жил. Малому и самому сходить неохота. Да и куда нам его, сами управим.
Петр.
Одно, дядя Аким: если ты его на лето сымешь, он мне на зиму не нужен. Уж жить, так в год.
Матрена.
На год и заложится. Мы дома, в рабочую пору, коли что, принаймем, а малый пусть живет, а ты нам теперича десяточку…
Петр.
Так как же, еще на год?
Аким (вздыхает).
Да что ж, уж видно тае, коли так, значит, видно уж тае.
Матрена.
Опять на год, от Митревой субботы. В цене ты не обидишь, а десяточку теперь дай. Вызволь ты нас. (Встает и кланяется.)
ЯВЛЕНИЕ XV.
Те же, Анисья и Анютка. (Анисья садится к сторонке.)
Петр.
Что ж? Коли так, так так – до трактира дойти и могарычи. Пойдем, дядя Аким, водочки выпьем.
Аким.
Не пью я ее, вино-то, не пью.
Петр.
Ну, чайку попьешь.
Аким.
Чаем грешен. Чаем, точно.
Петр.
И бабы-то чайку попьют. Ты, Микита, смотри, овец-то перегони да солому подбери.
Никита.
Ладно.
(Все уходят, кроме Никиты. Смеркается.)
ЯВЛЕНИЕ XVI.
Никита (один).
Никита (закуривает папироску).
Вишь, пристали, скажи да скажи, как с девками гулял. Эти истории рассказывать долго будет. Женись, говорит, на ней. На всех да жениться – это жен много наберется. Нужно мне очень жениться, и так не хуже женатого живу, завидуют люди. И как это меня как толконул кто, как я на образ перекрестился. Так сразу всю канитель и оборвал. Боязно, говорят, в неправде божиться. Всё одна глупость. Ничего, одна речь. Очень просто.
ЯВЛЕНИЕ XVII.
Никита и Акулина.
Акулина (входит в кафтане, кладет веревку, раздевается и идет в чулан).
Ты бы хоть огонь засветил.
Никита.
На тебя глядеть? Я тебя и так вижу.
Акулина.
Ну тебя!
ЯВЛЕНИЕ XVIII.
Те же и Анютка.
Анютка (вбегает; к Никите шопотом).
Микита, иди скорей, тебя человек один спрашивает, однова дыхнуть.
Никита.
Анютка.
Маринка с чугунки. За углом стоит.
Никита.
Врешь.
Анютка.
Однова дыхнуть.
Никита.
Чего же ей?
Анютка.
Тебе приходить велела. Мне, говорит, Миките только слово одно сказать надо. Стала я спрашивать, а она не сказывает. Только спросила: правда ли, что он от вас сходит? А я говорю: неправда, его отец хотел снять да женить, да он отказался, у нас на год еще остался. А она и говорит: пошли ты его ко мне, ради Христа. Мне, говорит, беспременно нужно ему слово сказать. Она уж давно ждет. Иди же к ней.
Никита.
Ну ее к Богу. Куда я пойду?
Анютка.
Она говорит, коль не прийдет, я сама в избу к нему пойду. Однова дыхнуть, приду, говорит.
Никита.
Небось, постоит да уйдет.
Анютка.
Аль, говорит, его на Акулине женить хотят?
Акулина (подходит к Никите за своей прялкой).
Кого на Акулине женить?
Анютка.
Микиту.
Акулина.
Легко ль? Да кто говорит-то?
Никита.
Да видно, люди говорят. (Смотрит на нее, смеется.) Акулина, что, пойдешь за меня?
Акулина.
За тебя-то? Може допрежь и пошла бы, а теперь не пойду.
Никита.
Отчего теперь не пойдешь?
Акулина.
А ты меня любить не будешь.
Никита.
Отчего не буду?
Акулина.
Тебе не велят. (Смеется.)
Никита.
Кто не велит?
Акулина.
Да мачеха. Она всё ругается, всё за тобой глядит.
Никита (смеется).
Вишь ты! Однако ты приметливая.
Акулина.
Я-то? Что мне примечать? Разве я слепая? Нынче она батю пузырила, пузырила. Ведьма она толстомордая. (Уходит в чулан.)
Анютка.
Никита! глянь-ка. (Глядит в окно.) Идет. Однова дыхнуть, она. Я уйду. (Уходит.)
ЯВЛЕНИЕ XIX.
Никита, Акулина в чулане и Марина.
Марина (входит).
Что ж это ты со мной делаешь?
Никита.
Что делаю? Ничего не делаю.
Марина.
Отречься хочешь?
Никита (сердито подымаясь).
Ну, к чему подобно, что пришла?
Марина.
Ах, Микита!
Никита.
Чудные вы, право. Зачем пришла?
Марина.
Микита!
Никита.
Ну что Микита? Микита и есть. Чего надо-то? Иди, говорю.
Марина.
Так, вижу, бросить, позабыть хочешь?
Никита.
Что помнить-то? Сами не знают. За углом стояла, Анютку послала, не пришел я к тебе. Значит, не надобна ты мне, очень просто. Ну и уйди.
Марина.
Не надобна! Не надобна теперь стала. Поверила я тебе, что любить будешь. А потерял ты меня, и не надобна стала.
Никита.
И всё ни к чему ты это говорить, всё несообразно. Ты и отцу наговорила. Уйди, сделай милость.
Марина.
Сам знаешь, что никого, кроме тебя, не любила. Взял бы, не взял замуж, я на то бы не обижалась. Не повинна я перед тобой ничем. За что разлюбил? За что?
Никита.
Нечего нам с тобою переливать из пустого в порожнее. Уйди ты. То-то бестолковые!
Марина.
Не то мне больно, что обманул меня, жениться обещал, а что разлюбил. И не то больно, что разлюбил, а на другую променял, – на кого, знаю я!
Никита (злобно идет к ней).
Эх! С вашей сестрой разговаривать, никаких резонов не понимают; уйди, говорю, до худа доведешь.
Марина.
До худа? Что ж, меня бить будешь? Бей, на! Что морду-то отворотил? Эх, Никита.
Никита.
Известно, нехорошо, народ придет. А что ж попусту толковать.
Марина.
Так конец, значит, что было, то уплыло. Позабыть велишь! Ну, Никита, помни. Берегла я свою честь девичью пуще глаза. Погубил ты меня ни за что, обманул. Не пожалел сироту (плачет), отрекся от меня. Убил ты меня, да я на тебя зла не держу. Бог с тобой. Лучше найдешь – позабудешь, хуже найдешь – воспомянешь. Воспомянешь, Никита. Прощай, коли так. И любила ж я тебя. Прощай в последний. (Хочет обнять его и берет зa голову.)
Никита (вырываясь.)
Эх! Разговаривать с вами. Не хочешь уходить, я сам уйду, оставайся тут.
Марина (вскрикивает).
Зверь ты! (В дверях.) Не даст тебе Бог счастья! (Уходит плача.)
ЯВЛЕНИЕ XX.
Никита и Акулина.
Акулина (выходит из чулана).
А пес ты, Никита.
Никита.
А что?
Акулина.
Как взвыла-то она. (Плачет.)
Никита.
Ты-то чего?
Акулина.
Чего? О… би… дел ты ее… Ты так-то и меня обидишь… пес ты. (Уходит в чулан.)
ЯВЛЕНИЕ XXI.
Никита (один).
Никита. (Молчание.)
То-то неразбериха. Люблю я этих баб, как сахар; а нагрешишь с ними – беда!
–
ДЕЙСТВИЕ ВТОРОЕ.
ЛИЦА ВТОРОГО ДЕЙСТВИЯ.
Петр.
Анисья.
Акулина.
Анютка.
Никита.
Матрена.
Кума – соседка.
Сцена представляет улицу и избу Петра. Слева от зрителя – изба в две связи, сени, с крыльцом в середине; справа – ворота и край двора. У края двора Анисья треплет пеньку. После первого действия прошло 6 месяцев.
ЯВЛЕНИЕ I.
Анисья (одна).
Анисья (останавливается, прислушиваясь). Опять что-то бурчит. Должно, слез с печи.
ЯВЛЕНИЕ II.
Анисья и Акулина (входит с ведрами на коромысле).
Анисья.
Кличет. Поди погляди, чего ему? Во… орет.
Акулина.
А ты-то что ж?
Анисья.
Иди, говорят. (Акулина идет в избу.)
ЯВЛЕНИЕ III.
Анисья (одна).
Анисья.
Измучал он меня. Не открывает, где деньги, да и всё. Намедни в сенях был, должно, там прятал. Теперь и сама не знаю где. Спасибо, расстаться с ними боится. Всё в доме они. Только б найти. А на нем вчерась не было. Теперь и сама не знаю где. Измучал меня на отделку.
ЯВЛЕНИЕ IV.
Анисья и Акулина (выходит, повязываясь платком).
Анисья.
Куда ты?
Акулина.
Куды? А велел тетушку Марфу позвать. Позови, говорит, сестру ко мне. Я помру, говорит, нужно мне ей сказать слово.
Анисья (про себя).
Сестру зовет. О, головушка моя! О-о! Должно, ей отдать хочет. Что стану делать! О! (Акулине.) Не ходи! Куда ты?
Акулина.
За теткой.
Анисья.
Не ходи, говорю, я сама схожу, а ты с бельем-то иди на речку. А то до вечера не успеешь.
Акулина.
Да он мне велел.
Анисья.
Иди куда посылают. Сама, говорят, схожу за Марфой. Рубахи-то возьми с плетня.
Акулина.
Рубахи? Да ты, мотри, не пойдешь. Он велел.
Анисья.
Сказала, пойду. Анютка где?
Акулина.
Анютка? Она телят стережет.
Анисья.
Пошли ее, авось не разбегутся.
(Акулина собирает белье и уходит.)
ЯВЛЕНИЕ V.
Анисья (одна).
Анисья.
Не пойтить – заругает, а пойтить – отдаст он сестре деньги. Пропадут все мои труды. И что делать, сама не знаю. Расскочилась моя голова. (Продолжает работать.)
ЯВЛЕНИЕ VI.
Анисья и Матрена (входит с палочкой и узелком по-дорожному).
Матрена.
Бог помочь, ягодка.
Анисья (оглядывается, бросает работу и всплескивает руками от радости).
Вот не чаяла, тетушка. Лучил же Бог какого гостя ко времени.
Матрена.
Ну, что?
Анисья.
Уж я и в уме смешалась. Беда!
Матрена.
Что ж, жив, сказывают?
Анисья.
И не говори. Жить не живет и помирать не помирает.
Матрена.
Деньги-то не передал кому?
Анисья.
Сейчас за Марфой, за сестрой родной, посылает. Должно, об деньгах.
Матрена.
Видимое дело. Да не передал ли кому помимо?
Анисья.
Некому. Я как ястреб над ним стерегу.
Матрена.
Да где ж они?
Анисья.
Не сказывает. И не дознаюсь никак. Хоронит где-то из одного места в другое. А мне тоже от Акульки нельзя. Дура-дура, а тоже подсматривает, караулит. О, головушка моя! Измучалась я.
Матрена.
Ох, ягодка, отдаст денежки помимо твоих рук, век плакаться будешь. Сопхают они тебя со двора ни с чем. Маялась ты, маялась, сердечная, век-то свой с немилым, да и вдовой с сумой пойдешь.
Анисья.
И не говори, тетка. Изныло мое сердце, и не знаю, как быть, и посоветовать не с кем. Говорила Миките. А он робеет, не хочет в это дело вступать. Только сказал мне вчерась, что в полу они.
Матрена.
Что ж, лазила?
Анисья.
Нельзя – сам тама. Я примечаю, – он их то на себе носит, то хоронит.
Матрена.
Ты, деушка, помни: раз маху дашь, век не справишься. (Шопотом.) Что ж, крепкого чаю-то давала?
Анисья.
О-о! (Хочет отвечать, видит соседку, замолкает.)
ЯВЛЕНИЕ VII.
Те же и кума (проходит мимо избы, прислушивается к крику в избе. К Анисье).
Кума.
Кума! Анисья, а Анисья! Твой никак кличет.
Анисья.
Он всё так кашляет, ровно кричит. Плох уж очень.
Кума (подходит к Матрене.)
Здорово, баушка, отколь Бог несет?
Матрена.
А из двора, милая. Сынка проведать пришла. Рубах принесла. Тоже свое детище, ведашь, жалко.
Кума.
Да уж такое дело. (К Анисье.) Хотела, кума, красна белить, да, думается, рано. Люди не зачинали.
Анисья.
Куда спешить-то?
Матрена.
Что ж, сообщали?
Анисья.
Как же, вчерась поп был.
Кума.
Поглядела я вчерась тоже, матушка моя, и в чем душа держится. Измадел как. А уж намедни, матушка моя, совсем помирал, под святые положили. Уж и оплакали, омывать собирались.
Анисья.
Ожил – поднялся; опять бродит теперь.
Матрена.
Что ж, соборовать станете?
Анисья.
Люди приглашают. Коли жив будет, хотим завтра за попом посылать.
Кума.
Ох, скучно, чай, тебе, Анисьюшка? Не даром молвится: не тот болен, кто болит, а кто над болью сидит.
Анисья.
Уж как скучно то. Да уж одно бы что.
Кума.
Известно дело, легко ли, год целый помирает. По рукам связал.
Матрена.
Тоже и вдовье дело горькое. Хорошо дело молодое, а на старости лет кто пожалеет. Старость не радость. Хоть бы мое дело. Недалеко прошла, уморилась, ног не слышу. Сынок-то где?
Анисья.
Пашет. Да ты заходи, самовар поставим, чайком душеньку отведешь.
Матрена (садится).
И то уморилась, миленькие. А что соборовать – это беспременно надо. Люди говорят – тоже душе на пользу.
Анисья.
Да завтра пошлем.
Матрена.
То-то, оно лучше. А у нас, деушка, свадьба.
Кума.
Что ж так, весной?
Матрена.
Да, видно, пословица недаром молвится: бедному жениться и ночь коротка. Семен Матвеевич за себя Маринку взял.
Анисья.
Кума.
Вдовец, должно, на детей пошла.
Матрена.
Четверо. Какая же путная пойдет! Ну, ее и взял. Она и рада. Вино пили, ведашь, стаканчик не крепкий был, – проливали.
Кума.
Вишь ты! Слух-то был? А с достатком мужик-то?
Матрена.
Живут ничего пока.
Кума.
Оно точно, что на детей кто пойдет. Вот хоть бы у нас Михайло. Мужик-то, матушка моя…
Голос мужика.
Эй, Мавра, куда тебя дьявол носит? Поди корову загони. (Соседка уходит.)
ЯВЛЕНИЕ VIII.
Анисья и Матрена.
Матрена (пока соседка уходит, говорит ровным голосом).
Выдали, деушка, от греха, по крайности мой дурак об Микишке думать не будет. (Вдруг переменяет голос на шопот.) Ушла! (Шопотом.) Что ж, говорю, чайком-то поила?
Анисья.
И не поминай. Помирал бы лучше сам. Всё одно не помирает, только греха на душу взяла. О-о! головушка
