домашних приложить мою последнюю карточку*. О здоровье же своем извещаю вас, что я очень поправился и могу работать, чему радуюсь, хотя и болеть было очень, очень хорошо. Вам, начинающему жить, это непонятно. От души желаю вам найти в невесте-жене* единоверку — тогда она будет и помощницей и другом.
Читал вашу «Вне жизни»*, и мне понравилось. Было бы еще лучше, если бы вы еще просеяли. Золото добывается самым удобным способом, просеиванием.
Получил и вашу книжечку*. Прочел первый рассказ*. Он меньше понравился мне. Отрицание и обличение, особенно в художественной форме, слишком легко без выражения того, во имя чего обличается.
Прощайте. Желаю вам, главное, ясного, а потому и твердого жизнепонимания — веры.
Любящий вас
Л. Толстой.
3 декабря 1902.
78. И. П. Накашидзе
1902 г. Декабря 20. Ясная Поляна.
Дорогой Илья Петрович,
Вы были так добры, обещали мне помощь ваших друзей в Тифлисе для выписок из дел архива. Обращаюсь теперь к вам с этой просьбой: попросите их или его выписать мне самые характерные резолюции Николая Павловича по самым разнообразным делам, преимущественно от 45 до 55 года, главное же, конца 51-го и начала 52 года. Нет ли его резолюций о Хаджи-Мурате. Может быть, ваших друзей или друга допустят и так, но на всякий случай прилагаю письмо к начальнику архива*.
Я понемножку укрепляюсь, но еще очень слаб. Кланяюсь вашей милой жене и дружески целую вас.
Лев Толстой.
20 декабря.
1902. Ясная Поляна.
79. В. В. Стасову
1902 г. Декабря 20. Ясная Поляна.
Спасибо, Владимир Васильевич, за книги. Оба транспорта в исправности получил*. Теперь невозможная просьба: знаю, что гоффурьерский журнал не напечатан в тех годах, какие мне нужны, но нельзя ли из рукописного в архиве поручить выписку хоть дней пяти или шести конца 51 и начала 52 года*. Если это возможно, то поручите это сделать кому-нибудь за вознаграждение, которое я охотно заплачу.
Pas encore pour cette fois*. Опять понемножку поправляюсь и все надеюсь вас увидать. Да нет ли иностранных историй Николая с отрицательным отношением к нему? Custirie’a* стоит ли читать? Есть ли в нем о личности Николая? Простите, пожалуйста; как всегда, прибавляю, что, если вы, даже не ответив, бросите письмо в корзину, я найду, что так и нужно, и буду вам благодарен.
Лев Толстой.
Да нет ли книжки резолюций Николая. Хоть не прислать книгу, но позволить выписать из нее самые характерные резолюции. Я тогда попросил бы кого-нибудь выписать такие с 1848 по 1852. Хоть бы десяток.
20 декабря 1902. Ясная Поляна.
80. И. И. Корганову
1902 г. Декабря 25. Ясная Поляна.
Милостивый государь Иван Иосифович,
Вы не могли доставить мне большего удовольствия, как то любезное обещание ваше сообщить мне подробности о пребывании Хаджи-Мурата в вашем доме*. Буду очень, очень благодарен за все, что вы сообщите мне, в особенности желал бы знать подробности о внешности лиц, участвовавших в этом событии, как-то: вашего батюшки, приставленного к Хаджи-Мурату, пристава и самого Хаджи-Мурата и его нукеров.
Простите, что, вместо того чтобы быть просто благодарным вам за вашу любезность, я еще позволяю себе заявлять свои желания, но, когда я пишу историческое, я люблю быть до малейших подробностей верным действительности. На всякий случай выпишу несколько вопросов, на которые, если вы ответите или не ответите, буду одинаково благодарен.
1) Жил ли Хаджи-Мурат в отдельном доме или в доме вашего отца? Устройство дома.
2) Отличалась ли чем-нибудь его одежда от одежды обыкновенных горцев?
3) В тот день, как он бежал, выехал ли он и его нукеры с винтовками за плечами или без них?*
Много бы хотелось спросить еще, но боюсь утруждать вас и сам чувствую себя очень слабым.
С совершенным уважением остаюсь
искренно благодарный вам
Лев Толстой.
P. S. Чем больше сообщите мне подробностей, как бы незначительны они ни казались вам, тем более буду благодарен.
81. С. Т. Семенову
1902 г. Декабря 29. Ясная Поляна. 29 декабря.
Любезный Сергей Терентьевич,
Сейчас получил последнюю книжку «Образования», открыл на вашем рассказе и прочел всю вторую часть*. Прекрасно по форме и по содержанию. Язык же выше всякой похвалы. Это не наш, искусственный народный язык, а сплошной живой язык с вновь образовывающимися словами и формами речи. Продолжайте писать в этой форме, это ваше призвание. Слышал еще про ваш суд* от лица, весьма доброжелательно расположенного к вам. Подтверждаю мой совет первого письма:* не меняйте своего склада жизни.
Здоровье мое все плохо. Мне кажется, что посланный по мою душу ангел отвлекся другими делами, но скоро придет. Жду его без нетерпения и без сопротивления.
Лев Толстой.
1903
82. A. A. Коргановой
1903 г. Января 8. Ясная Поляна.
Милостивая государыня
Анна Авессаломовна,
Ваш сын, Иван Иосифович, узнав о том, что я пишу о Хаджи-Мурате, был так любезен, что сообщил мне многие подробности о нем* и, кроме того, разрешил мне обратиться к вам с просьбою о более подробных сведениях об этом жившем у вас в Нухе наибе Шамиля. Хотя сведения Ивана Иосифовича и очень интересны, но так как он был в то время десятилетним ребенком, то многое могло остаться для него неизвестным или ложно понятым. И потому позволяю себе обратиться к вам, уважаемая Анна Авессаломовна, с просьбою ответить мне на некоторые вопросы и сообщить мне все, что вы помните об этом человеке, об его бегстве и трагическом конце.
Всякая подробность о его жизни во время пребывания у вас, об его наружности и отношениях к вашему семейству и другим лицам, всякое кажущееся ничтожным обстоятельство, которое сохранилось у вас в памяти, будет для меня очень интересно и ценно.
Вопросы же мои следующие:
1) Говорил ли он хоть немного по-русски?
2) Чьи были лошади, на которых он хотел бежать? Его собственные или данные ему? И хорошие ли это были лошади и какой масти?
3) Заметно ли он хромал?
4) Дом, в котором жили вы наверху, а он внизу, имел ли при себе сад?
5) Был ли он строг в исполнении магометанских обрядов: пятикратной молитвы и др.?
Простите, уважаемая Анна Авессаломовна, что утруждаю вас такими пустяками, и примите мою искреннюю благодарность за все то, что вы сделаете для исполнения моей просьбы.
С совершенным уважением остаюсь готовый к услугам
Лев Толстой.
P. S. Еще вопрос, 6) Какие были и чем отличались те мюриды, которые были и бежали с Хаджи-Муратом?
И еще вопрос, 7) Когда они бежали, были ли на них ружья?*
83. В. Г. Черткову
1903 г. Января 11. Ясная Поляна. 11 января 1903 г.
Милые друзья, получил ваши письма* и рад, что знаю и понимаю теперь болезнь Гали, и тому, что она поправляется.
Я все слаб:* день лучше, день хуже, но в общем все-таки идет как будто к лучшему, хотя это ничего и не значит.
Были у меня безденежные англичане*. Мне очень трудно переносить фальшь спиритизма, но грех судить, и не будем.
Послал вам прибавку к «Легенде», коли поспеет, хорошо, не поспеет, и не надо. Это очень неважно. Да кстати: как озаглавить: «Легенда о разрушении ада и восстановлении его» или просто: «О разрушении ада и восстановлении, его»? Как найдете лучшим, так и сделайте*.
Нынче жена перебирала бумаги и нашла письмо Победоносцева, ответ на мою просьбу передать Александру III мое письмо* о помиловании убийц Александра II. Письмо это так характерно, что его стоит сохранить. Посылаю его вам.
Кто у вас помощники? Дела у вас очень много. Интересуюсь прочесть вашу статью о революции. Я думал об этом. Совпали ли наши взгляды?
Прощайте пока. Пишите почаще. Так всегда радостно видеть Галин или ваш почерк.
Лев Толстой.
Во время болезни хорошо думается, одно нехорошо, что невольно представляются новые завлекательные работы, а надо не забывать, что года и болезнь ведут к близкой смерти. Особенно занимали меня в эту болезнь (этому и содействовало чтение прекрасных «Записок» Кропоткина)*,—воспоминания для автобиографических заметок, обещанных Поше, особенно радостны детские и особенно мучительны безумные года скверной жизни молодости. Хотелось бы всё рассказать*.
84. Г. А. Русанову
1903 г. Января 16. Ясная Поляна.
16. 1. 03 г.
Дорогой Гаврила Андреевич, сейчас получил ваше письмо с описанием всех тех физических страданий, которые вы так хорошо и мужественно переносите*. Вы тоскуете о том, что вы лишены возможности работать; я последние шесть недель находился в том же положении, и благодаря случайности — просьбе Бирюкова дать ему о себе биографические сведения*— я напал на занятие, которое не только приятно, но и в высшей степени полезно наполнило мое время. Занятие это — восстановление в своей памяти всего пережитого с детства и до сего времени, восстановление как можно более правдивое, ничего не скрывающее и освещенное тем светом нравственных требований, которыми живешь теперь. Чем больше копаешься в прошедшем, тем больше и больше вспоминается.
Вот это-то занятие я и предлагаю вам: в более трудные периоды — вспоминать, а когда более сил — диктовать эти воспоминания. Правдивое описание, как исповедь своей жизни всякого человека, а в особенности человека, просвещенного христианским светом, представляет величайший интерес и должно принести людям большую пользу. Я хочу сделать это для себя и советую вам сделать то же*. Я все еще слаб, но мне становится лучше и лучше. Братски целую вас и Антонину Алексеевну*.
Ваш Лев Толстой.
85. А. А. Толстой
1903 г. Января 26. Ясная Поляна.
Ясная Поляна
26 января 1903.
Дорогой друг Alexandrine, чем старше я становлюсь, тем мне с все большей и большей нежностью хочется обращаться к вам. Ваше последнее милое письмо с сведениями о Николае Павловиче особенно растрогало меня*. Я лежу больной и слабый, как видите, и не пишу своей рукой, а пишет дочь Маша, и, находясь в полном обладании ума и чувств, особенно склонен к умилению. Все это перифразы для того, чтобы сказать, что я очень и очень люблю вас.
Я пишу не биографию Николая, но несколько сцен из его жизни мне нужны в моей повести «Хаджи-Мурат». А так как я люблю писать только то, что я хорошо понимаю, ayant, так сказать, les coudées franches*, то мне надо совершенно, насколько могу, овладеть ключом к его характеру. Вот для этого-то я собираю, читаю все, что относится до его жизни и характера. То, что вы прислали, мне очень драгоценно, но еще бы было нужнее то, что вы отдали Шильдеру. Я надеюсь достать это у Шубинского, получившего бумаги Шильдера*. Мне нужно именно подробности обыденной жизни, то, что называется la petite histoire:* история его интриг, завязывавшихся в маскараде*, его отношение к Нелидовой и отношение к нему его жены. Записки Мандта, если вам не трудно, тоже, пожалуйста, пришлите.
Не осудите меня, милый друг, что, стоя, действительно стоя одной ногой в гробу, я занимаюсь такими пустяками. Пустяки эти заполняют мое свободное время и дают отдых от тех
