и деда дает один из бывших наркомов в правительстве И. В. Сталина, С. З. Гинзбург: «Я хорошо знал в быту Сталина. Много раз встречался с ним дома у Кирова, у Орджоникидзе, да и на даче самого «хозяина»… Он был очень жестоким отцом и ещё более жестоким дедом.
Грубо он вел себя не раз на моих глазах и по отношению к Светлане, любимой дочери. Но любовь его к ней и её детям тоже была очень жестокой. Его занимал только он сам. Другие его не интересовали ни в политике, ни дома. Это был монарх, самодержец. Сделав несчастными миллионы людей, он сделал несчастными и своих близких».
Светлана Аллилуева родила троих детей, троих внуков Сталина. Ее старший сын Иосиф стал кардиологом.
Вот что писала о встрече Сталина со своим внуком Светлана Аллилуева: «Мой сын, наполовину еврей, сын моего первого мужа (с которым мой отец даже так и не пожелал познакомиться) — вызывал его нежную любовь. Я помню, как я страшилась первой встречи отца с моим Оськой. Мальчику было около 3 лет, он был прехорошенький ребенок — не то грек, не то грузин, с большими глазами в длинных ресницах. Мне казалось неизбежным, что ребенок должен вызвать у деда неприятное чувство, — но я ничего не понимала в логике сердца. Отец растаял, увидев мальчика. Это было в один из его редких приездов после войны в обезлюдевшее, неузнаваемо тихое Зубалово, где жили тогда всего лишь мой сын и две няни — его и моя, уже старая и больная. Я заканчивала последний курс университета и жила в Москве, а мальчик рос под «моей» традиционной сосной и под опекой двух нежных старух. Отец поиграл с ним полчасика, побродил вокруг дома (вернее — обежал вокруг него, потому что ходил он до последнего дня быстрой, легкой походкой) и уехал. Я осталась «переживать» и «переваривать» происшедшее — я была на седьмом небе. При его лаконичности слова: «Сынок у тебя — хорош! Глаза хорошие у него», равнялись длинной хвалебной оде в устах другого человека. Я поняла, что плохо понимала жизнь, полную неожиданностей. Отец видел Оську ещё раза два — последний раз за четыре месяца до смерти, когда малышу было семь лет и он ходил в школу. «Какие вдумчивые глаза! — сказал отец. — Умный мальчик!» — и опять я была счастлива. Странно, что и Оська запомнил, очевидно, эту последнюю встречу и сохранил в памяти ощущение сердечного контакта, возникшего между ним и дедом».
«ЧАСТНАЯ ЖИЗНЬ» ЗАКЛЮЧЕННЫХ ПРИ СТАЛИНЕ
Основным местом заключения миллионов людей были специально созданные тысячи лагерей, густая сеть которых покрыла всю страну, особенно районы Северо-Запада, Северо-Востока, Казахстана, Сибири, Дальнего Востока.
При Сталине, миллионы людей были репрессированы, отправлены в лагеря, многие из них погибли. Если Сталин наслаждался интимными связями со своими любовницами в роскошных условиях, то заключенным он устроил совсем иную «частную жизнь», в ужасных условиях.
Вот несколько примеров из жизни заключенных:
«Лариса. Ее отправили в дальний ОЛП, тоже женский. Начальником там был один армейский капитан, из штрафников. Он не пропускал ни одной бабы. Сидит себе в конторке и наблюдает из оконца. Увидит какую помоложе, поманит пальцем:
— А ну подь сюда.
— Слушаюсь, гражданин начальник.
— Тебя как зовут?
— Воронкина, Зинаида.
Начальник задумается, повременит несколько, да где там, разве всех упомнишь.
— Зинаида, Зинаида… Ты у меня, кажется, на отметке не была, а?
— Да что вы, гражданин начальник, я только вчера прибыла.
— Тем более. Придешь ко мне после отбоя. Охране скажешь — я велел.
Их было у него в зоне более пятисот. Всех он, может, и не перепробовал, но старался. Мы его так и звали — «санпропускник».
Мне потом на воле подруга рассказывала — она большая книжница была про одного римского императора. Ему каждый день после обеда новую приводили из пленных рабынь. Я про римских императоров не читала, довольно своих.
Вот к этому капитану и попала бедная Ирен, недоучившаяся школьница. Капитан, как у него заведено было, использовал Ирен. Она родила, ребенка отобрали, а её отправили с первым же этапом дальше.
У всех мамок детей отбирали, куда-то их девали. Я думаю, из них выращивали государственных охранников-пограничников или конвоиров».
«… В Белореченской тюрьме, в тридцать восьмом году, начальник однажды вызвал к себе, напоил спиртом и повалил на диван. С того раза и пошло. Как только не измывались надо мной начальнички и все — партийные. Тот, тюремный, добрый был, давал поесть, в чистую камеру поместил, с кроватью, с одеялом. Он меня долго не отправлял на этап, жалел. От других куска хлеба не дождалась…. И лютовали они жестоко. Женщина для них, что пыль дорожная. На волю вышла — один черт! Каждый норовит у тебя отнять что-нибудь. А что можно взять у бедной женщины? Сидят жирные коты в своих хоромах, твоя нужда, твоя беда им до фени».
«…На пересылку прибывает женский этап. После нудной, изнурительной проверки новеньких ведут в баню. Там уже поджидает жадная орава блатных и придурков. Все молодые, красивые достаются им на растерзание. Вольные начальники тоже не брезгуют свежатинкой, им поставляют отборных. Многие женщины выходят из бани в лагерном тряпье, чуть прикрыв наготу мешковиной. Одежду надо сдавать в прожарку, то есть в дезинфекцию, если по-вольному. Приличные платья, белье, пальто, — все исчезает, «на сменку» блатари дают ограбленным грязную рванину.
Но самое худшее впереди. В лагере самое худшее всегда впереди. Через неделю-другую формируется этап на производственную колонну. Как откупиться, чем? Позади следственные тюрьмы, пытки, голод, многодневный этап. Теперь вот — колонна, каторжные работы на лесоповале, в котлованах, в каменных карьерах, на строительстве дороги. И трехъярусные нары в дырявых бараках, дикий произвол охраны, жестокие игры блатных девок. И вечно серое заполярное небо, серые бушлаты, серая баланда. И неотступные мысли о детях, оставленных на воле, о стариках…
Сколько их не вернулось с Печоры и с Воркуты, с Колымы, с Новой Земли? Сколько погибло на Волге, на Лене, на Сыр-Дарье? Пять миллионов, десять, пятнадцать?..
Среди них были «указницы»; осужденные по новому Указу за прогул на производстве, — они прибывали на пересылку тысячами. Еще больше попадало за мелкие хищения. Им давали — щедро, равномерно — по пять лет за початок кукурузы, принесенный с поля голодным детям, за горсть муки. В истребительные лагеря шли и шли зарешеченные эшелоны с женами и дочерьми «врагов народа».
Режим большинства северных лагерей был сознательно рассчитан на уничтожение заключенных. Сталин и его окружение не хотели, чтобы репрессированные возвращались, они должны были навсегда исчезнуть. В лагерях выдавался голодный паек для работающих по 10, 12, 14 и даже 16 часов. Заключенные выводились на работу в жестокий мороз. Бараки не отапливались как надо, одежда не просушивалась. Осенью держали на дожде и холоде промокших до костей людей до выполнения ими норм выработки, хотя эта норма не могла быть выполнена безнадежно истощенными людьми. Заключенные, одетые в тряпье, сильно обмораживались, много было больных, а их лечение было направлено на массовый «падеж». (Цитаты из книги А. Антонова-Овсеенко. Театр Иосифа Сталина, стр. 354-355)
С началом Отечественной войны рабочий день почти везде был увеличен, а голодный паек ещё более урезан. Из числа людей, арестованных и попавших в лагеря в 1937-1938 гг., вышло на свободу после 1956 года не более 10-15%.
ВОЕНАЧАЛЬНИК, МАРШАЛ, ГЕНЕРАЛИССИМУС
И ЕГО ЖЕНЩИНЫ
Во время войны Сталин стал маршалом, а в конце войны генералиссимусом.
Началась Великая Отечественная война внезапным нападением войск фашистской Германии на Советский Союз, несмотря на то что между ними существовал Пакт о ненападении, весьма выгодный для обеих сторон. Это произошло 22 июня 1941 года.
Германия пренебрегла этими выгодами, считая, что быстро разобьет Красную Армию, и её расчеты были бы правильными, если бы у руководства страной не стоял Сталин. Говорят и пишут, что Сталин в первые дни войны находился в состоянии растерянности. Возможно. Надо вспомнить, что Сталин, при всех его качествах, был осторожным человеком. Ему надо было время, хотя и короткое, на обдумывание новой обстановки, созданной войной, и время, чтобы «войти» в нее. Это был его стиль работы. Но Сталин умел добиваться успеха там, где другой топтался бы на месте и долго раскачивался.
К началу войны ему было 62 года. Многие советские маршалы в своих мемуарах указывают, что Сталин учился военному искусству в ходе военных действий. Почему-то все ждут от гения немедленных действий, но ему тоже надо думать, а потом решать. Одни учатся и принимают правильные решения, ведущие к победе, другие, как наши реформаторы, учатся и принимают решения, которые не приносят успеха.
Один из самых талантливых полководцев Сталина Маршал Г. К. Жуков в своих воспоминаниях так описывает начало войны и поведение Сталина:
«В ночь на 22 июня 1941 года, когда началась война, нарком приказал мне звонить И. В. Сталину: Звоню. К телефону никто не подходит. Звоню непрерывно. Наконец слышу сонный голос дежурного генерала управления охраны. Прошу его позвать к телефону И. В. Сталина.
Минуты через три к аппарату подошел И. В. Сталин.
Я доложил обстановку и просил разрешения начать ответные боевые действия. И. В. Сталин молчит. Я слышу лишь его дыхание.
— Вы меня поняли?
Опять молчание.
Наконец И. В. Сталин спросил:
— Где нарком?
— Говорит с Киевским округом по ВЧ.
— Приезжайте в Кремль с наркомом Тимошенко. Скажите Поскребышеву, чтобы он вызвал всех членов Политбюро».
В Кремле:
«В 4 часа 30 минут утра все вызванные члены Политбюро были в сборе. Меня и наркома пригласили в кабинет.
И. В. Сталин был бледен и сидел за столом, держа в руках набитую табаком трубку…
Через некоторое время в кабинет быстро вошел В. М. Молотов.
— Германское правительство объявило нам войну.
И. В. Сталин опустился на стул и глубоко задумался.
Наступила длительная тягостная пауза».
К исходу 22 июня 1941 г. положение было следующее: «…несмотря на предпринятые энергичные меры Генштаб так и не смог получить от штабов фронтов, армий и ВВС точных данных о наших войсках и о противнике. Сведения о глубине проникновения противника на нашу территорию довольно противоречивые. Отсутствуют точные данные о потерях в авиации и наземных войсках… Авиация Западного округа понесла очень большие потери.
По данным авиационной разведки, бои идут в районах наших укрепленных рубежей и частично в 15-20 километрах в глубине нашей территории. Попытка штабов фронтов связаться непосредственно с войсками успеха не имела, так как с большинством армий и отдельных корпусов не было ни проводной, ни радиосвязи…».
Гитлер обманул Сталина. Возможно, в этом виноват был сам Сталин, т. е. психология этого обмана кроется в самом Сталине.
Следует помнить, что, когда наши
