет о рассказе «Где любовь, там и бог» («Дядя Мартын»), так как Толстой говорит в своем письме о посылке с Сытиным рассказа, который он «очень перемарал», а Чертков в письме от 29 апреля, упоминая о том, что посылает ему с возвращающимся в Москву Сытиным «беловой» (т. е. уже переписанный в редакции) экземпляр «Где любовь, там и бог», прибавляет: «Хорошо, если б вы просмотрели еще один раз…» Кроме того, как в настоящем письме Толстого, так и в следующем (№ 55 от 2 мая) имеются указания на то, что рассказ этот, вкратце обозначаемый им в п. № 55 «Сапожником», должен проходить цензуру и набираться в Москве. Действительно, цензурное разрешение на печатание этого рассказа было получено 24 мая 1885 г. в Москве. (Об этом рассказе см. выше прим. 1 к п. № 49 от 17—18 марта 1885 г.)
2 Василий Иванович Немирович-Данченко (р. в 1844 г.) — писатель-беллетрист, известный также своими яркими, но не всегда точными в описаниях путевыми очерками и военными корреспонденциями; сотрудник «Отечественных записок», «Вестника Европы» и целого ряда других журналов, а также газет. Большую часть жизни провел в разъездах по России и другим странам Европы. Был на Дальнем Востоке во время японской войны, события которой описывал в смело-обличительном тоне. В своих небольших рассказах из народного и военного быта проявлял свободу от национализма и неподдельную теплоту к угнетенным классам общества. — Рассказ «Махмудкины
