того, что некогда было. Дочери обѣ нездоровы — не серьезно, но не выходятъ. Я понемножку работаю и то доволенъ, то, чаще, не доволенъ своей работой. Какая работа, пока не скажу.9 Какъ ваша работа?

Дѣятельна ли Галя? Выздоровѣлъ ли Димочка? Надѣюсь, что Лиз[авета] Ив[ановна] поправилась.10 Передайте ей, пожалуйста, мое уваженіе и сердечный привѣтъ.

Наша жизнь идетъ по прежнему: также много гостей и когда я въ дурномъ горделивомъ состояніи духа, я тягочусь этимъ, когда же опомнюсь, то не обижаюсь. Какъ хорошо, покойно, когда удается не соображать о томъ, чтò предстоитъ или хочется сдѣлать, и не приписывать никакого значенія тому, чтò я могу или хочу сдѣлать, а только думать о томъ, какъ бы не ошибиться и не сдѣлать того, чего нехочетъ Пославшій меня, и не помѣшать не своему, а Его дѣлу. Пожалуйста, не возражайте на это. Я такъ убѣжденъ въ томъ, что для того, чтобы сдѣлать хорошо какое бы то ни было человѣческое дѣло, надо всѣ силы свои напрячь на то, чтобы не мѣшать дѣлу Божью, а то само выйдетъ. На велосипедѣ чтобы ѣхать (без руля), надо, главное, не смотрѣть на колесо, а впередъ, и тогда колесо пойдетъ прямо. Сравненіе не совсѣмъ подходитъ, но вы понимаете меня. Ну, прощайте пока. Будемъ почаще писать другъ другу.

Л. Толстой.

Полностью публикуется впервые. Отрывок напечатан в Б, III, стр. 263. На подлиннике надпись чернилами рукой Черткова: «№ 404 Янв. 96». Письмо написано не ранее 18 января, так как Толстой отвечает на письмо Черткова от 17 января, полученное в Москве 18 января, и не позднее

22 января, так как Чертков отвечал на это письмо 24 января.

В письме от 17 января Чертков писал: «Вчера я был у Н. Н. Страхова, поняв вас так, что он писал вам о подходящей книге для истории образования «Нового Завета». Он мне сказал, что ничего про это не писал вам. Пожалуйста сообщите мне, кто же вам об этом писал, так как мне очень хочется довести это дело до конца?

Николай Николаевич расспрашивал про вас и выразил удивление, что он не получил от вас ответа на письмо и книгу, которые вам послал. Последнюю неделю он страдал от новой болезни — сердцебиения с удушием, которые мешали ему спать по ночам и очень мучительны.

Кроме того, у него новая опухоль на нижней челюсти, которую доктора собираются вырезать. Но сам Николай Николаевич не придает этому большого значения. Может быть, подумал я, доктора не всё ему говорят. Несмотря на всё это, он имеет бодрый и живой вид.

Вот пока всё.

Да, про Шереметева я узнал, что мое письмо к нему произвело на него очень хорошее впечатление своим, как он выразился, истинно христианским тоном; письмо же Ивана Михайловича только вызвало с его стороны глумление по поводу того, что «какой-то господин просит, чтобы его убили вместе с духоборцами, которых никто не думает казнить», и т. п. Упоминаю об этом не потому, чтобы придавал цену оценке Шереметевым моего письма; но как подтверждение того, что письма в том тоне, в каком написал Иван Михайлович, и в котором нас всех так часто подмывает писать, — не достигают своей цели и только производят самое нежелательное впечатление.

Пишите же. а то я совсем соскучился по вас после Москвы. Не получая ответа от Татьяны Львовны, начинаю опасаться, не было ли мое письмо ей неприятно. Это мне было бы очень жаль, так как и к ней, и к ее сестре я чувствую одну только любовь».

1 Чертковы уехали из Москвы в Петербург 7 января.

2 Английский перевод статьи «Об искусстве», которую Толстой считал незаконченной, продолжая работать над этой темой. Об этой статье см. прим. к письму № 276.

3 H. Н. Страхов, о болезни которого писал Чертков, скончался 24 января от рака языка. Письмо Толстого к H. Н. Страхову, написанное в середине января (хранится в АТБ), было послано ему с Б. Г. Русановым, но не было ему передано, так как он находился в тяжелом состоянии и не мог принять Русанова.

4 Борис Гаврилович Русанов, сын Г. А. Русанова, находившегося в дружеском общении с Толстым, в то время студент Института путей сообщения в Петербурге.

5 Толстой имеет в виду благоприятное впечатление, которое произвело на ген. С. А. Шереметева письмо В. Г. Черткова и иронический отзыв Шереметева о письме И..М. Трегубова. Сведения об этих письмах см. в прим. к письму Толстого № 406.

6 T. Л. Толстая получила письмо от Черткова, который писал ей о том, что, как ему кажется, жизнь ее и М. Л. Толстой недостаточно содержательна и они меньше помогают своему отцу, чем хотелось, отчего он чувствует себя более одиноким. В письме от 14 января Т. Л. Толстая писала Черткову, что согласна с ним и знает, как много бы приобрела, если бы решительно изменила свою жизнь, но что у нее «вместе с тем нет того энергического желания сейчас, сию минуту, взять себя в руки и строго начать жить; ничего не дожидаясь» (AЧ). М. Л. Толстая в письме от 19 января тоже писала Черткову, что считает его. упреки справедливыми и что письмо его было ей полезно.

7 Crosby (Эрнест Кросби, о нем см. прим. к письму № 390) написал Толстому письмо, в котором писал об отношении американцев к взглядам Толстого и приводил возражения, которые ему приходилось встречать со стороны лиц, утверждающих, что учение Толстого не осуществимо на практике. Толстой ответил Кросби обширным письмом о непротивлении злу насилием, которое написал 23 декабря 1895 г., но продолжал работать над этим письмом и в январе — феврале 1896 г. На русском языке впервые напечатано под заглавием: «Письмо Л. Н. Толстого к американцу о непротивлении», изд. М. Elpidine, Genève 1896. Датировано 12 января 1896 г. Записи о дополнениях к этому письму и работе над ним есть в Дневниках Толстого от 26 января и 13 февраля (см. т. 52). Письмо к Кросби см. в т. 69.

8 Эйльмер (Алексей Федорович) Моод (Aylmer Maude, p. 1858), англичанин. Жил с 16 лет в России, хорошо изучил русский язык. Составив себе небольшое состояние работой в английских коммерческих, предприятиях в России, уехал в конце девяностых годов в Англию. Переводчик Толстого и автор его биографии: «The Life of Tolstoy» by Aylmer Maude, v. I, London 1908; v. II, London 1910.

9 Толстой работал над драмой, впоследствии названной «И свет во тьме светит». В Дневнике от 23 января Толстой отметил, что пишет драму «уже недели две» и что «написал скверно три акта».Сделав набросок драмы, Толстой в продолжение 1896 г. неоднократно принимался над ней работать, оставил эту работу, вернулся к ней в 1904 г., но она осталась всё же не вполне законченной. Напечатана впервые в «Посмертных художественных произведениях Л. Н. Толстого», т. II. изд. A. Л Толстой, М. 1911. См. т. 35.

10 Елизавета Ивановна Черткова, больная в это время инфлуэнцой.

На это письмо Чертков отвечал письмом от 24 января, в котором писал: «Посылаю вам, дорогой Лев Николаевич, согласно вашему желанию, русский оригинал статьи об искусстве. Я уже высказал вам всё, чтò считал себя обязанным, о нужности этих мыслей для людей, и теперь не стану настаивать, — но единственно для того, чтобы не приставать к вам… Вы спрашиваете, как моя работа?… Мне предстоит освободиться от накопившихся неотвеченных писем, а затем взяться за окончание статьи об отношении правительства к отказывающимся от воинской повинности и за приготовление книги о деле Хилковых. Попутно надо редактировать английские переводы ваших писаний для Kenworthy и руководить составлением книги о гонимых вообще. Как видите, дела на руках много; но я уверен, что всё, чтò нужно, само собою спокойно сделается, если только я не буду, как вы выражаетесь в дневнике (от которого, когда выписываю из него, я с трудом отрываюсь), выпускать из рук «спасительного круга воли божьей».

* 409.

1896 г. Января 23. Москва.

Получилъ ваше письмецо, милая Галя, и хочется успокоить васъ. Сулер[жицкий]1 выпущенъ и первую недѣлю просилъ, чтобы не ходили къ нему и не говорили съ нимъ, а потомъ обѣщалъ самъ придти. И пришелъ въ воскресенье. Я уходилъ и недолго поговорилъ съ нимъ, но онъ безъ меня посидѣлъ съ дѣвочками въ солдат[скомъ] мундирѣ. То чувство, кот[орое] вы выражаете въ письмѣ, я испытывалъ къ нему, но теперь — я противенъ себѣ и борюсь — я ужъ не испытываю къ нему того же и долженъ принуждать себя. Онъ измученъ, по лицу видно, и робокъ. Ив[анъ] Ив[ановичъ]2 говорилъ, что онъ хорошо по душѣ поговорилъ съ нимъ, не затрогивая больного мѣста. Я тоже также сказалъ ему, что не надо огорчаться, что, видно, такъ должно быть, но желалъ бы больше въ себѣ доброты. Ваше письмо еще яснѣе показало мнѣ этотъ недостатокъ. Постараюсь — хочется повидать его.

У насъ нынче смерть. Умеръ Нагорновъ, мужъ моей племянницы.3 Она его страстно любила. И они жили примѣрно хорошо. Его почему-то, по внѣшности его, всѣ мало любили, но никто не знаетъ про него ничего, кромѣ хорошаго. Маша только что пришла оттуда. Онъ при ней умеръ. А я не былъ, я не выхожу второй день, у меня насморкъ и простуженъ.

Вл[адиміръ] Гр[игорьевичъ] пишетъ, что онъ предложилъ Недѣлѣ4 письмо Кросби. Я не думаю, чтобы цензура пропустила (они безцензурны, но все таки спрашиваютъ), а если бы пропустила, то скорѣе отдать мнѣ хотѣлось бы «Сѣверн[ому] Вѣстн[ику]». Они очень просятъ, и имъ очень нужно, и по направленію они ближе, хотя замѣтка ихъ въ 1 № очень плоха.5 Впрочемъ, если это не будетъ неловко для В[ладиміра] Г[ригорьевича]. А то ужъ я придумаю что нибудь другое для «С[еверного] В[ѣстника]». — Хотѣлось бы статью объ искусствѣ, да очень она сомнительна. Надо бы надъ ней поработать, а всякая работа надъ ней только затягиваетъ и усложняетъ.

Ну, прощайте пока. Какъ вамъ живется?

У меня на душѣ отъ этой смерти торжественно и добро. Коли бы эта близость смерти сознавалась нами всегда. Какъ бы легче было жить, и терять, и умирать.

Л. Т.

23 Января 1896 г.

Публикуется впервые. На подлиннике черными чернилами рукой Черткова: «№ 405».

Ответ на письмо А. К. Чертковой из Петербурга, неразысканное в архивах.

1 Леопольд Антонович Сулержицкий (1872—1916). Обучаясь в Школе живописи и ваяния вместе с Т. Л. Толстой и бывая в доме Толстых, начал разделять многие взгляды Толстого. Будучи исключен из школы, был призван на военную службу, но отказался от нее, и тем не менее