превратилась в перманентную мировую революцию. Иначе говоря, ставился знак равенства между концепцией перманентной революции Троцкого и линией Ленина на перерастание буржуазно демократической революции в социалистическую, что применительно к данному этапу в основном соответствовало действительности. В статье приводились многочисленные факты и документы, рисующие Каменева в качестве «правого» большевика, стремившегося к превращению России в демократическую республику и ратовавшего за откладывание социалистической революции как в России, так и за ее пределами на неопределенное время. Фактически Троцкий обвинил Каменева в меньшевизме, а это было самое страшное обвинение для большевика того времени, тем более занимавшего один из высших руководящих постов в партии и государстве. Как можно доверять такому деятелю, как бы спрашивал Троцкий. Вопрос стал внутренним содержанием «Уроков Октября» [250] . Добавим, что вопрос этот по существу относился не только к Каменеву, но и к Зиновьеву и, главное, к стоявшему за их спиной генсеку Сталину. Правда, Троцкий заявлял, что ворошить старые разногласия он не собирается. Но произнесены были эти слова только для того, чтобы «старые разногласия» возвести на подлинно принципиальную высоту: «Еще недопустимее, однако, было бы из за третьестепенных соображений персонального характера молчать о важнейших проблемах октябрьского переворота, имеющих международное значение».
Автор обосновывал публикацию сенсационной вступительной статьи недавними поражениями революций в Германии и в Болгарии. Он считал необходимым во всей конкретности выяснить причины жесточайших поражений, которые понесли компартии в этих странах, а для этого серьезно проанализировать историю Октября. «Пора собрать все документы, издать все материалы и приступить к их изучению!» – провозглашалось в статье. Далее следовала попытка анализа этих самых материалов и документов, а точнее говоря, оценка Троцким главных коллизий 1917 г., начиная от февральского свержения монархии и завершая Октябрьским переворотом. Рассматривались причины успеха «мелкобуржуазных» партий – меньшевиков и эсеров – на первом этапе революции, который Троцкий объяснял тем, что они смогли опереться на армию, состоявшую в основном из малограмотной, малосознательной, доверчивой по отношению к реформистам крестьянской массы.
Далеко не все в анализе революционных событий 1917 г. было точным и достоверным. Многие оценки Троцкого были в дальнейшем значительно скорректированы. Не выдерживает, например, критики его утверждение, что Апрельская конференция большевиков закрепила победу ленинского курса на подготовку социалистической революции. Сам Троцкий вслед за этим признавал, что и после апреля 1917 г. в партии сохранилось немало сторонников умеренного курса, в том числе и в высшем ее эшелоне. Скорее всего, автор, стремясь завершить свою работу как можно быстрее, просто не заметил возникшего противоречия и, более того, несоответствия его столь высокой оценки Апрельской конференции и главной концепции статьи – о наличии в руководстве партии влиятельного правого крыла.
Именно этому весьма острому вопросу и была в основном посвящена статья. Автор подробно останавливался на совещании большевистской фракции Демократического совещания, на котором впервые выявились острые противоречия между правыми, прежде всего Каменевым и Ногиным, и левыми, во главе которых был Троцкий. Но основной удар приберегался под самый конец. Речь шла о письме Каменева и Зиновьева от 11 октября 1917 г. Оно было написано после заседания ЦК большевистской партии, проведенного 10 октября. После острых споров на этом заседании было принято решение о проведении в ближайшее время вооруженного восстания. Письмом от 11 октября Каменев и Зиновьев предприняли попытку не допустить вовлечения партии в опасную, как они полагали, вооруженную авантюру. Троцкий, таким образом, раскрывал одну из сокровенных тайн высшего большевистского руководства, причем тайна эта касалась людей, которые вместе со Сталиным сегодня управляли государством. Это немедленно сделало историческую по жанру статью «Уроки Октября» важнейшим политическим документом [251] . Политическая злободневность лежала на поверхности работы. Не только изощренные в аппаратных битвах и канцелярских уловках объекты этой весьма острой атаки, но самая широкая читательская масса должна была сразу увидеть и понять, на кого направлены критические стрелы Троцкого.
Рассекреченные Троцким эпизоды недавней советской истории неминуемо должны были всколыхнуть страсти, на что, собственно, и рассчитывал автор. Полагая, что получит немалую поддержку, Троцкий, однако, ошибся в оценках расстановки сил. Он подписал статью «Уроки Октября» к печати 16 сентября 1924 г., в Кисловодске. Через четыре недели появилась первая корректура, которую всполошившиеся цензоры немедленно доставили Каменеву, курировавшему издательское дело. Последний тотчас понял, что он и Зиновьев, а косвенно и Сталин будут безнадежно скомпрометированы, если не предпримут какие то жесткие контрмеры. На квартире Каменева для обсуждения вопроса, допускать ли статью в печать или наложить на нее запрет, состоялось совещание «тройки». Сталин, однако, счел целесообразным принять вызов и допустить публикацию статьи в качестве вводной к тому сочинений Троцкого с тем, чтобы, используя ее, нанести затем по Троцкому ответный удар. Одновременно Сталин получал первоклассный компромат на двух потенциальных конкурентов на власть Сталина в партии – Каменева и Зиновьева, причем компромат этот высвобождался не руками Сталина, а по инициативе Троцкого, что для Сталина было крайне выгодно.
Направленная против опубликованной Троцким книги кампания получила официальное название «литературной дискуссии». Никакого отношения к дискуссии, тем более к литературе кампания эта не имела, а явилась попыткой всесторонней политической дискредитации и шельмования Троцкого. Был использован богатый фонд ленинских критических и просто ругательных высказываний по адресу Троцкого в период между 1903 и 1917 гг.; было создано впечатление, что эти высказывания Ленина сохранили свою актуальность и после 1917 г. Одновременно решено было обелить Каменева и Зиновьева, изобразив дело таким образом, что их ошибочные взгляды были лишь кратковременным заблуждением, не рассорившим их с Лениным, для которого главным и постоянным врагом оставался Троцкий. В заключение «тройка» утверждала, что Троцкий пытается подменить ленинизм некой особой системой взглядов – «троцкизмом».
Лев Давидович в очередной раз недооценил и степень влияния «тройки» на партийный аппарат, и ее хитрую изощренность, и пассивность подавляющей части членов партии, основную массу которой теперь составляли не «профессиональные революционеры», то есть люди, идейно преданные своему делу, независимо от морально политической оценки этого дела, а те, кто рассматривал партийный билет в качестве своего рода продуктовой и промтоварной карточки или же купона, гарантирующего карьерное продвижение или хотя бы должностную стабильность. Если во время дискуссии осени 1923 г. Троцкий имел значительную поддержку части партийных и советских работников, а также учащейся молодежи, разделявших его критику «секретарского бюрократизма» и «аппаратной обломовщины», то теперь он оказался фактически в одиночестве. Его бывшие сторонники в основном перешли на сторону Сталина. Но и те, кто сохранил критическое отношение к происходящему и был недоволен «отклонением» революции от «правильной», с их точки зрения, линии, в исторические споры, тем более компрометирующие высших партийных руководителей, втягиваться больше не желали. Так что «литературной дискуссии», как это и замышляла «тройка», по существу дела не было. Имела место открытая и грубая кампания нападок на Троцкого. Последний, возвратившись из недолгого отпуска из Кисловодска, отмалчивался, что не способствовало сохранению остатков его авторитета и отстаиванию правдивости фактов, изложенных в «Уроках Октября».
Против Троцкого развернулась массированная атака на партийных собраниях, конференциях и всевозможных активах, в газетах и журналах, в публицистике. Открыл кампанию, как и должно было быть, Каменев, выступивший 18 ноября с огромной речью на заседании Московского комитета партии и партийного актива. На следующий день он повторил свой доклад на заседании большевистской фракции ВЦСПС, 24 ноября – на совещании сотрудников политотделов военных округов и других военных политработников [252] . Основной смысл аргументации Каменева состоял в том, что Троцкий напал не на него лично, а на партию, извратив партийную историю. Каменев утверждал, что большевизм сформировался в борьбе не только с меньшевизмом, но и с «троцкизмом». В докладе был сделан, таким образом, первый шаг в отождествлении этих течений, из которых второго, конечно, не существовало.
Обвиняя Троцкого в извращении партийной истории, сам Каменев ее грубо фальсифицировал. Троцкий разошелся с Лениным на II съезде РСДРП при обсуждении проекта устава партии. Каменев утверждал, что при выборах ЦК меньшевики хотели протащить туда Троцкого, Ленин на это не согласился, произошел разрыв, и Троцкий объединился с меньшевиками. Все это было ложью. В докладе Каменева не упоминалось, что Троцкий находился во главе Петербургского Совета в 1905 г. Вся первая часть доклада, посвященная дооктябрьскому периоду, почти полностью состояла из ленинских цитат, направленных против Троцкого. Троцкий в представлении Каменева был врагом ленинизма, врагом Октября. Свои же разногласия с Лениным, которые на самом деле в 1917 г. были реальными, тогда как Троцкий являлся тогда союзником Ленина, Каменев в целом проигнорировал. Только в самом конце доклада он формально признал, что его и Зиновьева ошибка «была громадной», но она продолжалась всего несколько дней и не имела каких либо реальных последствий, причем внимание обращалось не на саму ошибку, а на то, что она не имела реальных последствий и используется теперь только злейшими врагами большевизма. Троцкий же, по словам Каменева, прибег к «отравленному оружию», предпринял «злопыхательскую попытку» создать правое, чуть ли не меньшевистское крыло в большевистской партии.
За Каменевым последовал Сталин. Выступив 19 ноября на том же заседании комфракции ВЦСПС [253] , он в еще большей степени, чем его предшественник, разразился грубыми ругательствами по адресу Троцкого, не гнушаясь прямым искажением и фальсификацией событий. Защищая своих нынешних союзников – Каменева и Зиновьева – от «нападок» Троцкого, которые Сталин объявил личными (в чем был известный смысл, хотя личные моменты здесь неразрывно переплетались с сугубо политическими), генсек всячески преуменьшал роль Троцкого в октябрьских событиях 1917 г. и выпячивал разногласия, связанные с подписанием мирного договора с Германией в начале 1918 г. Сталин ввел термин «новый троцкизм» (в отличие от «исторического троцкизма», то есть взглядов Троцкого до 1917 г.) и утверждал, что цель этого «нового течения» – опорочить партийные кадры и самого Ленина, подменить ленинизм троцкизмом. Генсек, наконец, касался особенно болезненной для него темы – роли Троцкого (а следовательно, своей собственной) в Гражданской войне. Он возражал против «легенды», что Троцкий был создателем Красной армии. Игнорируя слишком уж очевидные в смысле правоты Троцкого события в районе Царицына, Сталин разглагольствовал об ошибках Троцкого в планировании операций против Колчака и Деникина.
К массированной «антитроцкистской» кампании присоединились Зиновьев (выступивший со статьей «Большевизм или троцкизм?») [254] и Бухарин (опубликовавший в «Правде» редакционную статью «Как не нужно писать историю Октября») [255] . В свою очередь Молотов атаковал «политического противника» с другого фланга, написав большую статью, выпущенную брошюрой, с критикой книги Троцкого о Ленине [256] . Выход на полемическую арену «каменной задницы», как почти открыто именовали Молотова в высших партийных кругах, должен был стать для Троцкого
