когда он проявлял либерализм: принимал в армию военспецов, не изучив их прошлого и мотивов, которыми они руководствовались.
Военный руководитель Высшего Военного Совета М. Д. Бонч-Бруевич отмечал безразличие Троцкого к делам ВВС и военной работе, редкие посещения заседаний высшего органа армии, отсутствие интереса к изучению приказов и директив.
Здесь проявилась та же, что и в Наркоминделе, «звездная болезнь» Троцкого, неумение и нежелание заниматься мелочами, стремление определять стратегию нередко за счет и в ущерб тактике. Фактически всю повседневную работу по наркомату за Троцкого выполнял его заместитель Э. М. Склянский.
По докладу Троцкого 26 июня 1918 г. Совнарком утвердил обязательную воинскую повинность для трудящихся классов и слоев. Одновременно признавалась необходимость привлечения «буржуазных элементов к работе на оборону».
19 августа после обсуждения предложенного Троцким проекта Совнарком принял декрет «Об объединении всех Вооруженных Сил республики в ведение Народного Комиссариата по военным делам». В сентябре, как уже говорилось, был создан Революционный Военный Совет Республики (РВСР). В него, наряду с Троцким (председателем), вошли видные партийные работники с военным опытом. РВСР предоставили всю полноту военной власти.
В боевые действия Троцкий вынужден был вступить уже в августе 1918 г. В результате спровоцированного державами Антанты наступления 40 тысячного чехословацкого корпуса Советскую власть свергли в ряде городов. В Омске образовалось Сибирское правительство, в Самаре — эсеро-меньшевистский Комуч. В Оренбурге появился атаман Дутов, на Дальнем Востоке — Семенов. 10 июля пал Симбирск, и мятежные чехословацкие части двинулись на Казань, которую захватили 6 августа. Открывался путь на Нижний Новгород и Москву. Ситуация сложилась чрезвычайная. 1 августа в письме членам Реввоенсовета Восточного фронта Ленин отметил: «Сейчас вся судьба революции стоит на одной карте, быстрая победа над чехословаками на фронте Казань — Урал Самара. Все зависит от этого».
«ДОПРОСЫ» ЖЕНЩИН
Известие о захвате Казани застигло Троцкого в пути. 7 августа он выехал из Москвы на Восточный фронт в специально сформированном, как его окрестили позднее, «поезде Предреввоенсовета». Об этом поезде в гражданскую войну и долгое время спустя ходило немало легенд. Их созданию во многом способствовал и сам Троцкий. Как-то так получалось, что поезд появлялся в самые критические моменты военных действий, причем неожиданно как для врагов, так и для своих. Как правило, присутствие команды поезда и Троцкого способствовало немедленному выравниванию положения дел.
Поезд состоял из вагонов, защищенных мешками с землей, был вооружен пушками и пулеметами. Позднее за ним стал следовать другой поезд, в котором находилось: отряд кавалеристов, аэроплан, вагон-гараж для пяти автомобилей, телеграф, типография, библиотека, баня.
Склонность Троцкого к внешним эффектам и здесь дала о себе знать. Поездная команда была одета в кожу и имела отличительный знак на левом рукаве, пониже плеча, выделялся крупный металлический значок, специально сделанный на монетном дворе. Знаки, как известно, носили представители специальных команд, наделенных особыми полномочиями.
По своим функциям поездная команда Троцкого мало чем отличалась от карательного отряда, наводившего ужас не столько на врагов, сколько на своих. «Каждый раз появление кожаной сотни в опасном месте производило неотразимое действие, — вспоминал Троцкий. — Чувствуя поезд в немногих километрах от линии огня, даже наиболее нервно настроенные части, и прежде всего их командный состав, тянулись изо всех сил».
За всю гражданскую войну «поезд Предреввоенсовета» потерял убитыми и ранеными всего 15 человек. Во время войны поезд совершил 36 рейдов, покрыв расстояние в 97 629 верст. За «боевые заслуги» команда была награждена орденом Красного Знамени.
Стремясь придать большую значимость поезду, Троцкий писал о попытках «покушений» на него эсеров и других противников Советской власти. Двигаясь на юг, поезд потерпел на станции Горки крушение. Причиной стала неверно переведенная стрелка. Никто не пострадал, но даже по прошествии почти десяти лет чувствовалось, какой страх пришлось пережить Троцкому в ту ночь, когда, выбравшись из вагона на волю, он метался впотьмах с револьвером в руке, боясь признаться в охватившем его предчувствии беды.
Прибыв на Восточный фронт, Троцкий деловито и инициативно приступил к наведению порядка в раздерганных, фактически деморализованных неудачами и отступлением красноармейских частях. Один за другим выходили знаменитые приказы наркомвоенмора. Ясностью и лаконичностью, умением четко поставить задачи и выразить отношение к происходящему приказы удивительно напоминали документы начинавшего военную карьеру Наполеона Бонапарта.
Писались приказы на специально отпечатанных бланках в половину листа обычной школьной тетради. Слева набраны слова «расписка в получении», справа, в верхнем углу — «кому, год, месяц и час». Ниже отводилось место для текста распоряжения.
Сохранилось немало и других свидетельств деятельности Троцкого в Свияжске, под Казанью, где расположилась ставка наркомвоенмора. В первую очередь — это телеграммы, которыми он обменивался с Лениным, воспоминания участников событий. Так, Лариса Рейснер посвятила Троцкому даже поэму «Свияжск». Она находилась в районе боевых действий вместе со своим тогдашним мужем Ф. Раскольниковым, которого Троцкий после гибели матроса Маркина назначил командующим волжской флотилией и членом Реввоенсовета.
Рейснер принимала ванны из шампанского. Жили они тогда с Троцким и приближенными к нему людьми в комфорте, о чем рассказала Рейснер в письмах родным в Москву: «Милые, пишу спешно, из сумасшедшего дома. Живы ли вы? Завтра шлю вам денег и муки. Радости, писать письма очень трудно. Днем работаю в штабе, ночью с Федей Раскольниковым делаем безумные набеги миноносцев на их флотилию. Перетопили 3 парохода, две баржи под самым носом у их батарей. Научилась ездить верхом — целые дни не схожу с лошади. А в свободные часы на роскошной царской «Межени», где ванны, души, обеды, чистое белье, и стрельба звучит, как сквозь сон».
В такой роскошной обстановке, которую описала Рейснер, и проводил свои «допросы» женщин Троцкий. Так их называл сам Председатель Реввоенсовета. На самом деле это были обычные постельные утехи с женщинами в военных условиях, иногда и на самой передовой линии фронта. Видимо, поэтому Троцкий и окрестил их «допросами».
Г. Зив, описывая эти случаи, сравнивал Троцкого с — Наполеоном. Великий полководец долго засиживался за столом за деловыми бумагами, письмами, военными картами. Происходил сильный прилив крови во вторую, нижнюю часть тела и она там застаивалась. Чтобы её разогнать, Наполеон приглашал женщину. Ею он занимался по деловому, быстро, в приказном порядке. Ему было все равно какая женщина — лишь бы разогнать кровь. На все это отводилось не более 15-20 минут и снова Наполеон садился за работу.
То же происходило и с Троцким, только он женщине отводил больше времени — час, а то и два. Наполеон никогда в таких случая не разговаривал с женщиной, иногда бросал короткую фразу — команду. Троцкий же любил поговорить. Некоторых женщин он приказывал потом расстрелять. Тех, которые после «допросов» показались ему «шпионками» или белогвардейками.
…Почти месяц Троцкий пробыл на Восточном фронте. Многое ему удалось поправить. Подробно его действиям той поры посвящен очерк «Свияжские дни» Гусева.
«Приезд тов. Троцкого, — писал он, — внес решительный поворот в положение дел. В поезде тов. Троцкого на захолустную станцию Свияжск прибыли твердая воля к победе, инициатива и решительный нажим на все стороны армейской работы. С первых же дней и на загроможденной тыловыми обозами бесчисленных полков станции, где ютились политотдел и органы снабжения, и в расположенных впереди — верстах в 15 — частях армии почувствовали, что произошел какой-то крупный перелом.
Прежде всего это сказалось в области дисциплины. Жесткие методы тов. Троцкого для этой эпохи партизанщины, недисциплинированности и кустарнической самовлюбленности были прежде всего и наиболее всего целесообразны и необходимы. Уговором ничего нельзя было сделать, да и времени для этого не было. И в течение тех 25 дней, которые тов. Троцкий провел в Свияжске, была проделана огромная работа, которая превратила расстроенные и разложившиеся части 5-й армии в боеспособные и подготовила их к взятию Казани».
А вот как сам Троцкий изобразил происходившее в телеграмме Ленину от 13 августа: «Здесь идут упорные бои. Пока что убитые исчисляются десятками, раненые — сотнями. На нашей стороне некоторый перевес численности артиллерии. На стороне врага перевес организации и меткости стрельбы. Утверждение, будто наши части не хотят сражаться, ложно. Там, где хороший или сносный командир и хорошие комиссары, солдаты сражаются. Присутствие рабочих-коммунистов весьма плодотворно. Среди них много беззаветно преданных и мужественных людей. Когда командующий хочет сказать, что такой-то пост занят надежным лицом, он говорит: там у меня коммунист. Предсказывать, что будет завтра, не берусь. Но не сомневаюсь в победе».
Еще через день в новой телеграмме Троцкий подтвердил, что войска хороши, дерутся добросовестно. Отдельные части, хотя и потеряли более половины состава, но сохранили боеспособность. Троцкий сообщил о создании авиационного отряда и высказал свои соображения по поводу гражданской войны в целом: «Нужно эту войну сделать популярной. Нужно, чтоб рабочие почувствовали, что это наша война».
«Нельзя строить армию без репрессий…» — писал Троцкий в «Моей жизни». И это было важнейшим руководящим принципом его действий.
4 июня 1918 г. Троцкий отдал распоряжение отрядам, сражавшимся против чехословацких мятежников: «Мною разрешено командующим фронтами принимать парламентариев от чехословацких эшелонов. Обязательным условием переговоров является полная сдача чехословаками оружия. Не сдающих добровольно оружия, согласно ранее отданному приказу, расстреливать на месте. Насильственно разоруженные эшелоны должны заключаться в концентрационные лагеря».
В этом же духе составляет телеграмму от 21 августа 1918 г.: «Предположение, будто я щажу Казань, неосновательно». Чтобы ни у Ленина, ни у кого другого не возникло сомнений в его недостаточной твердости, Троцкий в течение двух недель августа издал ряд распоряжений, которые и сегодня поражают бессмысленной жестокостью. «Предупреждение трудовому населению Казани. Необходимо временно выехать из города. После захвата Казани чехо-белогвардейскими бандами Казань стала гнездом контрреволюции. Это гнездо должно быть разорено. При дальнейшем сопротивлении контрреволюционные кварталы будут срыты до основания… Необходимо как можно скорее удалить из города детей».
Концентрационные лагеря Троцкий стал насаждать в массовом порядке. В приказе от 8 августа Троцкий извещал: «Назначенный мною начальник обороны железнодорожного пути Москва — Казань, тов. Каменщиков, распорядился о создании в Муроме, Арзамасе и Свияжске концентрационных лагерей, куда будут заключаться темные агитаторы, контрреволюционные офицеры, саботажники, паразиты, спекулянты, кроме тех, которые будут расстреливаться на месте преступления или приговариваться Военно-Революционным Трибуналом к другим карам».
Никакой пощады Троцкий не давал даже тем, кто не принимал участия в боевых действиях на стороне противника, но занимался пособничеством ему. Во время чехословацкого мятежа была распространена листовка, в которой объяснялось, что никто не должен ссылаться на насилие завоевателей и оправдание изменнических действий против власти рабочих и крестьян. Все, кто во время «господства чехо-белогвардейцев» оказывал им содействие, подвергались расстрелу.
По распоряжению Троцкого репрессиям подвергались не только офицеры-перебежчики из Красной Армии, но и члены их семей. В приказе, изданном 30 сентября от
