Софрон»*. Рассказ этот много сделал и делает добра своей истинной поэзией и задушевностью.
Что давно ничего не видал вашего?
Желаю вам всего лучшего.
Лев Толстой.
1904. 19 янв.
104. В. Г. Короленко
1904 г. Января 20. Ясная Поляна.
Очень вам благодарен, дорогой Владимир Галактионович, за присылку интересной книги* с вашим интересным предисловием. Я был очень болен, когда казаки* были у меня. Ваше предисловие объяснило мне их посещение*. На очень, очень важные мысли наводит это удивительное и трогательное явление.
Дружески жму вам руку.
Лев Толстой.
1904 г. 20 января.
105. Я. Т. Чаге
1904 г. Января 20. Ясная Поляна.
Дорогой Яков Трофимович,
В. И. Скороходов сообщил мне о вас и о вашей судьбе*. Когда я узнаю про таких людей, как вы, и про то, что с вами случилось, я всегда испытываю чувство зависти, стыда и укора совести. Завидую тому, что прожил жизнь, не успев, не сумев ни разу на деле показать свою веру. Стыдно мне оттого, что в то время, как вы сидите с так называемыми преступниками в вонючем остроге, я роскошествую с так не называемыми преступниками, пользуясь всеми матерьяльными удобствами жизни. Укоры же совести я чувствую за то, что, может быть, я своими писаньями, которые я пишу, ничем не рискуя, был причиною вашего поступка и его тяжелых матерьяльных последствий. Самое же сильное чувство, которое я испытываю к таким людям, как вы, это — любовь и благодарность за всех тех миллионов людей, которые воспользуются вашим делом. Знаю я, как усложняется и делается более трудным ваше дело, вследствие семейных уз (и знаю от Скороходова про ваше положение), но думаю, что если вы делаете свое дело не для людей, а для бога, для своей совести, то тяжесть дела облегчается, вы найдете выход и довершите дело.
Помогай вам в этом бог.
Если я чем-нибудь могу служить вам, пожалуйста, напишите.
Скороходов пишет, что с вами в заключении Чижов*. Я получил от него письмо и послал ему 25 р. через одного знакомого* в Иркутске. Получил ли он их?
Любящий вас
Лев Толстой.
20 января 1904.
106. Джемсу Лею
<перевод с английского>
1904 г. Января 21/февраля 3. Ясная Поляна.
Я думаю, что Чарльз Диккенс* крупнейший писатель-романист 19 столетия и что его книги, проникнутые истинно христианским духом, принесли и будут продолжать приносить очень много добра человечеству.
Искренно ваш
Лев Толстой.
3 февраля 1904.
107. В редакцию газеты «The North American»
<перевод с английского>
1904 г. Февраля 9/22. Ясная Поляна.
Филадельфия.
«Североамериканской газете».
Я ни за Россию, ни за Японию, а за рабочий народ обеих стран, обманутый правительствами и вынужденный воевать против своего благополучия, совести и религии*.
108. M. H. Милошевич
1904 г. Февраля 19. Ясная Поляна.
Милостивая государыня Марья Николаевна,
Извините, что за недосугом не скоро отвечал вам.
На 1-й вопрос: действительно ли солдатские песни, которые вы присылаете, сочинены мною?* отвечаю, что песни эти точно сочинены мною.
На 2-й вопрос: нет ли в них неверностей против оригинала, отвечаю, что песни эти, сколько мне помнится, никогда не были мною написаны, а заучивались со слов и изменялись и добавлялись. Список вашего батюшки, сколько мне помнится, верен. Против печатания этих песен я, разумеется, ничего не имею*.
С совершенным уважением остаюсь готовый к услугам
Лев Толстой.
19 февраля 1904 г.
109. В. В. Стасову
1904 г. Февраля 19. Ясная Поляна.
Душевно порадовался, дорогой Владимир Васильевич, известию о том, что горизонт ваш очищается и что близкие вам люди перестанут страдать*. Еще больше порадовался вашему намерению посетить нас на святой*. Как сухие листья осенью, сыпятся мои друзья сверстники: Боборыкин*, Чичерин*. Покуда мы с вами держимся на ветке, будем видеться. Я своей жизнью очень доволен. Не стою того. До свиданья.
Лев Толстой.
19 февраля 1904.
110. П. И. Бирюкову
1904 г. Апреля 15. Ясная Поляна.
Получил ваше письмо, милый друг Поша, и радуюсь тому, что вы освободились от испытания, и хорошо освободились*.
Биография* ваша лежит еще не читанная. Хочется читать ее в таком настроении, при котором бы был в состоянии и охоте делать примечания, поправки, вообще отнестись с полным вниманием. На днях сделаю это.
1) Сколько помню, ездил за границу два раза. В первый раз сушей один, должно быть, в 1857*, и второй раз с сестрой на Штетин морем, должно быть, в 1860-м*. Помню, что уехал из Лондона в Россию в день объявления воли.
2) Смертную казнь видел в первую поездку*.
3) На Кавказ поехал с братом по Волге через Астрахань. После брата, в том смысле, что он был уже на Кавказе, и я поехал с ним, когда он возвращался*.
4) Вызывал я Тургенева на дуэль гораздо позже, у Фета, где мы были вместе*. А в Париже ничего подобного не было.
5) С Герценом я видался в бытность в Лондоне* 1½ месяца (кажется) почти каждый день, и были разговоры всякие и интересные. Записанного, кажется, ничего нет, впрочем, посмотрю в дневниках. Герцен, когда я уезжал в Брюссель, дал мне туда письмо к Прудону*, которого я видал в бытность там и который мне очень нравился. Там же был у Лелевеля, который жил дряхлым стариком в большой бедности. В Брюсселе чаще всего я бывал у Дундуковых-Корсаковых. Князь Дундуков был жив, его жена и дочери. Одну из них я видел в Крыму. Она замужем за псковским земским деятелем графом Гейденом.
6) Назарьева сведение о карцере верно*. Сидел за непосещение лекции Иванова, профессора истории, почему-то возненавидевшего меня.
7) В «Воспоминания» прибавилось чуть-чуть и еще только описание лиц в детстве.
8) Песни были две. Я пришлю вам то, что мне прислала дама*.
Привет милой Паше.
Очень помню и люблю вас обоих.
Л. Толстой.
15 апреля.
О войне написал, хотя не обращение к обоим народам, но смысл общий, ныне закончил заключительную главу*.
111. С. Н. Толстому
1904 г. Апреля 19. Ясная Поляна.
Я тоже огорчался, что давно нет от тебя прямых известий, а сам не догадался написать. Спасибо, что ты это вздумал. Про смерть Александры Андреевны* ничего не знаю подробностей, знаю только, что ей было 87 лет, чего я никак не думал. Она была слаба, но до самой смерти духовно свежа. Только жалко все меня обращала в Марии Михайловны веру*. Вера хорошая, как бывает и полушубок хороший, да в него никак не влезешь. Народ все мрет. Умер наш сосед Адлерберг*. Андрюша*, живя по кабакам, встретился там с Скрыдловым*, который в пьяном виде хотел мне посылать телеграмму: пьем за ваше здоровье и т. д. Но Андрюша отговорил его, так что Андрюша оказался благоразумнее начальника нашего флота.
Если успею, пошлю тебе книжки: одну с записками Лорера декабриста*, другую Ахшарумова петрашевца*.
Погода прекрасная, и, разумеется, мечтаю приехать к вам. Боюсь Машу* взволновать и не еду теперь и даже не писал ей.
Очень бы советовал тебе побольше быть на воздухе, на солнце. Как ни упорна твоя болезнь, это — воздух, солнце больше всего подкрепляет, освежает нас, стариков. Пока прощай. Целую Верочку* и Марию Михайловну.
Л. Т.
Саша все к вам собирается. Михаил Сергеевич* уехал, а Таня* еще у нас. Едва ли она, бедная, доносит. Жаль ее. Миша* с женою* приезжают жить. Книжку «Подражание Христу» посылаю Марии Михайловне*. Журналы оба возвратите.
112. А. П. Новикову
1904 г. Апреля 22. Ясная Поляна.
22 апреля 1904.
Адриан Петрович,
Получил ваше письмо и вашу рукопись*. Рукопись в высшей степени интересна, и в ней много хорошего: прекрасно описаны жизнь в деревенской нужде и потом в глупой барской роскоши. Недостатки следующие: 1) Слишком часто подчеркиваются нелепости барства. Это ослабляет впечатление. 2) Рассуждения в Берлине о рабстве слишком длинны и однообразны. Надо сократить, оставив десятую часть. 3) Рассказ о Казерио* ненатурален. Тоже сократить или выпустить. Желательно же было бы прибавить: 1) подробности женитьбы и семейной жизни, 2) очень хорошо бы было описать прием в военную службу и самую службу. В общем же, гораздо больше очень хорошего, чем слабого. И вся вещь производит сильное и хорошее впечатление. Советую вам переработать ее, и тогда опять дайте мне просмотреть*. Вашу мысль, окончив статью, послать экземпляр княгине* я не одобряю. Зачем без пользы раздражать.
Любящий вас
Л. Толстой.
113. Н. В. Орлову
1904 г. Апреля 22. Ясная Поляна.
Спасибо вам, дорогой Николай Васильевич, за присылку фотографии*. Я ждал хорошего, но ваша картина превзошла мои ожидания. Все прекрасно и в целом и порознь. Не унывайте и продолжайте работать в том же направлении. Ваш замысел телесного наказания превосходен. Такая картина, да и все ваши — не только картины — это добрые дела, картина же телесного наказания должна быть событием*. Я ни одного художника русского взятого в целом не знаю равного вам. Не унывайте, все минется, правда останется. А ваши произведения правда, и трогательная правда.
Жена* обещала послать вам собрание моих сочинений. Простите, что давно не догадался послать.
Любящий вас
Л. Толстой.
22 апреля.
Хороший вам сюжет: рекрутская ставка: присутствие, голый рекрут трясется под меркой, геморроидальный воинский начальник, доктор степенный в очках*. Сходите на набор в уезде.
114. В. В. Стасову
1904 г. Апреля 22. Ясная Поляна. 22 апреля 1904.
Дорогой Владимир Васильевич,
Что от вас давно нет весточки. Здоровы ли вы? и успокоились ли о ваших страдающих близких?* Напишите. Только и знаю про вас по вашим статьям в «Новостях»*.
Посылаю с благодарностью обратно: «Кавказский сборник»*, Ничше* и собрание указов*. У меня осталось много книг: Bernhardi*, Gerlach*, Custine* и «Русская старина». Желал бы подержать еще первые три, а «Русскую старину» на днях вышлю.
Будьте так добры, если это нетрудно, верно ли я перечислил находящиеся у меня книги? Нет ли еще каких?
Хотелось бы получить некоторые записки декабристов, изданные за границей, именно: Трубецкого, Оболенского, Якушкина* и вообще таких, которые не изданы в России. Если хоть малейшее затруднение, не посылайте. Je crains d’abuser*. Наши вам кланяются и вас помнят и любят.
Прощайте пока.
Лев Толстой.
115. А. Ф. Кони
1904 г. Мая 1. Ясная Поляна.
Письмо ваше и оттиски* получил, дорогой Анатолий Федорович, и благодарю вас.
Особенно тронула меня ваша заботливость о таких пустяках, как подробности одежд при Николае*. Жена утверждает, что она помнит плюмажи в 50-х годах. Может быть, они оставались у генералов, а государь уже не носил их. Постараюсь при случае справиться по портретам Николая 50-х годов. «Судебную этику» я прочел, и хотя думаю, что эти мысли, исходящие от такого авторитетного человека, как вы, должны принести пользу судейской молодежи, я лично не могу, как бы ни желал, отрешиться от мысли, что как скоро признан высший нравственный религиозный закон, категорический императив Канта, так уничтожается самый суд перед его требованиями. Может быть, и удастся еще повидаться, тогда поговорим об этом.
Дружески жму вашу руку.
Лев Толстой.
1 мая 1904.
116. В. В. Стасову
1904 г. Мая 8. Ясная Поляна.
Спасибо за присылку книг*, Владимир Васильевич, и за
