знанием дела и, как можно предполагать, в большей части случаев, без знания дела. Нельзя предположить, чтобы такое вмешательство совершенно лишнего и постороннего лица могло быть полезно.
Ст. 39, 40, 41 и 46 определяют отношения законоучителя к училищу.
Ст. 42 прямо, не оставляя никакого сомнения, говорит, что управление училищ по каждой губернии, несмотря на мнимую полную самостоятельность обществ, несмотря на непонятное изобретение попечителей, предоставлено одному лицу – директору училищ, ибо увольнение и определение учителя составляет, по нашему мнению, единственное существенное управление училищами. О неудобстве сосредоточения такой огромной власти в лице одного человека нам придется говорить впоследствии.
Ст. 43 обещает приготовление учителей. Хотя, как обещание, статья эта и не входит в состав проекта, я не могу удержаться от замечаний, что попытки приготовления каких бы то ни было учителей, как в нашем педагогическом институте, так и в немецких семинариях, во французских и английских нормальных школах до сих пор не привели ни к каким результатам и убедили только в такой же невозможности заготовлять учителей, в особенности народных, как заготовлять художников или поэтов. Учителя образовываются только по мере развития общей потребности образования и поднятия общего уровня образования.
Ст. 44 и 45 объясняют, что для исполнения должности учителя не препятствует принадлежание к какому-либо сословию, что учителями могут быть священнослужители и могут быть и не дворяне; тут же сказано, что ежели священнослужитель взялся быть учителем, то он должен непременно учить. Всё это совершенно справедливо. В примечании же к 45 ст. сказано, что попечитель или мировой посредник рекомендуют директору лиц на ваканции учителей; я полагаю, что и брат или дядя мирового посредника или попечителя тоже может рекомендовать директору учителя.
Глава V. Права лиц, состоящих при народных училищах.
В ст. 47 сказано, что попечителям не предоставляется права носить кокарды и шпаги. (Я не пропускаю ни одной статьи, и читатель, справившись с проектом, может убедиться в справедливости выписок.)
Ст. 48, 49, 50, 51 и 54 определяют материальное положение учителей.
Положение это блестящее, и надо сознаться, что, приведя проект в исполнение, мы в этом отношении сразу перегоним Европу.
Учитель в селе будет получать 150 руб. сер. в год, квартиру с отоплением, чтò, по нашей местности, составит на деньги 50 р. Сверх того он получит зерном или мукою (как предвидено в проекте, для предоставления большей свободы обществу) 2 пуда в месяц, что составит по нашим ценам 12 руб. в год; сверх того полдесятины удобной земли под огород, чтò составит еще около 10 р. – итого 222 рубля. (Всё это от общества, которое, по прежде приведенному расчету, едва ли в состоянии соединить средним числом 20 учеников. Сверх того общество платит 50 р. законоучителю, 50 руб. на учебные пособия, 25 руб. проценты в губернский капитал, строит и поддерживает училище, нанимает училищного сторожа, чтò по меньшей мере составит еще рублей 80, – итого 427 рублей с общества.)
В ст. 50 сказано, что общество имеет право нанять еще учительницу.
Учитель, прослуживший 20 лет, получает две трети оклада, кроме того увольняется от податей и рекрутства, чтò опять ляжет на общество – около 10 руб. в год. Положение учителя действительно блестящее, но я позволяю себе усомниться в том, было ли бы оно так же хорошо, ежели бы общество само вознаграждало его по заслугам, или ежели бы составители проекта принуждены были черпать средства из других источников. (Права, предоставленные учителям по ст. 52, 56 и 57, – право считаться на государственной службе, право получить медаль на александровской ленте и быть избранным в помощники директора училищ, ежели и не лежат на обществе, то взамен того, полагаю, не будут иметь и для учителей той заманчивости, которую будут иметь права, предоставленные им из средств общества.) Вопрос о прибавлении содержания учителям народных школ есть вопрос, уже давно и сильно занимающий правительства европейских государств и только шаг за шагом получающий разрешение; у нас же вопрос этот разрешается сразу, несколькими строчками проекта. Эта самая простота и легкость разрешения кажутся мне подозрительными. Невольно представляется вопрос, почему назначается только 150 р., а не 178 р. и 161/3 к.; на 178 р. и 161/3 к. мы бы были уверены иметь еще лучших учителей. И почему же не положить 178 р., когда источник, из которого мы черпаем, находится совершенно бесконтрольно в нашей власти? Почему полдесятины удобной земли под огород, а не 82/3 десятины под пахоть? В примечании сказано: священнослужители, занимающие одновременно должности законоучителя и учителя, пользуются полным содержанием только по должности учителя, а из оклада законоучителя получают половину. Должно быть, все цифры эти внимательно обдуманы, когда так старательно выгадывается 25 р. у законоучителя. Должно быть, цифры эти определены по положительным данным. Эти данные необходимо должны быть известны, тем более должны быть известны, что по тем данным, которые многие из вас собрали личным опытом, училищная подать, налагаемая вследствие такого расчета на общества, несоразмерно велика, невыплатима, и по нашим данным ни одно общество не согласится платить пятой доли этого налога на училище, и в России нет сотой доли учителей, заслуживающих такого содержания.
Глава VI. Курс народных училищ.
Первый параграф 58 ст. определяет программу Закона Божия. Как преподавание, так и обсуждение этого предмета исключительно предоставлено духовным лицам.
2) Отечественный язык: чтение книг церковной и славянской печати; объяснительное чтение книг, принаровленных к первоначальному обучению. 3) Арифметика: четыре действия над целыми, простыми и именованными числами, понятие о дробях. Примечание. Сверх этих предметов, по желанию обществ, может быть вводимо обучение церковному пению, а с разрешения учебного начальства – и преподавание других предметов.
Мы выразили выше убеждение, что определение курса народных училищ совершенно невозможно, особенно в том смысле, в котором пытается сделать это проект, – в смысле предписания границ предметам преподавания. В таком смысле был обнародован циркуляр г. министра народного просвещения о воскресных школах; в том же смысле составлено примечание, по которому всё, не определенное программой в трех предыдущих строчках, может быть преподаваемо только с разрешения учебного начальства; в том же смысле предвидения составлены и 59, 60 и 61 ст., по которым и самый метод преподавания, и употребляемые руководства для преподавания той невозможной и узкой программы должны быть определены министерством народного просвещения.
Я не говорю о том, что это несправедливо, что это вредно для развития образования, что это исключает возможность всякого живого интереса учителя в своем деле, что это дает повод к бесчисленным злоупотреблениям (стоит только составителю программы или руководства ошибиться один раз, и ошибка эта сделается обязательною для всей России). Я говорю только о том, что всякая программа для народной школы положительно невозможна, и всякая такая программа есть только слова, слова и слова. Я понимаю программу, определяющую обязательство, которое берет на себя учитель или власть, учреждающая училище; я понимаю, что можно сказать обществу и родителям: я, учитель, открываю школу и берусь учить ваших детей тому-то и тому-то, и вы уже не имеете права требовать с меня того, чего я не обещал; но открывать школу и обещать, что я не буду учить тому-то и тому-то, и неблагоразумно, и положительно невозможно. Проект же предлагает такую отрицательную программу для всей России и для народных первоначальных школ. В высшем учебном заведении я полагаю возможным для преподавателя, не отступая, держаться известного курса. Читая римское гражданское право, профессор может обязаться не говорить о химии и зоологии, но в народной школе исторические, естественные, математические науки – все сливаются вместе, и вопросы по всем отраслям этих наук ежеминутно представляются.
Самое существенное различие между высшей и низшей школой составляет степень подразделяемости предметов преподавания. В низшей школе ее совсем нет. В ней все предметы соединяются в одно и, начиная с нее, постепенно разветвляются.
Посмотрим параграфы 2-й и 3-й программы.
Что такое отечественный язык? Включает ли он в себе синтаксис и этимологию? Есть учителя, которые как то, так и другое считают лучшими средствами обучения языку. Что такое чтение книг и чтение объяснительное? Выучивший наизусть букварь читает, и читающий и понимающий Московские ведомости тоже только читает. Как объяснять книги, хоть бы хрестоматию общества дешевых книг? Пройдти с объяснением все статейки этой книги, это – пройдти почти весь курс человеческих знаний – и богословие, и философия, и история, и естественные науки; прочесть эту же книгу по складам и в виде объяснения повторить каждую фразу другими непонятными словами – будет тоже объяснительное чтение. Письмо вовсе пропущено в проекте, но будь оно разрешено, опять также по всякой, самой определенной программе, под письмом можно разуметь срисовывание прописей или знание искусства языка, приобретаемые только целым курсом занятий и упражнений. И всё, и ничего программа не определяет и не может определить.
По математике. Что такое значит четыре действия над простыми и именованными числами? Я, например, в своем преподавании вовсе не употребляю именованных чисел, принимая так называемые именованные числа за случаи деления и умножения. Арифметику же вообще я начинаю с прогрессии, что делает и каждый учитель, ибо нумерация есть не что иное, как десятичная прогрессия. Сказано: понятие о дробях. Почему же только понятие? В своем преподавании я начинаю десятичные дроби тоже вместе с нумерацией. Уравнение, следовательно алгебру, я начинаю вместе с первыми действиями. Следовательно я выхожу из программы. Планиметрия не означена в программе, а задачи из планиметрии суть самые естественные и понятные приложения первых правил. У одного учителя геометрия и алгебра будут входить в преподавание четырех правил, у другого учителя четыре правила составят только механическое упражнение в писании мелом на черной доске, и для обоих программа будет только слова, слова и слова. Тем менее возможно дать учителю наставление и руководство. Для успешного хода учения учитель должен иметь только средства сам учиться и совершенную самостоятельность в выборе методов. Одному удобно и он мастер учить по буки-аз – ба, другой по бе-а, третий по бъ-а. Чтобы учителю усвоить другую методу, мало узнать и предписать ему ее, – ему надо поверить, что эта метода лучшая, и полюбить ее.
Это относится и к методам самого учения, и к методам обращения с учениками.
Циркулярные же наставления и предписания учителям только стеснят их. Не раз мне случалось видеть, как будто бы по звуковой методе учат точно так же, как по буки-аз – ба, заучивая буквы, склады и толки, называя буки бы, а добро ды только при начальстве, потому что так приказано.
Что же касается до цели, которую, может быть, имел комитет при составлении программы,
