больно своим письмом,3 в к[отором] выражал сожаление о сделанном. Вывод же, какой я сделал из письма, тот, что П[авел] Ив[анович] б[ыл] неправ и также был неправ и я, согласившись с ним, и что я вполне одобряю вашу деятельность, но своей деятельностью все-таки недоволен: чувствую, что можно было поступить лучше, хотя я и не знаю как.4 Теперь же я не раскаиваюсь в том, что сделал, т. е. в том, что написал то завещание, к[отор]ое написано, и могу быть только благодар[ен] вам за то участие, к[отор]ое вы приняли в этом деле.

Нынче скажу обо всем Тане,5 и это будет мне оч[ень] приятно.

Лев Толстой.

12 августа 1910 г.

Впервые опубликовано: Записи А. Б. Гольденвейзера, 2, стр. 245.

Ответ на письмо В. Г. Черткова от 11 августа 1910 г., подробно излагавшего всю историю завещания Толстого. См. запись Толстого об этом письме Черткова в «Дневнике для одного себя» (т. 58, стр. 132—133 и 589, прим. 1669). См. также Записи А. Б. Гольденвейзера, 2, стр. 244.

1 Следующие девять слов вписаны поверх строк.

2 Зачеркнуто: их

3 Зач.: в моем деле; далее вписаны следующие три слова.

4 Зач.: <Но я не имел> Но все-таки

5 О подписании завещания. В «Дневнике для одного себя» Толстой 12 августа по этому поводу записал: «Сказал Тане. Она рада и согласна» (т. 58, стр. 133).

905.

1910 г. Августа 14. Я. П.

Спасибо вам, милый друг, за письмо.1 Меня трогает и умиляет эта ваша забота только обо мне. Нынче, гуляя, я придумал записочку, какую, вместо разговора, напишу С[офье] А[ндреевне], с моим заявлением о поездке к вам, чтобы проститься, но, вернувшись домой, увидал ее в таком жалком, раздраженном, но явно больном, страдающем состоянии, что решил воспользоваться вашим предложением и не пытаться получить ее согласие на поездку к вам. Даже самая поездка моя одного (если уж ехать, то, как предлагает Таня, то вместе с Соф[ьей] А[ндреевной]) едва ли состоится теперь.

Знаю, что всё это нынешнее, особенно болезненное состояние может казаться притворным, умышленно вызванным (отчасти это и есть), но главное в этом все-таки болезнь, совершенно очевидная болезнь, лишающая ее воли, власти над собой. Если сказать, что в этой распущенной воле в потворстве эгоизму, начавшихся давно, виновата она сама, то вина эта прежняя, давнишняя, теперь же она совершенно невменяема, и нельзя испытывать к ней ничего, кроме жалости, и невозможно, мне по крайней мере, совершенно невозможно ей contrecarrer,2 и тем явно увеличивать ее страдания. В то же, что решительное отстаивание моих решений, противных ее желанию, могло бы быть полезно ей, я не верю, а если бы и верил, все-таки не мог бы этого делать. Главное же, кроме того, что думаю, что я должен так поступать, я по опыту знаю, что, когда я настаиваю, мне мучительн[о], когда же уступаю, мне не толь[ко] легко, но даже радостно.3

Мне это легко п[отому], ч[то] она все-таки более или менее старается сдерживаться со мной, но бедной Саше, молодой, горячей, на к[отор]ую она постоянно жестоко, с той особенной, свойственной людям в таком положении, ядовитостью, нападает, бывает трудно. И Саша считает себя оскорбленной, считается с ней, и потому ей особенно трудно.

Мне очень, очень жалко, что пока не приходится повидаться c вами и с Галей и с Лиз[аветой] Ив[ановной], к[отор]ую мне особенно хотелось повидать, тем более, что случай этот ее видеть, вероятно, последний. Передайте ей мою благодарность за ее доброе отношение ко мне и моим.

Я был последние дни нездоров, но нынче мне гораздо лучше. И я особенно рад этому нынче, п[отому] ч[то] все-таки меньше шансов сделать, сказать дурное, когда телесно свеж.

Всё ничего не делаю, кроме писем, но оч[ень], оч[ень] хочется писать, и имен[но] художеств[енное]. И когда думаю об этом, то хочется еще и потому, что знаю, что это вам доставит удовольствие. Может быть, и выйдет настоящее яйцо, а если и болтушка, то что ж делать.

Я только что хотел писать милой Гале о том, ч[то] в ее письме4 я, к сожалению, видел признаки не свойственного ей раздражения, когда дочери5 рассказали мне про нее, как она победила. Передайте ей мою любовь.

Л. Т. 14 авг. утром.

С вами будем переписываться почаще.

Впервые опубликовано: Записи А. Б. Гольденвейзера, 2, стр. 256—257.

1 Письмо В. Г. Черткова от 13 августа. См. т. 58, стр. 133 и 489, прим. 1196.

2 [противодействовать,]

3 О состоянии в эти дни С. А. Толстой Лев Николаевич подробно записал в «Дневнике для одного себя» 14 и 15 августа (см. т. 58, стр. 133 и 590, прим. 1076).

4 Это письмо А. К. Чертковой не сохранилось.

5 Утром 14 августа A. Л. Толстая и T. Л. Сухотина ездили в Телятинки к Чертковым.

906.

1910 г. Августа 14. Я. П.

Владимир Григорьевич,

Прочел ваше длинное письмо и во всем согласен с вами, кроме того, что вы думаете и говорите о том стеснении своей свободы, в к[отор]ое я будто бы себя поставил своим обещанием. Согласен, что обещания никому, а особенно человеку в таком положении, в каком она теперь, не следует давать, но связывает меня теперь никак не обещание (я и не считаю себя обязанным перед ней и своей совестью исполнить его), а связывает меня просто жалость, сострадание, как я это испытал особенно сильно нынче и о чем писал вам.

Положение ее очень тяжелое. Никто не может этого видеть и никто так сочувствовать ему.

Очень рад за вас всех.1

Когда я собирался писать вам утром, думал о милой Оле и детях, а потом забыл. Скажите ей это.

Так будем стараться быть вместе. Да нам и нельзя быть врозь, если бы и хотели.

Л. Т.

На конверте: Вл[адимиру] Григорьевичу.

Дата на подлиннике рукой А. П. Сергеенко: «14 апг. 1910 г. Вечером». Впервые опубликовано: Записи А. Б. Гольденвейзера, 2, стр. 258.

Ответ на письмо Черткова от 13—14 августа.

1 Толстой получил 14 августа известие, что с Черткова Министерством внутренних дел снят запрет проживать в Тульской губ.

* 907.

1910 г. Августа 20. Кочеты.1

Получил ваше письмо и совершенно согласен. Могу только жалеть, что не слышал раньше таких советов и потому не следовал им. Хотя и редко, но на опыте видел подтверждение их справедливости. То, что я писал вам о том, что не считаю себя связанным своими обещаниями, означает только то, что я связан ими только до тех пор, пока не взял их назад, а то, что я могу это сделать в случае неисполнения моих требований, сказано мною было вперед. Без преувеличения могу сказать, что признаю то, что случилось, необходимым и потому полезным для моей души. Думаю по крайней мере так в лучшие минуты. Как мне ни жалко лишиться личного общения с вами на время (верю, что на время), думаю, что это к лучшему. Всегда с любовью и благодарностью думаю о Гале, о том, как она легко победила в себе недоброе чувство.

Я продолжаю ничего не писать. Нет охоты и сил. Только нынче в первый раз поправил Предисловие2 и завтра надеюсь работать над корректурами, присланными Иваном Ивановичем.3 Хочется, и очень хочется, и, кажется, нужно кое-что высказать, да, видно, пока, а может быть, и совсем, бог не велит.4 Очень жалею о том, что вы, как пишете, в таком слабом состоянии; надеюсь, что оно скоро пройдет, хотя по вашему письму это незаметно.

Прощайте, милый друг. Передайте мою любовь Гале, Димочке и всем друзьям и пишите почаще.

Лев Толстой.

20 августа 10 г.

Кочеты.

Ответ на письмо В. Г. Черткова от 15 августа, в котором он писал о «выведенных практикой» трех приемах обращения с «душевнобольными» или «только страдающими нервами», которые он обсуждал недавно с несколькими психиатрами. Значительная часть этого письма приведена в т. 58, стр. 591—592. См. запись Толстого об этом письме в «Дневнике для одного себя» (т. 58, стр. 134).

1 15 августа Толстой вместе с женою, дочерью и Д. П. Маковицким переехал в Кочеты к Т. Л. Сухотиной, где оставался до 22 сентября. О пребывании Толстого в Кочетах за это время см. т. 58.

2 Предисловие к «Пути жизни».

3 21 августа Толстой правил корректуру гл. XXV «Пути жизни» — «Смирение», присланную И. И. Горбуновым-Посадовым из «Посредника».

4 Приводим записи Толстого в «Дневнике для одного себя» от 21 августа: «Хочется, хочется сказать, т. е. писать» (т. 58, стр. 134), в Дневнике 23 августа: «Бодро гулял и думал. Сочинял сказочку детям. И еще на тему: Всем равно, и тут же характеры. Наметил сказку». 24 августа: «Надо бы было писать сказку детскую… Почему нет <энергии> охоты писать. А надо бы» (т. 58, стр. 95).

908.

1910 г. Августа 24. Кочеты.

Собираюсь писать вам длинно,1 но сейчас пришел в комнату [к] Саше — она пишет вам, и я хоть припишу. Желал бы, чтобы вам и Гале было так же хорошо, как мне. (Гораздо, гораздо лучше, чем в Ясной.) Пишите почаще. Я тоже буду стараться. Работы пропасть на пути. Люблю вас крепко, как всегда.

Л. Т.

Письмо является припиской к письму А. Л. Толстой к В. Г. Черткову с датой 24 августа. Впервые опубликовано: Записи А. Б. Гольденвейзера, 2, стр. 268.

1 См. письмо № 909.

909.

1910 г. Августа 25. Кочеты.

Нынче из письма Варв[ары] Мих[айловны] к Саше узнал,1 что вы больны, и это мне было огорчительно, особенно тем, что, наверное, содействовали этому все те неприятности, к[оторых] я невольная причина. Будем мужаться, милый друг, и не поддаваться влияниям тела. Мне всё яснее и яснее становится возможность этого. И иногда достигаю этого. Я нынче же получил письмецо от Алекс[андра] Бор[исовича], и он пишет,2 что вы имеете дурной вид, но ничего не пишет о вашем нездоровьи. Пишите мне, пожалуйста, почаще не содержательные письма, а просто, что придет в голову.

Как вам, я уверен, хочется знать про меня, просто, в каком я духе, чем занят, что думаю, чувствую, хоть в главном, — так и мне хочется знать про вас.

Про себя скажу, что мне здесь оч[ень] хорошо. Даже здоровье, на кот[орое] тоже имели влияние духовные тревоги, гораздо лучше. Стараюсь держаться по отношен[ию] к С[офье] А[ндреевне] как можно и мягче и тверже и, кажется, более или менее достигаю цели — ее успокоения, хотя главный пункт: отношение к вам, остается то же. Высказывает она его не мне. Знаю, что вам это странно, но она мне часто ужасно жалка. Как подумаешь, каково ей одной по ночам, к[оторые] она проводит больше половины без сна с смутным, но больным сознанием, что она не любима и тяжела всем, кроме детей, нельзя не