грубая нелояльность созрела ныне До отравленного бюрократического бесчестия.
В заявлении, поданном нами Шестому конгрессу [Коминтерна] , мы, отбросив клевету против нас, которая пятнает лишь ее авторов, снова подтвердили нашу несокрушимую готовность бороться в рамках партии за идеи Маркса и Ленина всеми теми средствами партийной демократии, без которых партия задыхает
ся, окостеневает и крошится. Мы снова возвестили нашу незыблемую готовность словом и делом помочь пролетарскому ядру партии выровнять курс политики, оздоровить партию и советскую власть дружными и согласованными усилиями без потрясений и катастроф. На этом пути мы стоим и сейчас. На обвинение нас во фракционной работе мы ответили, что ликвидировать ее может только снятие вероломно наложенной на нас 58-й статьи и восстановление нас в партии не как кающихся мнимых грешников, а как революционных борцов, не изменяющих своему знамени. И, как бы предвидя предъявленный сегодня ультиматум, мы писали дословно в «Заявлении»:
«Требовать от революционеров этого отказа (от политической деятельности, т. е. от служения партии и международной революции), могло бы только вконец развращенное чиновничество. Давать такого рода обязательства могли бы только презренные ренегаты».
Я не могу ничего изменить в этих словах. Снова довожу их до сведения ЦК ВКП и Исполкома Коминтерна, несущих полную ответственность за работу ГПУ.
Никогда мы не были так уверены в конечном торжестве защищаемых нами идей Маркса и Ленина, как сейчас.
Каждому свое. Вы хотите и дальше проводить внушения враждебных пролетариату классовых сил. Мы знаем наш долг. И мы выполним его до конца62.
* * *
Месяц после отправки документа все оставалось внешним образом без изменений, если не считать еще более свирепой почтовой блокады и усиления слежки.
20 января тот же уполномоченный ГПУ явился в сопровождении многочисленных вооруженных агентов ГПУ на квартиру Троцкого и предъявил ему нижеследующее постановление ГПУ:
Выписка из протокола Особого совещания при Коллегии ОГПУ
от 18 января 1929 г.
Слушали:
Дело гражданина Троцкого Льва Давыдовича по ст. 58-10 Уголовного кодекса по обвинению в контрреволюционной деятельности, выразившейся в организации нелегальной антисоветской партии, деятельность которой за последнее время направлена к провоцированию антисоветских выступлений и к подготовке вооруженной борьбы против Советской власти.
Постановили:
Гражданина Троцкого Льва Давидовича — выслать из пределов СССР.
20 января 1929 г.
Алма-Ата Верно: нач. Алма-Атинского окротдела ОГПУ
Троцкий выдал уполномоченному ГПУ расписку. «Преступное по существу и беззаконное по форме постановление ОС при коллегии ГПУ от 18 января 1929 г. мне было объявлено 20 января 1929 г. Л. Троцкий».
22 января Троцкий с женой и сыном были на автомобиле, затем на санях и снова на автомобиле отправлены под конвоем на станцию Фрунзе — 250 километров, — оттуда по железной дороге в направлении на Москву. Еще в Алма-Ате Троцкий заявил уполномоченному ГПУ, что за границу его вообще не могут выслать против его желания, и в то же время категорически требовал указания предполагаемого места высылки. Только в районе Самары ему сообщили, что дело идет о Константинополе. Троцкий заявил, что, протестуя против высылки за границу вообще, он будет всеми доступными ему средствами сопротивляться высылке в Турцию. Это было по прямому проводу сообщено в Москву. Там, по-видимому, все было предвидено, кроме отказа Троцкого добровольно выехать за границу. Москва начала новые переговоры с заграницей. Тем временем особый поезд с Троцким и его семьей (из Москвы были в условиях глубокой тайны доставлены еще два члена семьи — прощаться) был переведен на глухую железнодорожную ветку в лесу и стоял так под метелями неподвижно 12 суток. Паровоз с вагоном отправлялся ежедневно за продуктами и обедом на ближайшую крупную станцию Наконец, 8 февраля новый уполномоченный ГПУ Буланов63 сообщил, что попытка Москвы добиться согласия на высылку Троцкого в Германию натолкнулась на категорический отказ германского правительства и что в силе остается поэтому решение о высылке в Турцию. На повторное заявление Троцкого, что он на границе заявит турецким властям о своем отказе следовать дальше, уполномоченный ГПУ Буланов ответил, что такое заявление ничего не изменит, ибо с турецким правительством вопрос согласован и на тот случай, если Троцкий откажется добровольно следовать в Турцию.
Уполномоченный ГПУ переслал в Москву по прямому проводу (ЦК, Исполкому Коминтерна, ЦИК СССР) следующее заявление Троцкого:
ЦК ВКП(б), ЦИК СССР, ИККИ
Председатель ГПУ сообщил, что германское с.-д. правитель
ство отказало в визе. Значит, Мюллер64 и Сталин сходятся в поли
тической оценке оппозиции.
Представитель ГПУ сообщил, что я буду передан в руки
Кемаля65 против моей воли. Значит, Сталин сговорился с (души
телем коммунистов) Кемалем о расправе над оппозицией как над
общим врагом
Представитель ГПУ отказался говорить о минимальных га
рантиях против белогвардейцев, русских, турецких и иных, хотя бы
и при принудительной высылке в Турцию. Под этим кроется пря
мой расчет на содействие белогвардейцев Сталину, которое прин
ципиально ничем не отличается от заранее обеспеченного содейст
вия Кемаля.
Невыполнение уже данного мне обещания о доставке необ
ходимых книг из Москвы есть частичная иллюстрация грубой не
лояльности в большом и в малом.
Заявление представителя ГПУ, будто «охранная грамота»
дана Кемалем на мои вещи за вычетом оружия, т. е. револьверов,
есть фактически разоружение меня на первых же шагах перед ли
цом белогвардейцев с заведомо ложной ссылкой на турецкое пра
вительство66.
Сообщаю вышеизложенное для своевременного закрепления ответственности и для обоснования тех шагов, которые сочту нужным предпринять против чисто термидорианского вероломства.
7-8 февраля 1929 г. Л. Троцкий
Но «единство фронта» с турецкими властями было уже к этому времени обеспечено полностью, и Сталину оставалось только продолжать выполнение своего плана.
10 февраля особый поезд в составе нескольких вагонов, наполненных агентами ГПУ, доставил Троцкого в Одессу. Здесь предполагалась посадка на пароход «Калинин», но он замерз во льдах. Спешно был поставлен под пары другой пароход, «Ильич», в каютах которого еще царил в первые часы жестокий холод. Здесь руководство перешло к третьему уполномоченному ГПУ, Фокину. Троцкий заявил ему сперва устный протест, затем вручил нижеследующий документ.
Уполномоченному ГПУ гр. Фокину
Согласно заявлению представителя коллегии ГПУ Буланова Вы имеете категорическое предписание, невзирая на мой протест, высадить меня, путем применения физического насилия, в Константинополе, т. е. передать в руки Кемаля и его агентов.
Выполнить это поручение Вы можете только потому, что у ГПУ (т. е. у Сталина) имеется готовое соглашение с Кемалем о принудительном водворении в Турции пролетарского революционера, объединенными усилиями ГПУ и турецкой национал-фашистской полиции.
Если я вынужден в данный момент подчиниться этому насилию, в основе которого лежит беспримерное вероломство со стороны бывших учеников Ленина (Сталина и К°), то считаю в то же время необходимым предупредить Вас, что неизбежное и, надеюсь недалекое возрождение Октябрьской революции, ВКП и Коминтерна на подлинных основах большевизма даст мне раньше или позже возможность привлечь к ответственности как организаторов этого термидорианского преступления, так и его исполнителей.
12 февраля 1929 г.
Пароход «Ильич», при приближении к Константинополю.
Л. Троцкий
Когда на пароход прибыл турецкий полицейский офицер, заранее предупрежденный из Одессы, что пароход везет Троцкого с семьей, Троцкий вручил ему следующее заявление на имя Кемаля:
Его превосходительству г-ну Президенту Турецкой республики
У ворот Константинополя я имею честь известить Вас, что на турецкую границу я прибыл отнюдь не по собственному выбору и что перейти эту границу я могу, лишь подчиняясь насилию.
Соблаговолите, господин Президент, принять соответственные мои чувства.
12 февраля 1929 г. Л. Троцкий
Турецкий полицейский офицер, как и предупреждал заранее уполномоченный ГПУ, сделал вид, что это его совершенно не касается. Пароход последовал дальше на рейд, и Троцкий после 22-дневного путешествия оказался в Турции.
Такова краткая история этой высылки, изложенная по документам. Мы еще будем иметь случай сообщить о ней дополнительные подробности.
На Ваше сегодняшнее требование выехать из консульства отвечаю следующее:
Буланов и Волынский предложили мне от имени ГПУ, т. е. ЦК ВКП следующие условия поселения в Константинополе:
а. Агенты ГПУ находят квартиру в отдельном доме за городом,
т. е. в таких условиях, которые дают минимальные топографичес
кие гарантии против совершенно легкого и безнаказанного поку
шения белогвардейцев или иностранных фашистов.
б. Сермукс и Познанский доставляются сюда ближайшим па
роходом, т. е. не позже как через три недели.
в. До их приезда я живу — по собственному (выбору — либо в
консульстве (что, по мнению ГПУ, было бы самое лучшее), либо в
особняке указанного выше типа при временной охране из агентов
ГПУ.
Ни одно из этих условий не выполнено.
а. Из показанных 5-6 квартир только одна до некоторой сте
пени отвечает условиям безопасности. Но для ее приведения в
пригодный вид нужны две-три недели, причем я совершенно не
знаю, по силам ли будут мне финансовые требования домохозяина.
б. В приезде Сермукса и Познанского, вопреки категорическому
обязательству, теперь отказано.
в. Фокин уехал, не выполнив ничего из тех обязательств, кото
рые, по словам Буланова, на него были возложены.
Между тем Константинополь кишит белыми русскими. Белые газеты расходятся здесь в количестве свыше тысячи экземпляров. Ссылки на то, что «активные» белые высланы, просто смешны. Наиболее активные, конечно, держатся в секрете, не говоря о том, что они в любое время могут приехать из других мест и найти прикрытие у «неактивных» белых. Безнаказанность им обеспечена заранее.
В этих условиях отказ Москвы выполнить обязательства и прислать Сермукса и Познанского и ваше одновременное требование покинуть здание консульства, хотя вы не предложили даже сколь-нибудь пригодной квартиры, означает требование, чтобы я подставился добровольно под удары белогвардейцев.
После того как Вы сообщили мне об отказе Москвы выполнить данное обещание относительно Сермукса — Познанского, я заявил, что во избежание мирового скандала на «квартирной» почве, я попытаюсь вызвать друзей из Германии или Франции, которые помогут мне устроиться на частной квартире или же будут сопровождать меня в другую страну (в случае получения визы).
Несмотря на то, что вызванные мною лица еще не могли даже выехать, вы предлагаете мне новое требование об оставлении консульства. Эта торопливость направлена целиком против элементарнейших требований безопасности, моей и моей семьи.
Я не имею никакого желания осложнять положение и без того не простое. Я не имею никакого интереса оставаться в консульстве ни одного лишнего дня. Но я не намерен поступаться элементарнейшими требованиями безопасности моей семьи. Если вы попытаетесь разрешить вопрос не на основах соглашения, а применения физической изоляции меня и моей семьи, как вы мне сегодня гово
рили, то я оставлю за собой полную свободу действий. Ответственность за последствия будет целиком на ЦК ВКП.
Ссылки на мои статьи или интервью не имеют никакого отношения к делу.
Я не собирался и не обещал молчать.67
5 марта 1929 г. Л. Троцкий
Представителю ГПУ гражданину Минскому
В тех условиях, в каких вы выселяете лас из консульства с применением физического насилия, вы выполняете поручение тех термидорианцев, которые сознательно и преднамеренно хотят подвести меня и мою семью под удары врагов Октябрьской революции.
Вы не можете этого не понимать, ибо слишком хорошо знаете обстановку в Константинополе, — следовательно, не только
