советские руководители выступали с пропагандистскими лозунгами за рубежом (Хрущев в США, Брежнев во Франции), они постоянно удивлялись, что часть прессы их критиковала и даже поносила; некоторые независимые деятели высказывали свои мнения, противоречащие мнению главы государства, который принимал советского руководителя.

Дело в том, что наш советско-партийный руководитель привык внутри страны к тотальному повиновению, это была его среда, в которой он существовал: как он скажет, так и будет, как он сделает, все его поддержат.

Тем более психологически в этом был уверен Сталин, ведь он ввел такой порядок. И в вопросе о ненападении Сталин, возможно, психологически верил в то, что, как было записано в Пакте, так и будет, но обманулся.

В результате нарушения фашистской Германией Пакта о ненападении она начала захватническую войну против СССР при выгодных для неё условиях. Ее армия была к этому моменту полностью отмобилизована и имела значительный опыт ведения войны в Западной Европе. 170 немецких дивизий, полностью вооруженных новейшей техникой, были внезапно брошены против советской страны, чьи вооруженные силы в тот момент оказались в невыгодном положении. Советская Армия в первые месяцы войны несла тяжелые поражения и отступала с боями в глубь страны.

В течение первых 10 дней войны немцы захватили Литву, значительную часть Латвии, западную часть Белоруссии, часть Западной Украины — это была серьезная опасность для существования Советского Союза.

Через 11 дней после начала войны, 3 июля 1941 г., И. В. Сталин выступил по радио с обращением к советскому народу, к бойцам Красной Армии и Военно-Морского флота.

Сталин призвал советских людей понять всю глубину создавшейся опасности, отрешиться от настроений мирного строительства, благодушия и беспечности, не поддаваться страху и панике.

Цель войны со стороны гитлеровской Германии против СССР Сталин определил так:

«Враг жесток и неумолим. Он ставит своей целью захват наших земель, политых нашим потом, захват нашего хлеба и нашей нефти, добытых нашим трудом. Он ставит своей целью восстановление власти помещиков, восстановление царизма, разрушение национальной культуры и национальной государственности русских, украинцев, белорусов, литовцев, латышей, эстонцев, узбеков, татар, молдаван, грузин, армян, азербайджанцев и других свободных народов Советского Союза, их онемечение, их превращение в рабов немецких князей и баронов. Дело идет, таким образом, о жизни и смерти народов СССР, о том — быть народам Советского Союза свободными или впасть в порабощение».

Даже в первые, тяжелые, месяцы войны, на 62 году своей жизни, И. В. Сталин не забывал о своей любовнице Давыдовой. Из её воспоминаний:

«Правительство, аппарат ЦК ВКП(б), Генеральный штаб перебрались в подвалы московского метрополитена. Ставка Верховного командования находилась в помещении самой глубокой станции «Кировская».

Большой театр эвакуировали в Куйбышев (бывшая Самара). За несколько дней до отъезда позвонил Сталин:

— Нам надо встретиться! Никуда не уходите, за вами приедут.

Станция Кировская выкрашена в темно-зеленый цвет. Охрана — высшие чиновники из военных и сотрудников министерства внутренних дел. Высоко в небе повисли над огромным городом распластанные птицы — аэростаты. На эскалаторе спускаюсь вниз, где некогда был вестибюль. Меня ведут по ковровым дорожкам. В приемной царит деловая обстановка. Чистенькие, до синевы выбритые генералы по старинке прикладываются к ручке, большими шелковыми платками вытирают взмокшие, отполированные лысины. Непрерывно звонят телефоны. В нескольких кабинетах разместился личный аппарат Сталина. Я прошла в кабинет Маленкова, он говорил по телефону.

Верховный главнокомандующий приказал немедленно освободить из мест заключения Рокоссовского, Батова, Малиновского, Горбатова, Ванникова. Через 12 часов они должны быть в Ставке Верховного. Увидев меня, Маленков сказал:

— И. В. распекает горе-стратегов Тимошенко, Ворошилова, Буденного. Эти вояки работают методами прошлого века. За бездарность и головотяпство я бы их собственноручно расстрелял.

Принесли чай, кофе, бутерброды. Я с удовольствием поела.

— Г. М., умоляю вас, поговорите с И. В., чтобы он разрешил мне остаться в Москве.

— Как на это посмотрит дирекция театра? Я не успела ответить, Поскребышев пригласил в кабинет Сталина.

И. В. я не видела несколько месяцев. Сталин был бледен. Он сидел за столом, держа в руках набитую табаком трубку. Как только вошла, он поднялся навстречу. Миниатюрным ключиком открыл двери. Мы прошли в коридор, снова массивные двери, опять узкий коридор, затем нарядная гостиная.

— Верочка, — спросил он устало после длительной и тягостной паузы, вы твердо решили остаться в Москве?

— И. В, миленький, и вы ещё спрашиваете? Его жесткое лицо подобрело.

— Согласен. Когда наступит необходимость, мы специальным самолетом отправим вас в Куйбышев. Дирекция театра обо всем осведомлена. Продукты у вас будут. Вам не страшно быть одной?

— Если Вы не испытываете чувства страха, то почему я должна бояться?

Сталин улыбнулся.

— Идите за мной!

Мы вышли в другие двери, замаскированные в книжном шкафу. Два генерала и группа военных сопровождали нас до выхода из метро. Мы сели в закрытый, бронированный автомобиль, в котором находились высокие чины охраны.

— В Кремль! — распорядился Сталин. Сначала мы въехали в ангар, затем попали в ярко освещенное пространство.

— Перед нами подземная Москва, — тихо проговорил И. В. — Здесь имеется световая система регулирования транспорта. На подземных заводах работают государственные преступники.

Остановились у небольшого, огороженного высоким забором одноэтажного здания. Кругом — вооруженная охрана. Открывшая двери Валечка пригласила в столовую. Грудным голосом она спросила:

— И. В., на сколько персон накрывать?

— Больше никого не будет. — Он обратился ко мне: — В этот дом, Верочка, мы не любим пускать народ. Даже моя дочь Светлана здесь никогда не была. Дети не все должны знать.

Зашла Валечка:

— И. В., разрешите доложить?

— Говори, что тебе надо?

— Комнаты все прибраны, постельное белье сменено, в Кунцево, в Семеновском, в Кремлевской квартире наведен порядок.

Сталин поблагодарил. От непривычной обстановки почувствовала легкий озноб. И. В. соединили с Маленковым:

— С Хрущевым говорить не буду. До утра прошу меня не беспокоить. Вы не маленький, научитесь сами решать государственные вопросы.

Стареющий Сталин мечтал забыться, уйти от страшной действительности, хоть на миг спрятаться от военного хаоса и российской неразберихи».

* * *

12 июля 1941 гола Англия заключила с СССР «Соглашение о совместных действиях в войне против Германии».

США в июле 1942 г. подписали с СССР «Соглашение о принципах, применимых к взаимной помощи в ведении войны против агрессии».

Так в годы войны складывалась англо-советско-американская коалиция в целях разгрома германского и итальянского фашизма, японского милитаризма, объединившихся в коалицию.

Под призывами Сталина: «Все силы народа — на разгром врага», «Вперед за нашу победу!» была осуществлена перестройка советского народного хозяйства, работа всех партийных, государственных и общественных организаций для обслуживания нужд фронта. Вся промышленность была переключена на выпуск военной продукции. Очень много промышленных предприятий из районов, которым угрожали, эвакуировались в тыл с тем, чтобы наладить там свою работу для нужд фронта. В восточных районах страны началось грандиозное строительство новых промышленных предприятий оборонного значения. В прифронтовой полосе формировалось народное ополчение. В тылу у врага начало развертываться мощное партизанское движение.

В первые месяцы войны Советская Армия, отступая и неся поражения, осуществляла тактику активной обороны, чтобы измотать противника, максимально уничтожить его живую силу и технику и подготовить условия к переходу в наступление.

Это признают и сами гитлеровцы. Из воспоминаний участника войны в России немецкого генерал-майора фон Бутлара о сражениях с Красной Армией:

«Это был противник со стальной волей, который безжалостно, но не без знания оперативного искусства бросал свои войска в бой… Русские держались с неожиданной твердостью и упорством, даже когда их обходили и окружали. Этим они выигрывали время и стягивали для контрударов из глубины страны все новые резервы, которые к тому же были сильнее, чем предполагалось…

…Противник показал совершенно невероятную способность к сопротивлению. Он понес тяжелые потери не только летом 1941 года, но и во время зимнего наступления, в котором приняли участие крупные массы войск. У него оставалось ещё достаточно кадров, чтобы укомплектовать командным составом новые формирования и обеспечить их боевую подготовку».

В октябре 1941 года противнику удалось прорваться в пределы Московской области и подойти к Москве. Это было самое тяжелое и трагичное время в течение всей военной кампании 1941 года.

19 октября в Москве было введено осадное положение. Был разработан план обороны и разгрома немецких войск под Москвой.

Когда враг находился на самых ближних подступах к Москве, 7 ноября 1941 г. в столице на Красной площади состоялся парад войск Красной Армии. Прямо с парада войска шли в бой.

Накануне парада на заседании по случаю 24-й годовщины Октябрьской революции в своей речи Сталин заявил:

«Немецкие захватчики хотят иметь истребительную войну с народами СССР. Что же, если немцы хотят иметь истребительную войну, они её получат».

Это было весьма смелое заявление Сталина с учетом того, что немецкие войска уже просочились в пригород Москвы — район Химок.

Сталин был уверен: «Наше дело правое, победа будет за нами!» В декабре 1941 г. на немецкие войска обрушились удары нескольких советских армий, сосредоточенных в районе Москвы. Немцы не выдержали и перешли от упорных боев к беспорядочному отступлению.

В результате немецкие войска в течение зимы 1941 г. были отброшены от Москвы местами более чем на 400 километров. Гитлеровский план окружения и уничтожения Москвы и её населения провалился.

Разгром немецко-фашистских войск под Москвой стал решающим военным событием первого года войны и первым крупным поражением немцев во второй мировой воине.

О напряжении тех дней говорит эпизод, происшедший между Г. К. Жуковым и И. В. Сталиным. Из рассказа охранника Сталина А. Т. Рыбина:

«Жуков готовился к решающему сражению круглосуточно, по ночам разгоняя сон ледяной водой или по часу кружил верхом на своем «Кальмаре». До какого предела тогда он был взвинчен, можно судить по такому примеру. 4 декабря в штабе подмосковного фронта шло совещание командующих армиями. Позвонил Сталин. Слушая его, Жуков нахмурил брови, побелел. Наконец отрезал:

— Передо мной две армии противника, свой фронт. Мне лучше знать и решать, как поступить. Вы можете там расставлять оловянных солдатиков, устраивать сражения, если у вас есть время.

Сталин, видно, тоже вспылил. В ответ Жуков со всего маху послал его подальше…

…Сталин сдержал естественный гнев на неслыханную выходку Жукова 4 декабря, протерпел целый день пятого декабря и только ровно в полночь по ВЧ осторожно спросил:

— Товарищ Жуков, как Москва?

— Товарищ Сталин, Москву мы не сдадим, — заверил Георгий Константинович.

— Тогда я пойду часа два отдохну.

— Можно…

Да, Сталин сумел тогда удержаться от возмущения, но обиду все-таки не забыл. Вот почему за самую трудную операцию всей войны такой полководец был награжден только медалью».

Из других воспоминаний А. Т. Рыбина в октября-ноября 1941 года: «Сталин регулярно появлялся на улицах столицы, осматривая их после налетов немецкой авиации. Но прежде всего люди должны были видеть его и знать, что вождь вместе с