занимался в дни вынужденного затворничества. Сам кормил их, чистил клетки, словом, делал все, что полагалось.
В конце 1937 г. Троцкий узнал о том, что в Испании исчез тридцатичетырехлетний чешский гражданин Эрвин Вольф, который работал личным секретарем Троцкого. По всей видимости, в Испании он оказался с целью налаживания контактов с организаций троцкистов — ПОУМ.
Еще более ужасно для Троцкого начался 1938 г. 16 февраля вечерние мексиканские газеты поместили краткую телеграмму о смерти Льва Седова в результате хирургической операции. Троцкому об этом сообщил Диего Ривера, который самостоятельно проверил информацию. Через час Троцкий страшную весть сообщил Наталье. «Так закончился для нас день 16-го февраля, — писал Троцкий, — самый черный день в нашей личной жизни».
Смерть Льва Седова наступила неожиданно. С конца 1937 г. он чувствовал себя все хуже: бессонница, которой раньше не знал, боли в сердце и желудке, лихорадка. Возможно, это было вызвано аппендицитом. Лев со дня на день откладывал операцию. 8 февраля последовал острейший приступ. Он написал письмо, вручил жене, сказав, что его можно распечатать, если с ним что-то случится. По его просьбе Этьен, бывший при нем неотлучно (который окажется Марком (Мордкой) Зборовским, польским евреем, агентом ОГПУ), вызвал скорую помощь и отвез Леву в частную клинику, где работали русские врачи-эмигранты.
В тот же вечер его положили на стол. Операция прошла успешно, и он стал быстро поправляться. Кроме Этьена, с ним никто не общался, так как Лева категорически запретил сообщать свое местонахождение, видимо, из конспиративных целей. Так прошли четыре дня. Абсцесс возник внезапно. Лева почувствовал страшные боли в животе, потерял сознание. Его срочно прооперировали вторично. Но, не приходя в сознание, больной скончался. По этому поводу в заявлении Международного секретариата IV Интернационала сообщалось: «Лев Седов, наш товарищ Седов, сын Льва Троцкого, умер в среду 16 февраля в 11 час. 30 мин. утра. Перевезенный за несколько дней до этого в больницу, где его подвергли операции («заворот кишок»), наш несчастный товарищ скончался от инфекции. Такова версия врачей». Похороны состоялись на кладбище Пер-Лашез в присутствии почти 2 тыс. человек.
Ни Троцкий, ни близкие Седову люди не приняли версию врачей. Вдова покойного Жанна заявила, что это дело рук ОГПУ. По некоторым косвенным данным, клиника принадлежала Обществу репатриации русских эмигрантов, все доктора и обслуживающий персонал вплоть до поваров и швейцаров также были выходцами из России. Естественно предположить, что они не испытывали добрых чувств к сыну человека, которого по праву считали главным виновником своих бед.
Троцкому стало ясно, что круг замкнулся. Он всерьез стал задумываться о самоубийстве. Каждый день начинался им с фразы: «Они нас не убили этой ночью. Они подарили нам ещё один день».
27 февраля 1940 г. Троцкий записал первые строки своего так и не завершенного «завещания». Были среди них и такие: «Наташа подошла сейчас со двора к окну и раскрыла его шире, чтоб воздух свободнее проходил в мою комнату. Я вижу ярко-зеленую полосу травы под стеной, чистое голубое небо над стеной и солнечный свет везде. Жизнь прекрасна. Пусть грядущие поколения очистят её от зла, гнета, насилия и наслаждаются ею вполне».
20 августа 1940 г. около шести часов вечера Н. И. Седова в саду их виллы в Койоакане увидела мужа с молодым человеком. Впервые он побывал здесь три месяца назад, 24 мая, как раз в тот самый злополучный день, ранним утром которого группа лиц, переодетых в форму полицейских и офицеров мексиканской армии, совершила покушение на Троцкого.
Седова поежилась, вспомнив то ужасное происшествие. В ушах все ещё слышалась беспорядочная стрельба: по стенам комнат, в которых проживала семья Троцкого, выпустили свыше 300 пуль, в окна бросили несколько зажигательных гранат. Седова получила незначительные ожоги. Троцкий и его внук оказались легко раненными.
Ответственность за покушение взял на себя знаменитый художник-монументалист Давид Альфаро Сикейрос. Когда он узнал о неудаче, то в сердцах воскликнул: «Все впустую!» Команде Сикейроса помог охранник Шилдон. Он открыл ворота, а после обстрела дома уехал с нападавшими. Вскоре за городом обнаружили его труп. Троцкий отказался поверить в причастность Шилдона к покушению. По его указанию тело предателя похоронили в саду дома Троцкого.
Одному из авторов книги удалось в 1960 году встретиться в Мехико столице Мексике, — с организатором первого покушения на Троцкого мексиканским художником Хосе Давидом Альфаро Сикейросом. Он был одним из трех великих мексиканских художников муралистов, занимавшихся фресковой живописью — нанесение красок на влажную штукатурку — фреску. Помимо Сикейроса этими художниками были: Диего Ривера и Хосе Клементе Ороско.
Когда мы встретились, Сикейрос работал над монументальным циклом «Марш человечества» — Полифорум на здании Мексиканского университета.
Сикейрос воевал в Испании на стороне республиканцев против фашизма в 1937-38 годах, командовал одной из интербригад, сражался под Теруэлем, где были одни из самых ожесточенных боев, получил чин полковника испанской республиканской армии.
Рассказ Д. А. Сикейроса:
«Все началось ещё в Испании, когда мы узнали, что генерал Карденас президент Мексики, уступив просьбам Диего Риверы и Фриды Кало, особенно Фриды, в то время убежденной троцкистки, согласился предоставить убежище Льву Троцкому в Мексике. Это вызвало страшное возмущение, что непосредственно сказалось на отношении к нам, мексиканцам, сражавшимся против фашизма в Испании на самих различных постах — от командиров бригад до командиров рот.
Мы, оставшиеся в живых мексиканцы, впервые собрались вместе на испанской земле. Мы задавали друг другу один и тот же вопрос: «Можем ли мы позволить, чтобы Троцкий сидел в Мексике под опекой правительства? Будь что будет, — сказали мы, — но штаб квартира Троцкого в Мексике должна быть уничтожена, даже если бы пришлось прибегнуть к насилию. Мы должны сделать это во имя испанского народа, с кровью которого смешалась пролитая нами кровь, во имя жизненных интересов Мексики.
Приехав в Мексику, мы сами убедились в том, о чем знали из доходивших до нас сведений. Диего Ривера приютил Троцкого в своем доме и превратил этот дом в настоящую крепость. Там свободно собирались члены так называемого IV Интернационала, приезжавших со всех концов света.
Все участники войны в Испании, добивавшиеся ликвидации штаб-квартиры Троцкого в Мексике, понимали, что наши действия в любом случае будут считаться противозаконными. Наша главная цель, или глобальная задача всей операции, состояла в следующем: захватить по возможности все документы, но любой ценой избежать кровопролития. Мы считали, что смерть Троцкого или кого-либо из его сообщников не остановит развития троцкизма, как международного движения.
Первая задача состояла в том, чтобы разоружить мексиканскую полицию, без чего мы не смогли бы проникнуть в убежище Троцкого, который превратил свой дом действительно в крепость, возведя вокруг него высокую ограду и осветив все подступы к нему. Для мексиканских полицейских построили небольшое помещение возле восточного угла ограды, откуда была проведена сигнализация на случай тревоги, и четыре — у каждого угла дома — будки, которые также были оборудованы сигнальными устройствами. Внутри дома находились баррикады, сложенные из небольших мешков с песком, имелась секретная система, с помощью которой охранники открывали дверь и устанавливали личность посетителей.
В отношении моего личного участия в этой операции скажу лишь то, что, что в мою задачу входило блокирование внешней охраны дома Троцкого, состоявшей из 35 вооруженных маузерами мексиканских полицейских, и что эту задачу я должным образом выполнил.
Я никогда не отрицал и не отрицаю того, что формально, если исходить из действующего законодательства, мое участие в нападении на дом Троцкого 24 мая 1940 года является преступлением. За это я пробыл долгое время в тюрьме, свыше трех лет в изгнании, потерял большую сумму денег, внесенную в качестве залога, и подвергся оскорбительным нападкам во внешнем мире».
Покушавшийся в душный августовский вечер, в отличие от группы Сикейроса, был один. Действовал не торопясь, взвешивая каждый шаг. Согласно записям секретарей Троцкого в журнале посещений виллы, он побывал там 12 раз. Подсчитано и общее количество времени, проведенного им на вилле: 4 часа 27 минут.
Убийца Троцкого за 12 дней до покушения общался с ним. Причем рекордное, пожалуй, время за все визиты — около часа. К тому же впервые наедине.
Позже Седова не без оснований рассматривала этот визит как своего рода генеральную репетицию убийства. Ей бросилось в глаза то, что обычно спокойный, невозмутимый молодой человек на этот раз явно нервничал. Несмотря на жару, в руках у него был плащ. Видимо, уже в это предпоследнее посещение убийца имел при себе ледоруб.
Формальным поводом для визита послужила просьба к Троцкому отредактировать статью, в которой критиковались американские троцкисты М. Шахтман и Дж. Бернхейм за отступничество от «движения». В кабинете хозяина виллы убийца устроился позади Троцкого, читавшего его статью. Это особенно не понравилось Троцкому, о чем он в тот же вечер сказал жене. Вообще вся затея со статьей и посещением весьма насторожила Троцкого. Но никаких мер предосторожности принято не было.
Удар был нанесен ледорубом в затылок. Он оказался настолько сильным, что вмятина в голове составила почти 7 сантиметров.
Троцкий издал истошный крик, вцепился в пиджак убийцы, норовя укусить его. Тот пытался увернуться. После мгновенной схватки ему это удалось. Троцкий упал, поднялся и, держась за залитую кровью голову, шатаясь побрел к выходу. Тут его подхватили охранники, которые принялись избивать находившегося в шоке убийцу. От смерти его спас Троцкий, который, прежде чем потерять сознание, успел прохрипеть: «Не трогать! Он должен говорить!»
Вскоре Троцкий пришел в себя, стал обмениваться репликами с женой и секретарями. Прибывший врач заявил, что не видит «ничего серьезного». Тем не менее раненый и покушавшийся были госпитализированы, получив всю возможную в ту пору и в тех условиях медицинскую помощь.
Утром 21 августа Троцкий сказал, что ему лучше, попросил показать статистические данные по экономике Франции. Но затем его состояние резко ухудшилось. Попытки хирурга Г. База и пяти ассистентов спасти Троцкого оказались тщетными. В 19 часов 25 минут Троцкий скончался.
Похороны состоялись через несколько дней. Люди разных политических взглядов и убеждений пришли проститься с Троцким. Он был кремирован и похоронен в саду своей виллы.
Убийцу судили и по мексиканскому уголовному кодексу приговорили к высшей мере наказания — двадцати годам тюремного заключения. Им оказался бельгийский подданный Жак Морнар, прибывший в Мексику из США в октябре 1939 г. с целью туристической поездки. В ходе расследования выяснилось, что указанные имя, фамилия и гражданство фальшивые. Под ними скрывался испанец Рамон дель Рио Меркадер.
Он родился 7 февраля 1913 г. в Барселоне в довольно состоятельной семье. Кроме него было ещё четверо детей — трое сыновей и дочь. Родители Меркадера разошлись. Мать Каридад с детьми перебралась в Париж, где вела
