(письмо Черткова от 4 марта 1909 г., прим. 4 к письму № 823).

5 Софья Александровна Стахович (1862—1942), приехала из Петербурга в Ясную Поляну 10 мая вечером.

6 О ком идет речь, не установлено.

7 Илья Ильич Мечников (1845—1916), знаменитый русский ученый-бактериолог, просил через С. А. Стахович разрешения приехать в Ясную Поляну (ЯЗ от 10 мая 1909 г.). В своих воспоминаниях от 13 мая 1909 г. H. Н. Гусев пишет: «С. А. Стахович сказала Льву Николаевичу, что его желал бы видеть профессор Мечников. По этому поводу был разговор о Мечникове и его научных занятиях. Лев Николаевич сказал, что то, чем занят Мечников: изыскание средств увеличения продолжительности жизни, не имеет значения. «Вот если бы он придумал, — сказал Лев Николаевич, что-нибудь такое, что бы могло избавлять от страданий при смерти, — это было бы хорошо. Потому что часто в агонии человек не может слова сказать, а он многое мог бы рассказать, очень многое». (См. Н. Н. Гусев, «Два года с Л. Н. Толстым», изд. «Посредник», М. 1912, стр. 279.) О посещении Мечникова см. прим. 6 к письму № 831.

8 В Овсянниково, где жила М. А. Шмидт и куда на лето приезжал И. И. Горбунов-Посадов с семьей.

9 Говорится о письме Толстого 1908 г. к индусу Таракуат Дасу. См. прим. 4 к письму № 812.

* 830.

1909 г. Мая 25. Я. П.

Поговорить с Пунгой мне не удалось, о чем жалею.1 Делаю я мало, а всё нет времени. Посылаю вам кое-что из последних моих дневников. Знаю, ч[то] вам интересно, это — то, ч[то] у меня в душе делается, так же, как мне, ч[то] в вашей душе делается. Всех дневников не посылаю, п[отому] ч[то] решил писать только для себя. А если знаешь, ч[то] будут читать, то я, по крайней мере, — не могу уже быть совсем прост и искренен с собой.2 Письмо ваше, за к[оторое] очень благодарю, я послал Гале, а мне еще не возвратили, и я, с своей беспамятностью, забыл, в чем ваш вопрос. Отвечу другой раз. Посылаю вам также письмо Амер[иканцу], к[оторое], пожалуйста, переведите. Я много над ним копался. Предмет-то оч[ень] важный. Я старался как получше, проще, яснее сказать.3 За это время всё возился с статьей — вы знаете — к[отор]ую я хочу назвать Неизбежный переворот, и пока оставил и думаю, что кончил. (Если хотите, я пришлю вам.)4 Еще копался над маленькой заметкой о том, что заповедь о любви к богу и ближнему должна быть единственной божеской заповедью для того, чтобы принести плоды, а что, как скоро рядом с нею ставят другие, мнимо божеские заповеди, то это5 только ослабляет всё значение заповеди любви.6 Тоже кончил и, если хотите, пришлю. Детск[ую] муд[рость] не писал7 — всё некогда, но начал другую худож[ественную] работу. Первую бросил, и она привлекает меня, но она совершенно вчерне, и никому показывать не хочу. Дал Саше переписывать начало.8 Пожалуйста, поощрите Сытина издать 2-ое издание старого Kp[угa] Чт[ения]. Книжка эта очень, очень нужна, и мне так всегда хочется давать ее людям, а ее нет уже. Пускай Хирьяк[ов]9 вымарывает всё опасное. Оч[ень] ему благодарен за этот его скучный труд, и пускай безжалостно марает. Как бы много ни вымарал, останется все-таки много добра. А то я уже дума[ю] сам издать. Надеюсь, что, когда выйдет, он мне пришлет много экземпл[яров], чтобы я мог раздавать.

Как озаглавить новый Кр[уг] Чт[ения]? Присоветуйте. Заглавие, какое б[ыло] придумано, нехорошо.10

Благодарю за Макса Мюллера.11

Таня и Мих[аил] Серг[еевич] оч[ень] зовут меня к себе пожить. И это мне очень улыбается. Пунга и Димочка вам расскажут, как мы можем видеться в Орл[овской] губ[ернии] за 4 версты.12

Не могу без отвращения думать об этом — не могу иначе назвать, как злым сумашествием, к[отор]ое принимается aux sérieux13 не только самими сумашедшими, но и всеми, казалось бы, неучастниками в сумашествии. Вы знаете, как я осрамился с этим жалким полковником. Сделал и говорил всё, что не надо было, а не сделал одного того, что надо б[ыло] сделать: кротко и добро сказать ему, что жалею его за то, что он принимает участие в таком нехорошем и неумном деле. А я только потом вспомнил, ч[то] надо б[ыло] сделать, сказать. Ну, да это неважно. Вперед постараюсь быть добрее и разумнее.14

С Димочкой говорил, чего мне давно хотелось. Расспросил его об его отношениях с девушками, сказал ему всё, что можно сказать юноше, предостерегая его от опасности. Ответы его мне понравились. Я заключил из них, что он вне опасности и что ему легко быть правдивым.

Чем дольше я врозь с вами, тем вы мне больше и больше недостаете. Не думаю, чтобы это было оттого, что вы меня любите, но больше оттого, что я вас люблю.

Что сказать вам про себя? Жизнь идет равномерно, чуточными изменения[ми] все-таки к лучшему, а на душе хорошо. Две вещи в разные стороны всё больше и больше влияют на меня. В сторону радости — это всё больше и больше, судя и по письмам и личным свиданиям — людей, идущих вместе с нами к одной цели, к приближению к любви, к богу. Радует не одно то, что я хоть содействовал этому (это дурная радость), но то, ч[то] мы не одни и, идя к любви, любим друг друга. Это что-то я глупо пишу, ну да вам можно и глупости писать, вы поймете их, как не глупости.

Нерадостная же сторона, всё больше и больше, к стыду моему, мучающая меня, это та среда, те условия, в к[отор]ых я живу, особенно земельные — это порабощение людей посредством земельн[ой] собственности, и хоть косвенно и против воли, страдая, но участвую. Никогда о грехе крепостного права я не чувствовал в 1/100 так больно, как чувствую это[т] грех.15 Прощайте, мил[ый], милый друг.

Л. Т.

25 мая вечер.

На конверте: Владимиру Григорьевичу Черткову.

Отрывок опубликован: «Толстой и Чертков», стр. 382—383.

Ответ на письмо Черткова от 19 мая. На конверте помета Толстого карандашом: Отвече[но].

1 В письме от 19 мая 1909 г. Чертков просил Толстого переговорить с подателем его письма, Пунгой.

Герман Андреевич Пунга — инженер, латышский социал-демократ, проживший несколько лет в Англии в качестве эмигранта и работавший в английском издательстве Черткова «Свободное слово». После первой мировой войны был министром финансов с.-д. кабинета Латвии, позднее латвийским консулом в СССР.

2 Как видно из письма Черткова к Толстому от 28 мая 1909 г., H. Н. Гусев, по поручению Толстого, послал Черткову ряд выписок из Дневников Толстого и копии некоторых писем Толстого последнего времени. На конверте письма Черткова помета Толстого: Послать Гале.

3 Об этом см. далее письмо № 831 и прим. 4 к нему. Письмо Толстого к Джону Севиту (John Sevitt) в ответ на его письмо от 7 мая н. с. 1909 г. из США (Redlands). На конверте Толстой пометил: Умное письмо о воспитании. Ответил бы, если бы не просил 500 дол. Ч[ерткову]. См. т. 79, письмо № 245.

4 О статье Толстого «Неизбежный переворот» см. прим. 3 к письму № 822.

5 В подлиннике: не только

6 Заметка «О любви», которую, судя по записи в Дневнике, Толстой начал 9 мая, разрослась в большую статью, озаглавленную «Единая заповедь». Над ней Толстой проработал еще два месяца, закончив ее лишь в июле. См. дальнейшие письма и т. 38, стр. 100 и 513.

7 О «Детской мудрости» см. прим. 4 к письму № 823 и прим. 4 к письму № 829.

8 Упоминается про начало первого варианта «Нет в мире виноватых», первые 30 листов которого были написаны на ремингтоне. См. «Нет в мире виноватых», описание рукописей, т. 38, стр. 549.

9 А. М. Хирьяков.

10 «Новый Круг чтения», но предложению В. Г. Черткова (см. историю писания «На каждый день», т. 44, стр. 467), был озаглавлен «На каждый день» с подзаголовком «Учение о жизни, изложенное в изречениях, взятых у мыслителей разных стран и разных веков. Составлено Л. Н. Толстым». Впоследствии подзаголовок был сокращен: «На каждый день. Учение о жизни, изложенное в изречениях. Составлено Л. Н. Толстым».

11 Видимо, запись относится к книге английского ориенталиста Макса Мюллера (1823—1900) «Шесть систем индейской философии», перевод с английского П. Николаева, изд. К. Т. Солдатенкова, М. 1901. Экземпляр книги с карандашными пометами Толстого хранится в яснополянском кабинете Толстого. Книгу эту на английском языке Толстой читал в 1901 г. (см. Дневник 1901 г., т. 54, стр. 80 и 451) и на русском языке в сентябре 1910 г., резко отзываясь о ней (см. т. 58, стр. 106 и 521). Вероятно, второй экземпляр этой книги Чертков прислал Толстому из Петербурга с Пунгой.

12 Т. Л. и М. С. Сухотины приглашали Толстого приехать к ним в имение Кочеты Новосильского уезда Тульской губ. находившееся на границе Мценского уезда Орловской губ. Черткову был запрещен въезд только в Тульскую губ., но в Орловской он имел право проживать и, поселившись в деревне Орловской губ. вблизи Кочетов, мог бы видеться с Толстым. См. прим. 1 к письму № 832.

13 [всерьез]

14 23 мая Толстой поехал в Телятинки к А. К. Чертковой, куда в это время приехал посланный Столыпиным на месте расследовать чертковское дело причисленный к Министерству внутренних дел полковник Анатолий Григорьевич Лубенцов. Встретившись с ним, «Лев Николаевич, сурово взглянув на него и не подавши руки, быстрым шагом прошел в дом. Затем через некоторое время вернулся, извинился и начал разговор, стараясь загладить свой поступок. Но полковник чувствовал себя оскорбленным, и разговор не клеился. Рассказывая об этом вечером того же дня H. Н. Гусеву, Лев Николаевич сказал: «Ведь вот ехал туда и говорил себе: тебе придется иметь дело с этим человеком, смотри же постарайся обойтись с ним с любовью. И вдруг…» («Эпизоды из жизни Л. Н. Толстого. Из воспоминаний H. Н. Гусева, бывш. секретаря Л. Н. Толстого» — «Красная нива» 1928, № 37 от 9 сентября, стр. 14). См. также А. М. Хирьяков, «Грех Л. Н. Толстого» — «Киевская мысль» 1916, № 326 от 23 ноября. См. также запись Толстого в Дневнике 24 мая 1909 г. (т. 57, стр. 73).

15 В Дневнике 22 мая 1909 г. Толстой записал: «Говорить серьезно о праве, когда есть право земельной собственности, всё равно что говорить о праве на владение рабами, о порядке продажи их» (т. 57, стр. 72). См. также воспоминания H. Н. Гусева «Два года с Л. Н. Толстым», изд. «Посредник», М. 1912,