Сайт продается, подробности: whatsapp telegram
Скачать:TXTPDF
Все сказки, басни и рассказы для детей

сумочку пощуповал, –

Как урослая, та сумочка не тронется.

Святогор с коня перстом её потрогивал, –

Не сворохнется та сумка, не шевельнется.

Святогор с коня хватал рукой, потягивал, –

Как урослая, та сумка не поднимется.

Слез с коня тут Святогор, взялся за сумочку,

Он приладился, взялся руками обеими,

Во всю силу богатырску принатужился, –

От натуги по белу лицу ала кровь пошла,

А поднял суму от земли только на волос.

По колена ж сам он в мать сыру землю угряз.

Взговорит ли Святогор тут громким голосом:

«Ты скажи же мне, прохожий, правду истинну,

А и что, скажи ты, в сумочке накладено?»

Взговорит ему прохожий да на те слова:

«Тяга в сумочке от матери сырой земли».

Взговорит тут Святогор да ко прохожему:

«А ты сам кто есть, как звать тебя по имени?»

Взговорит ему прохожий ли на те слова:

«Я Микула есмь; мужик я Селянинович,

Я Микула, – меня любит мать сыра земля».

Микулушка Селянинович

Выезжал ли Вольга-свет с дружиною

По сёлам, городам за получкою,

С мужиков выбирать дани-выходы;

Выезжал ли сударь во чисто поле, –

Услыхал во чистом поле пахаря:

Слышно – пашет мужик да посвистывает,

Сдалека, слышно, сошка поскрипывает,

Сошники по камням, слышно, черкают, –

А не видно нигде в поле пахаря.

И поехал Вольга к тому пахарю –

Целый день ехал с утра до вечера,

А наехать не мог Вольга пахаря.

День, другой ехал с утра до вечера,

А наехать не мог Вольга пахаря.

Слышно, пашет мужик да посвистывает,

Сдалека, слышно, сошка поскрипывает,

Сошнички по камням, слышно, черкают, –

А не видно нигде в поле пахаря.

Третий день Вольга ехал до пабедья –

Наезжает Вольга в поле пахаря:

В поле пашет мужик да понукивает,

С края в край он бороздку отваливает,

Камни, корни сохой выворачивает:

Как заедет мужик-от в один конец

Со другого конца и не виднушко.

А у пахаря сошка кленовенька,

Сошники во той сошке булатные,

Захлёстнуты гужочки шелковеньки,

А кобылка во сошке соловенька.

Взговорит ли Вольга тому пахарю:

«Гой, мужик-пахарёк!

Божья помощь те, –

Божья помощь пахать да крестьянствовать,

Широку борозду отворачивать

Да коренья, каменья вывёртывать!»

Говорит ли мужик таковы слова:

«А спасибо, Вольга, – благодарствуем, –

Божья помощь, поди-тка, нам надобна.

Божья помощьпахать да крестьянствовать.

Сам далёко ль едешь со дружинушкой?

Далёко ль Бог несёт, – куда путь держишь?»

Взговорит ли Вольга таковы слова:

«А я еду, мужик, со дружинушкой

По сёлам-городам за получкою –

Выбирать с мужиков дани-выходы.

Ай, пойдём со мной во товарищах!»

Взял мужик, воткнул сошку в бороздочку,

Он гужочки шелковы взял выстегнул,

Взял из сошки кобылку да вывернул,

На кобылку ввалился, сел охлепью –

Со Вольгою поехал в товарищах.

Говорит ли мужик таковы слова:

«А не ладно, Вольга, я в бороздочке

Свою сошку оставил не убранну,

Как бы сошку с земельки повыдернуть,

С сошничков как бы землю повытряхнуть,

А и бросить сошку за ракитов куст…»

Посылал тут Вольга десять молодцов:

Велит сошку с земельки повыдернуть,

С сошничков велит землю повытряхнуть,

А и бросить за ракитов куст.

Подъезжали ко сошке те молодцы,

Соскочили в борозду с добрых коней,

Разом брались за сошку кленовеньку.

От земли этой сошки поднять нельзя.

Они сошку за обжи вокруг вертят,

А не могут с земли сошку выдернуть,

Не могут с сошников землю вытряхнуть,

А и бросить сошку за ракитов куст.

А и шлёт ли Вольга всю дружинушку:

Велит сошку с земельки повыдернуть,

С сошничков велит землю повытряхнуть,

А и бросить сошку за ракитов куст.

Вот за сошку бралась вся дружинушка,

Разом бралась за сошку кленовую: –

Только сошку за обжи вокруг вертят,

А не могут с земли сошку выдернуть,

Не могут с сошничков землю вытряхнуть,

А и бросить за ракитов куст

Подъезжал тут мужик деревенщина:

Он слезал со кобылки соловенькой,

Подходил к своей сошке кленовенькой,

Брался ручкой одной да попёхивал,

Из земельки он сошку выдёргивал,

С сошничков он земельку вытрёхивал,

Он палицей комлыжки соскрёбывал,

А и бросил сошку за ракитов куст.

На добрых коней сели, – поехали.

Выезжают они на дороженьку –

Мужикова кобылка ходой идёт,

А Вольгин-от конь уж поскакивает;

Мужикова кобылка рысцою пошла,

А Вольгин-от уж конь оставаться стал.

Передом мужик едет, не тряхнётся, –

Во всю прыть Вольга едет сугоною.

Мужику тут Вольга стал покрикивать,

Мужику колпаком стал помахивать:

«Ты, мужик-пахарёк, ты постой, пожди,

За тобою, мужик, не угонишься».

На Вольгу тут мужик приоглянулся,

Стал кобылку свою окорачивать, –

И поехали шагом дорожкою.

Взговорит ли Вольга таковы слова:

«У тебя ли, мужик, лошадь добрая –

Кабы лошадь твоя да коньком была, –

За лошадку цена бы пятьсот рублей».

Говорит ли мужик таковы слова:

«А и глуп ты, Вольга, глупо сказываешь.

Я кобылочку взял из-под матери.

За сосунчика дал я пятьсот рублей;

А коньком бы была – ей и сметы нет».

Взговорит ли Вольга таковы слова:

«А и как тя, мужик, звать по имени –

Величать тебя как по изотчеству?»

Говорит ли мужик таковы слова:

«А я ржи напашу, во скирды сложу,

Домой выволоку, дома вымолочу.

Да и пива сварю, мужиков сзову,

И почнут мужики тут покликивать:

Гой, Микула-свет, ты Микулушка,

Свет Микулушка да Селянинович!»

Кавказский пленник

1

Служил на Кавказе офицером один барин. Звали его Жилин.

Пришло раз ему письмо из дома. Пишет ему старуха-мать: «Стара я уж стала, и хочется перед смертью повидать любимого сынка. Приезжай со мной проститься, похорони, а там и с Богом, поезжай опять на службу. А я тебе и невесту приискала: и умная, и хорошая, и именье есть. Полюбится тебе, может, и женишься и совсем останешься».

Жилин и раздумался: «И в самом деле: плоха уж старуха стала; может, и не придётся увидать. Поехать; а если невеста хороша – и жениться можно».

Пошёл он к полковнику, выправил отпуск, простился с товарищами, поставил своим солдатам четыре ведра водки на прощанье и собрался ехать.

На Кавказе тогда война была. По дорогам ни днём, ни ночью не было проезда. Чуть кто из русских отъедет или отойдёт от крепости, татары или убьют, или уведут в горы. И было заведено, что два раза в неделю из крепости в крепость ходили провожатые солдаты. Спереди и сзади идут солдаты, а в средине едет народ.

Дело было летом. Собрались на зорьке обозы за крепость, вышли провожатые солдаты и тронулись по дороге. Жилин ехал верхом, а телега с его вещами шла в обозе.

Ехать было двадцать пять вёрст. Обоз шёл тихо; то солдаты остановятся, то в обозе колесо у кого соскочит или лошадь станет, и все стоят – дожидаются.

Солнце уже и за полдни перешло, а обоз только половину дороги прошёл. Пыль, жара, солнце так и печёт, а укрыться негде. Голая степь, ни деревца, ни кустика по дороге.

Выехал Жилин вперёд, остановился и ждёт, пока подойдёт обоз. Слышит, сзади на рожке заиграли, – опять стоять. Жилин и подумал: «А не уехать ли одному, без солдат? Лошадь подо мной добрая, если и нападусь на татар – ускачу. Или не ездить?..»

Остановился, раздумывает. И подъезжает к нему на лошади другой офицер, Костылин, с ружьём, и говорит:

– Поедем, Жилин, одни. Мочи нет, есть хочется, да и жара. На мне рубаху хоть выжми. – А Костылин – мужчина грузный, толстый, весь красный, а пот с него так и льёт.

Подумал Жилин и говорит:

– А ружьё заряжено?

– Заряжено.

– Ну, так поедем. Только уговор – не разъезжаться.

И поехали они вперёд по дороге. Едут степью, разговаривают да поглядывают по сторонам. Кругом далеко видно.

Только кончилась степь, пошла дорога промеж двух гор в ущелье, Жилин и говорит:

Надо выехать на гору, поглядеть, а то тут, пожалуй, выскочат из-за горы, и не увидишь.

А Костылин говорит:

– Что смотреть? Поедем вперёд.

Жилин не послушал его.

– Нет, – говорит, – ты подожди внизу, а я только взгляну.

И пустил лошадь налево, на гору. Лошадь под Жилиным была охотницкая (он за неё сто рублей заплатил в табуне жеребёнком и сам выездил); как на крыльях взнесла его на кручь. Только выскакал, глядь – а перед самым им, на десятину места, стоят татары верхамичеловек тридцать.

Он увидал, стал назад поворачивать; и татары его увидали, пустились к нему, сами на скаку выхватывают ружья из чехлов. Припустил Жилин под кручь во все лошадиные ноги, кричит Костылину:

– Вынимай ружьё! – а сам думает на лошадь свою: «Матушка, вынеси, не зацепись ногой, спотыкнёшься – пропал. Доберусь до ружья, я им не дамся».

А Костылин, заместо того чтобы подождать, только увидал татар, – закатился, что есть духу, к крепости. Плетью ожаривает лошадь то с того бока, то с другого. Только в пыли видно, как лошадь хвостом вертит.

Жилин видит – дело плохо. Ружьё уехало, с одной шашкой ничего не сделаешь. Пустил он лошадь назад к солдатам – думал уйти. Видит, ему наперерез катят шестеро.

Под ним лошадь добрая, а под теми ещё добрее, да и наперерез скачут. Стал он окорачивать, хотел назад поворотить, да уж разнеслась лошадь, не удержит, прямо на них летит.

Видит – близится к нему с красной бородой татарин на сером коне. Визжит, – зубы оскалил, ружьё наготове.

«Ну, – думает Жилин, – знаю вас, чертей, если живого возьмут, посадят в яму, будут плетью пороть. Не дамся же живой».

А Жилин хоть невелик ростом, а удал был. Выхватил шашку, пустил лошадь прямо на красного татарина, думает: «Либо лошадью сомну, либо срублю шашкой».

На лошадь места не доскакал Жилин, выстрелили по нём сзади из ружей и попали в лошадь. Ударилась лошадь оземь со всего маху, – навалилась Жилину на ногу.

Хотел он подняться, а уж на нём два татарина вонючие сидят, крутят ему назад руки. Рванулся он, скинул с себя татар, – да ещё соскакали с коней трое на него, начали бить прикладами по голове. Помутилось у него в глазах и зашатался. Схватили его татары, сняли с сёдел подпруги запасные, закрутили ему руки за спину, завязали татарским узлом, поволокли к седлу. Шапку с него сбили, сапоги стащили, всё обшарили, деньги, часы вынули, платье всё изорвали.

Оглянулся Жилин на свою лошадь. Она, сердечная, как упала на бок, так и лежит, только бьётся ногами, – до земли не достаёт; в голове дыра, и из дыры так и свищет кровь чёрная – на аршин кругом пыль смочила.

Один татарин подошёл к лошади, стал седло снимать. Она всё бьётся, – он вынул кинжал, прорезал ей глотку. Засвистело из горла, трепенулась – и пар вон.

Сняли татары седло, сбрую. Сел татарин с красной бородой на лошадь, а другие подсадили Жилина к нему на седло; а чтобы не упал, притянули его ремнём за пояс к татарину и повезли в горы.

Сидит Жилин за татарином, покачивается, тычется лицом в вонючую татарскую спину. Только и видит перед собой здоровенную татарскую спину, да шею жилистую, да бритый затылок из-под шапки синеется. Голова у Жилина разбита, кровь запеклась над глазами. И нельзя ему ни поправиться на лошади, ни кровь обтереть. Руки так закручены, что в ключице ломит.

Ехали они долго с горы на гору, переехали вброд реку, выехали на дорогу и поехали лощиной.

Хотел Жилин примечать дорогу, куда его везут, – да глаза замазаны кровью, а

Скачать:TXTPDF

сумочку пощуповал, – Как урослая, та сумочка не тронется. Святогор с коня перстом её потрогивал, – Не сворохнется та сумка, не шевельнется. Святогор с коня хватал рукой, потягивал, – Как