бешеного. С меня, видите ли, довольно тех пуль, которые у меня в теле. Вот одна под Ваграмом, другая под Смоленском. А эта нога, вы видите, которая не хочет двигаться. Это при большом сражении 7-го под Москвою. О! Это было чудесно! Надо было видеть, это был потоп огня. Задали вы нам трудную работу, можете похвалиться. И ей-богу, несмотря на этот козырь (он указал на крест), я был бы готов начать все снова. Жалею тех, которые не видали этого.
247
– Я был там.
248
Ба, в самом деле? Тем лучше. Вы лихие враги, надо признаться. Хорошо держался большой редут, черт возьми. И дорого же вы заставили нас поплатиться. Я там три раза был, как вы меня видите. Три раза мы были на пушках, три раза нас опрокидывали, как карточных солдатиков. Ваши гренадеры были великолепны, ей-богу. Я видел, как их ряды шесть раз смыкались и как они выступали точно на парад. Чудный народ! Наш Неаполитанский король, который в этих делах собаку съел, кричал им: браво! – Га, га, так вы наш брат солдат! – Тем лучше, тем лучше, господин Пьер. Страшны в сражениях, любезны с красавицами, вот французы, господин Пьер. Не правда ли?
249
Кстати, скажите, пожалуйста, правда ли, что все женщины уехали из Москвы? Странная мысль, чего они боялись?
250
– Разве французские дамы не уехали бы из Парижа, если бы русские вошли в него?
251
– Ха, ха, ха!.. А вот сказал штуку. Париж?.. Но Париж… Париж…
252
– Париж – столица мира…
253
Ну, если бы вы мне не сказали что вы русский, я бы побился об заклад, что вы парижанин. В вас что-то есть, эта…
254
Я был в Париже, я провел там целые годы.
255
– О, это видно. Париж!.. Человек, который не знает Парижа, – дикарь. Парижанина узнаешь за две мили. Париж – это Тальма, Дюшенуа, Потье, Сорбонна, бульвары… Во всем мире один Париж. Вы были в Париже и остались русским. Ну что же, я вас за то не менее уважаю.
256
Но воротимся к вашим дамам: говорят, что они очень красивы. Что за дурацкая мысль поехать зарыться в степи, когда французская армия в Москве! Они пропустили чудесный случай. Ваши мужики, я понимаю, но вы – люди образованные – должны бы были знать нас лучше этого. Мы брали Вену, Берлин, Мадрид, Неаполь, Рим, Варшаву, все столицы мира. Нас боятся, но нас любят. Не вредно знать нас поближе. И потом император…
257
258
Император? Это великодушие, милосердие, справедливость, порядок, гений – вот что такое император! Это я, Рамбаль, говорю вам. Таким, каким вы меня видите, я был его врагом тому назад восемь лет. Мой отец был граф и эмигрант. Но он победил меня, этот человек. Он завладел мною. Я не мог устоять перед зрелищем величия и славы, которым он покрывал Францию. Когда я понял, чего он хотел, когда я увидал, что он готовит для нас ложе лавров, я сказал себе: вот государь, и я отдался ему. И вот! О да, мой милый, это самый великий человек прошедших и будущих веков.
– Что, он в Москве?
259
Нет, он сделает свой въезд завтра.
260
Прелестно, полковник этих вюртембергцев! Он немец; но славный малый, несмотря на это. Но немец.
261
Кстати, вы, стало быть, знаете по-немецки?
262
Как по-немецки убежище?
263
Убежище? Убежище – по-немецки – Unterkunft.
264
Как вы говорите?
265
Экие дурни эти немцы. Не правда ли, мосье Пьер?
266
Ну, еще бутылочку этого московского бордо, не правда ли? Морель согреет нам еще бутылочку. Морель!
267
Что же это, мы грустны?
268
Может, я огорчил вас? Нет, в самом деле, не имеете ли вы что-нибудь против меня? Может быть, касательно положения?
269
Честное слово, не говоря уже про то, чем я вам обязан, я чувствую к вам дружбу. Не могу ли я сделать для вас что-нибудь? Располагайте мною. Это на жизнь и на смерть. Я говорю вам это, кладя руку на сердце.
270
А, в таком случае пью за нашу дружбу!
271
Да, мой друг, вот колесо фортуны. Кто сказал бы мне, что я буду солдатом и капитаном драгунов на службе у Бонапарта, как мы его, бывало, называли. Однако же вот я в Москве с ним. Надо вам сказать, мой милый… что имя наше одно из самых древних во Франции.
272
«Моя бедная мать».
273
Но все это есть только вступление в жизнь, сущность же ее – это любовь. Любовь! Не правда ли, мосье Пьер? Еще стаканчик.
274
О! женщины, женщины!
275
любовь извозчиков, другая – любовь дýрней.
276
воспоминаний о Германии, где мужья едят капустный суп и где молодые девушки слишком белокуры.
277
парижанку сердцем.
278
Я спас вашу жизнь и спасаю вашу честь!
279
Вишь ты!
280
Платоническая любовь, облака…
281
Тут не проходят.
282
Этому что еще надо.
283
Ребенка в этом доме. Не видали ли вы ребенка?
284
Этот что еще толкует? Убирайся к черту.
285
Ребенок? Я слышал, что-то пищало в саду. Может быть, это его ребенок. Что ж, надо по человечеству. Мы все люди…
– Где он? Где он?
286
287
Погодите, я сейчас сойду.
288
Эй, вы, живее, припекать начинает.
289
Вот ваш ребенок. А, девочка, тем лучше. До свидания, толстяк. Что ж, надо по человечеству. Все люди.
290
Оставьте эту женщину!
291
Ну, ну! Не дури!
292
293
А, оружие!
294
Хорошо, хорошо, на суде все расскажешь.
295
Говоришь ли по-французски?
296
Позовите переводчика.
297
Он не похож на простолюдина.
298
О, о! он очень похож на поджигателя. Спросите его, кто он?
299
Я не скажу вам, кто я. Я ваш пленный. Уводите меня.
300
A! A! Ну, марш!
301
Чего ей нужно?
302
Чего ей нужно? Она несет дочь мою, которую я спас из огня. Прощай!
303
Говорят, что бедная графиня очень плоха. Доктор сказал, что это грудная болезнь. – Грудная болезнь? О, это ужасная болезнь! – Говорят, что соперники примирились благодаря этой болезни.
304
Старый граф очень трогателен, говорят. Он заплакал, как дитя, когда доктор сказал, что случай опасный. – О, это была бы большая потеря. Такая прелестная женщина. – Вы говорите про бедную графиню… Я посылала узнавать о ее здоровье. Мне сказали, что ей немного лучше. О, без сомнения, это прелестнейшая женщина в мире. Мы принадлежим к различным лагерям, но это не мешает мне уважать ее по ее заслугам. Она так несчастна.
305
Ваши известия могут быть вернее моих… но я из хороших источников знаю, что этот доктор очень ученый и искусный человек. Это лейб-медик королевы испанской.
306
Я нахожу, что это прелестно!
307
героем Петрополя.
308
Император отсылает австрийские знамена, дружеские и заблудшиеся знамена, которые он нашел вне стоящей дороги.
309
Прелестно, прелестно.
310
Это варшавская дорога, может быть.
311
312
Вы увидите.
313
грудной ангины.
314
лейб-медик королевы испанской.
315
визитов соболезнования.
316
впрочем, хотя иностранец, но русский в глубине души.
317
нашим всемилостивейшим повелителем. – Ред.
318
пламя которой освещало его путь.
319
горя.
320
Какие известия привезли вы мне? Дурные, полковник?
321
Очень дурные, ваше величество, оставление Москвы.
322
Неужели предали мою древнюю столицу без битвы?
323
Неприятель вошел в город?
324
Да, ваше величество, и он обращен в пожарище в настоящее время. Я оставил его в пламени.
325
Я вижу, полковник, по всему, что происходит, что провидение требует от нас больших жертв… Я готов покориться его воле; но скажите мне, Мишо, как оставили вы армию, покидавшую без битвы мою древнюю столицу? Не заметили ли вы в ней упадка духа?
326
Государь, позволите ли вы мне говорить откровенно, как подобает настоящему воину?
327
Полковник, я всегда этого требую… Не скрывайте ничего, я непременно хочу знать всю истину.
328
игра слов.
329
Государь! Я оставил всю армию, начиная с начальников и до последнего солдата, без исключения, в великом, отчаянном страхе…
330
Как так? Мои русские могут ли пасть духом перед неудачей… Никогда!..
331
Государь, они боятся только того, чтобы ваше величество по доброте души своей не решились заключить мир. Они горят нетерпением снова драться и доказать вашему величеству жертвой своей жизни, насколько они вам преданы…
332
А! Вы меня успокоиваете, полковник.
333
Ну, так возвращайтесь к армии… и скажите храбрецам нашим, скажите всем моим подданным, везде, где вы проедете, что, когда у меня не будет больше ни одного солдата, я сам стану во главе моих любезных дворян и добрых мужиков и истощу таким образом последние средства моего государства. Они больше, нежели думают мои враги… Но если бы предназначено было божественным провидением, чтобы династия наша перестала царствовать на престоле моих предков, тогда, истощив все средства, которые в моих руках, я отпущу бороду до сих пор и скорее пойду есть один картофель с последним из моих крестьян, нежели решусь подписать позор моей родины и моего дорогого народа, жертвы которого я умею ценить!..
334
Полковник Мишо, не забудьте, что я вам сказал здесь; может быть, мы когда-нибудь вспомним об этом с удовольствием… Наполеон или я… Мы больше не можем царствовать вместе. Я узнал его теперь, и он меня больше не обманет…
335
хотя иностранец, но русский в глубине души… восхищенным всем тем, что он услышал.
336
Государь! Ваше величество подписывает в эту минуту славу народа и спасение Европы!
337
338
дурным тоном.
339
мой друг. Ты слишком ухаживаешь за той, за белокурой.
340
341
которого он спас из пламени. – Ред.
342
тот, который не говорит своего имени.
343
Кто вы такой?
344
Вы не могли меня знать, генерал, я никогда не видал вас… – Это русский шпион.
345
– Нет, ваше высочество… Нет, ваше высочество, вы не могли меня знать… Я офицер милиции, и я не выезжал из Москвы. – Ваше имя? – Безухов. – Кто мне докажет, что вы не лжете? – Ваше высочество!
346
Чем вы докажете мне справедливость ваших слов?
347
Вы не то, что вы говорите.
348
Да, разумеется!
349
Стрелки 86-го, вперед!
350
Это их научит поджигать.
351
Дитя мое! я вас люблю и знаю давно.
352
Спасибо, милый друг, что приехала.
353
Князь Кутузов, посылаю к вам одного из моих генерал-адъютантов для переговоров с вами о многих важных предметах. Прошу Вашу Светлость верить всему, что он вам скажет, особенно когда станет выражать вам чувствования уважения и особенного почтения, питаемые мною к вам с давнего времени.
Засим молю Бога о сохранении вас под своим священным кровом. Москва, 3 октября, 1812. Наполеон.
354
Я был бы проклят, если бы на меня смотрели как на первого зачинщика какой бы то ни было сделки: такова воля нашею народа.
355
Первая колонна идет (нем.).
356
вторая колонна идет (нем.).
357
первая колонна идет (нем.).
358
мародерствовать.
359
360
Дом моей матери.
361
Возвышая употребление этих мер действием, достойным его и французской армии, он приказал раздать пособия погоревшим. Но, так как съестные припасы были слишком дороги для того, чтобы давать их людям чужой земли и по большей части враждебно расположенным, Наполеон счел лучшим дать им денег, чтобы они добывали себе продовольствие на стороне; и он приказал оделять их бумажными рублями.
362
что гений его никогда не изобретал ничего более глубокого, более искусного и более удивительного.
363
мечеть. – Ред.
364
«Священник, которого я нашел и пригласил начать служить обедню, вычистил и запер церковь. В ту же ночь пришли опять
