г. (см. также прим. 5 к этому письму).

7 Александр Иванович Эртель (1855—1908). Сын воронежского мещанина полунемецкого происхождения, служившего управляющим в разных имениях. Никакого правильного образования не получил, с 13 лет работал в качестве помощника отца, потом в качестве конторщика и кассира, но благодаря своей одаренности, умственной живости и любознательности, самоучкой достиг высокого уровня интеллигентности. Рано женившись на девушке образованного круга, арендовал хутор и пробовал хозяйничать на нем, но неудачно. Встреча в г. Усмани с писателем-народником П. В. Засодимским привела его в 1879 г. в Петербург, где он заведовал библиотекой, которую открыл Засодимский, и где познакомился с Глебом Успенским, Гаршиным и другими писателями. Засодимский же отдал в печать первый рассказ его «Переселенцы» (журн. «Русск. обозрение», 1878, 3—4). Начиная с января 1880 г. стала печататься в «Вестнике Европы» серия его рассказов, соединенных в одно произведение под заглавием «Записки степняка», обратившая на него общее внимание. Знакомство с революционерами, политические воззрения которых он не вполне разделял, но которым оказывал разные услуги в их подпольной работе, вызвали в 1884 г. арест его и заключение в Петропавловскую крепость, потом в Дом предварительного заключения. Выпущенный оттуда на поруки, он жил некоторое время в Москве. Здесь он познакомился с Толстым и с Чертковым, с которым несколько позднее у него завязалась дружба, продолжавшаяся до самой смерти его (см. биографию Черткова в комментарии к письму № 1 от 5 декабря 1883 г.). С 1885 г. до начала 1888 г. Эртель отбывал административную ссылку в Твери. В 1889 г., сдав в печать свой новый роман «Гарденины, их дворня, приверженцы и враги», переехал на хутор в Воронежскую губ. и прожил там, занимаясь сельским хозяйством и литературой, до 1896 г. За это время написано им еще два крупных произведения — «Смена» 1890 г. и «Карьера Струкова» 1895 г. Затем обстоятельства принудили его перейти на роль управляющего в крупных чужих имениях. Знакомство его с Толстым началось с того, что, перечитав в Москве, в 1885 г., его «Исповедь» и прочитав впервые «В чем моя вера», он почувствовал потребность лично поговорить с ним. В ответ на письмо его от 1 марта 1885 г., выражавшее это желание, Толстой сам пришел к нему вместе с Чертковым. 17 сентября того же года, отвечая на его просьбу прислать ему рукописные экземпляры статей «В чем моя вера» и «Так что же нам делать», Толстой склонял его писать для «Посредника»: «Попытайтесь написать рассказ, имея в виду только читателя из народа. Только бы содержание его было значительно, а вы вероятно напишете хорошо…» — говорил он в этом письме. Эртель отвечал ему на это: «О рассказе для народа я думал, да боюсь: трудное это дело… Нужно самое ничтожное количество описаний, а они в крови у нас, у цеховых литераторов…; нужно совершенное отсутствие рассуждений и монологов; нужно непрерывное развитие действия… и в конце концов непременно, во что бы то ни стало, дидактическую цель, вывод выпуклый и независимый от «рассуждений». Простота!.. Но для этой простоты, о как много нужно усилий!» (Из письма к Толстому от 24 сент. 1885) (АТ). В начале 1886 г. он посылает Толстому для «Посредника» рассказ, упоминаемый в комментируемом письме. Несмотря на не вполне благоприятный отзыв о нем Толстого, он был сдан в печать, повидимому, без каких-либо переделок и вышел в издании «Посредника» в том же году, с рисунками А. Д. Кившенко под заголовком: «Повесть о жадном мужике Ермиле», А. И. Эртеля. М., 1886 (ценз. разр. получено в Петербурге 5 марта 1886 г.). В дальнейшем «Посредником» были изданы также имеющие самостоятельное значение главы из романа его «Гарденины» под заглавием: «Рассказы Ивана Федотыча» (без фирмы «Посредника», М., 1891). Отзыв Толстого об этой книжке см. в письме его к Черткову № 215 от 17 февраля 1889 г. Отношение же его к роману «Гарденины» в целом выразилось в том, что при издании посмертного собр. соч. Эртеля он написал предисловие к этому роману, где кроме исключительного знания народного быта он отмечает «удивительный по верности, красоте, разнообразию и силе народный язык» (собр. соч. Эртеля, т. VII, М. 1909).

8 Через руки Толстого прошли к этому времени две сказки М. К. Цебриковой: «Сказка о трех мужиках и бабе-ведунье» и «Ткач и хлебопек». Вторая из них не была принята редакцией «Посредника», первая послужила материалом для подражания, о котором писал Толстому Чертков в письме от 20 декабря, как о произведении, готовящемся к печати. (См. комментарий к п. № 94 от 27 декабря.) Возможно, что при свидании с Толстым в первой половине января Чертков передал на его суд эту Сказку, которую Толстой для краткости назвал сказкой Цебриковой. Дальнейшая судьба ее неизвестна.

9 Гаутама Сиддарта, именующийся Буддою, т. е. «просветленным» (VI—V в. до н. э.), основатель религии, распространившейся под именем буддизма из северной части Индии, где жил и проповедовал Будда, в Тибете, частью — Китае, Японии и др. странах. Из биографии Будды, затуманенной легендами, более или менее установленным можно считать только то, что он принадлежал к касте кшатриев (воинов-землевладедьцев), был сыном владетельного князя, женился по своему выбору и имел сына, но, тревожимый вопросами о смысле жизни, на 30-м году жизни ушел из дома и сделался отшельником. Через несколько лет он выступил как проповедник и, основав монашествующую общину, члены которой питались подаянием, стал странствовать по городам и деревням восточной Индии, привлекая своей проповедью толпы народа, в которых представители высших каст смешивались с низшей, угнетаемой кастою. Филосовские основы его учения имели много общего с философией браманизма или, как теперь принято называть до-буддийскую религию индусов, брахманизма (о брахманизме см. прим. 5 к п. № 110 от 27—28 мая 1886 г.). Но Будда не взял от брахманов той стороны их учения, которая со времени их возобладания определяла собой весь социальный строй Индии, с его разделением народа на четыре замкнутые касты и главенством касты брахманов над всеми остальными. Общим с философией брахманизма было у Будды утверждение, что жизнь в целом есть неизбывное страдание, не прекращающееся даже со смертью, потому что смерть ведет к бесконечным перевоплощениям в ряд иных существ — людей или животных, и каждое новое существование является воздаянием за предыдущее и, смотря по тому, было ли оно подвижническим или порочным, приближением к Нирване — вечному покою — или удалением от нее. Избавление от мук жизни дается только победой над страстями, преодолением в себе «жажды жизни». На этих основах развивается буддийская мораль, очень близкая к христианской. Учение Будды не было записано им. Оно распространялось его учениками по разным областям с новыми и новыми творческими наслоениями, и сохранившиеся от него памятники письменности передают его в различных оттенках. — Толстой интересовался буддизмом уже в 1884 г. В Дневнике его от 12 сентября этого года говорится: «Читал Буддизм — учение. Удивительно. Всё то же учение. Ошибка только в том, чтобы спастись от жизни совсем. Будда не спасается, а спасает людей… Если бы некого было спасать, не было бы живни…» В числе книг, имевших на него огромное влияние в 1880-х гг. (см. Б, III, Госизд., М., 1922, стр. 141), Толстой называет относящиеся к Будде труды Эд. Шюре и Бюрнуфа. Но у Шюре имеется о Будде лишь глава в сочинении его «Les grands initiés», вышедшем в свет лишь в 1889 г. С книгой же Бюрнуфа (Eugène Burnouf, «Le Lotus de la Bonne Loi», P. 1852) он познакомился летом 1886 г., когда он уже начал приводить в исполнение мысль, высказанную в комментируемом письме к Черткову, — изложить учение Будды для «Посредника». Историю этого начатого, но не законченного труда Толстого см. в комментариях текста его, под заглавием «Сиддарта, прозванный Буддой, т. е. святой», в т. 25. Как видно из дальнейших писем Толстого к Черткову, намеченный им в этом направлении план значительно изменился: он решил писать о семи различных религиях (см. п.№ 112 от 15—16 июля 1886 г.). Но мысль об изложении для народа учения Будды не оставляла его, как и Черткова, и в 1911 г. «Посредник» в конце концов всё же выпустил книжку П. А. Буланже «Жизнь и учение Сиддарты Готамы, прозванного Буддой, т. е. Совершеннейшим, с приложением извлечений из буддийских писаний. Под редакцией Л. Н. Толстого». Кроме того, Толстой сам написал краткий законченный очерк о жизни и учении Будды, вошедший под заглавием «Будда» в 1-е изд. «Круга чтения» 1906 г. без его подписи, а в следующих изданиях — за его подписью.

10 Николай Иванович Костомаров (1817—1885) — профессор русской истории и писатель. Окончил воронежскую гимназию и харьковский университет. В своей научной работе исходил из убеждения, что не официальная история государства, а история народа и его духовной жизни должна составлять основной предмет изучения для историка, поэтому обратился к этнографическим источникам, к фольклору, изучил украинский язык. В 1839—41 гг. написал две драмы и несколько сборников стихотворений на украинском языке. Магистерская диссертация его была призвана «возмутительной по содержанию» и сожжена. В 1846 г., избранный преподавателем истории в киевском университете, он сплотил вокруг себя кружок лиц (в числе их и Т. Шевченко), увлеченных романтическим отношением к народности и мечтавших о федерации славянских народов. В 1847 г. члены кружка были обвинены в государственном преступлении. Костомаров просидел год в Петропавловской крепости, затем жил под гласным надзором полиции в Саратове. С 1859 до 1862 г. занимал кафедру русской истории в петербургском университете, причем лекции его пользовались неслыханным успехом, но в 1860-х гг. к нему вновь стали относиться как к политически-неблагонадежному, профессорская деятельность его прекратилась, и вся его энергия ушла в историко-литературную работу. Из главнейших исторических трудов его нужно отметить: «Северно-русские народоправства», Спб., 1863, «Историческое значение южно-русского народного песенного творчества» («Беседа», 1872 г.), «Русская история в жизнеописаниях главнейших ее деятелей», 1872 г. Его малороссийская легенда «Сорок лет» была издана, как приложение к «Газете Гатцука» в Москве, в 1881 г. Перечитав в начале 1886 г. эту легенду, Толстой был чрезвычайно увлечен ею и хотел, чтобы она была напечатана «Посредником» с изменением конца ее в том, что касалось общепринятой трактовки посмертного наказания зa грехи. Получить от вдовы Костомарова разрешение на перепечатку легенды ему не удалось (см. прим. 4 к п. № 97 от 23 января 1885), однако в том же году он написал заключительную главу к ней,