Сольцу [1267] , что он [Ленин] на стороне обиженного. Дать понять кому либо из обиженных, что он на их стороне… 1. Нельзя драться. 2. Нужны уступки. 3. Нельзя сравнивать большое государство с маленьким. Знал ли Сталин? Почему не реагировал? Название «уклонисты» за уклон к шовинизму и меньшевизму доказывает этот самый уклон у великодержавников. Собрать Владимиру Ильичу печатные материалы» [1268] .
Понятно, что в тот же день вся эта информация была сообщена Сталину, и он предпринимает против Ленина новые шаги, о которых мы можем только догадываться. Очевидно, что в период с 15 февраля по 5 марта Ленин был трудоспособен, так как 2 марта закончил статью «Лучше меньше, да лучше». Но записей с 15 февраля по 4 марта в «Дневнике дежурных секретарей» нет. Правда, о событиях с 15 февраля мы кое что знаем из воспоминаний Фотиевой: «Сольц, будучи членом Президиума ЦКК, рассматривал заявление, поступившее от сторонников ЦК КП Грузии старого состава на чинимые против них притеснения. 16 февраля в связи с поручением Владимира Ильича я послала записку Сольцу с просьбой выдать мне все материалы, касающиеся грузинского конфликта. Сохранилась следующая моя запись: «Вчера т. Сольц сказал мне, что товарищ из ЦК КП Грузии привез ему материалы о всяческих притеснениях в отношении грузин (сторонников старого ЦК КПГ). Что касается «инцидента» (имеется в виду оскорбление, нанесенное товарищем Орджоникидзе Кабахидзе), то в ЦКК было заявление потерпевшего, но оно пропало. На мой вопрос «Как пропало?» – Сольц ответил: «Да так, пропало». Но это все равно, так как в ЦКК имеется объективное изложение инцидента Рыковым, который при этом присутствовал» [1269] .
Так что намеки Ленина сталинскому ставленнику Сольцу положения Ленина не облегчили. Из лаконичной записи от 25 февраля мы узнаем, что Ленин работоспособен и чувствует себя хорошо: утром Ленин «читал и разговаривал о делах… Вечером читал и диктовал больше часа» [1270] . (Что же он диктовал? Сколько страниц текста?) Наконец, мы знаем, что 3 марта Сталин разрешил Фотиевой выдать Ленину заключение по материалам комиссии Дзержинского: «Ленин получает докладную записку и заключение Л.А. Фотиевой, М.И. Гляссер и Н.П. Горбунова [1271] о материалах комиссии Политбюро ЦК РКП(б) по «грузинскому вопросу» [1272] . Значит, Ленин был работоспособен и в период с 25 февраля по 3 марта.
Что же случилось в эти дни и почему упрямо молчит «Дневник дежурных секретарей»? А случилось следующее. С 21 по 24 февраля в Москве работал пленум ЦК РКП(б). Видимо, это было одной из причин отсутствия записей: Ленин интересовался работой пленума, так как «пленум рассмотрел тезисы по национальному и организационному вопросам, постановил не публиковать их до предварительного ознакомления с ними (с разрешения врачей) В.И. Ленина и если Владимир Ильич потребует пересмотра тезисов, то созвать экстренный пленум. Пленум признал целесообразным создать на съезде секцию по национальному вопросу с привлечением всех делегатов из национальных республик и областей и с приглашением до 20 коммунистов не делегатов съезда» – так было записано в официальной хронике жизни Ленина, изданной в Советском Союзе [1273] .
Что произошло? Откуда вновь возникшее к Ленину уважение? Историк В. Дорошенко пишет: «А произошло то, что тезисы генерального секретаря пленум признал политически сомнительными и направил их на ленинскую экспертизу. Как это произошло, остается догадываться… Здесь проявилось влияние мощной политической силы, более мощной, чем влияние большинства Политбюро вместе с генсеком, той силы, которую Сталин не учел, сбросив ее со счетов. А такой силой в тех условиях мог быть и был только Ленин» [1274] .
Добавим, что такой силой должен был быть очередной блок Ленина с Троцким. «Предложение «создать на съезде секцию по национальному вопросу с привлечением всех делегатов из национальных республик и областей и с приглашением до 20 коммунистов не делегатов съезда», принятое пленумом, – продолжает Дорошенко, – пожалуй, слишком кардинально для ординарного решения. Не является ли оно ленинским? Не является ли оно фразой или перифразой ленинского письма, высказывания? Очень вероятно, что было по меньшей мере одно письмо Ленина к пленуму. Возможно, было даже несколько ленинских писем, ведь пленум продолжался необычно долго – 4 дня. Что могло и должно было содержаться в этом письме или письмах?» [1275]
Здесь нам несколько помогает Троцкий, в архиве которого есть документ, датированный 22 февраля 1923 г. Из этого документа следует, что, во первых, Троцкий вступил в конфликт с большинством пленума (то есть со сталинцами), во вторых, что на пленуме 21 го и 22 го числа обсуждалась опубликованная статья Ленина, письмо Ленина и проект (предложение) Ленина. Похоже, что речь шла о статье Ленина «Как нам реорганизовать Рабкрин», так как это был единственный документ Ленина, опубликованный в те дни – в «Правде», 25 января 1923 г., причем изначально сталинцы предполагали напечатать этот номер «Правды» в одном экземпляре, специально для Ленина (утаив статью от всех остальных). Под «письмом» Троцкий, очевидно, имел в виду обсуждавшееся в Политбюро «Письмо к съезду». «Проектом» или «предложением» Ленина мог быть отдельный документ, но мог быть и сформулированный самим пленумом документ, основанный на статье Ленина «Как нам реорганизовать Рабкрин» [1276] . Троцкий писал:
…
«Членам пленума Цека. Совершенно секретно. К проекту реорганизации и улучшения работы центральных учреждений партии.
I. Необходимые предварительные фактические пояснения.
1. Значительная часть членов пленума фактически введена в заблуждение относительно моей позиции в вопросе о реорганизации центральных партучреждений (по инициативе тов. Ленина). Никакого предложения я ни в пленум, ни ранее в Политбюро не вносил. Никакого оформленного предложения я не имел. Более того: в Политбюро мы единогласно решили не выступать по этому острому вопросу с какими либо сепаратными предложениями, а попытаться сговориться путем обмена мнений на каждом заседании. Предложение было мое, и оно встретило полное сочувствие. Мы рассчитывали, что партия подаст свой отклик на письмо тов. Ленина, появятся статьи в «Дискуссионном листке», и Политбюро, а затем и пленум получат возможность более глубоко прощупать настроение партии в этом вопросе и в более точной форме и с полным единодушием пойти навстречу назревшим организационным преобразованиям. Повторяю, таково было мое предложение на Политбюро, и оно встретило полное сочувствие.
2. Внесение в пленум проекта тов. Зиновьева явилось для меня полной неожиданностью. В Политбюро эти тезисы не обсуждались. Самый порядок их внесения шел вразрез с тем соглашением, которое было единодушно заключено членами Политбюро: принять все меры к устранению в этом вопросе сепаратных выступлений.
3. Получив за несколько часов до заседания текст тезисов тов. Зиновьева, я совершенно не понял, о какой идее «двоецентрия» идет речь, так как мне не известен был какой либо проект «двоецентрия», внесенный в Политбюро или в пленум ЦЕКА. Я не считал своей записки, явившейся простым эпизодом в условленном нами обмене мнений, за какой либо проект, и притом суть даже и этой моей записки совершенно не состояла в «двоецентрии». Смысл этого полуоформленного отражения идеи «двоецентрия» разъяснился мне только во время прений на пленуме, причем я убедился, что моя записка членам Политбюро, являвшаяся одним из моментов нашего внутреннего, еще не оформленного обсуждения в Политбюро, представлена некоторыми членами пленума как мое «предложение», суть которого состоит в «двоецентрии» и которое направлено против предложения тов. Ленина. Некоторые из членов пленума, кем то соответственно информированные и инструктированные, высказались в том смысле, что проект тов. Ленина имеет своею целью сохранение единства, а мой – раскол.
4. Я не стану здесь доискиваться ни персональных источников, ни целей этой кружковой инсинуации, соответственно подготовленной. Но заявляю: «Простое фактическое изложение письма тов. Ленина и моего отношения к этому письму, как и к предшествовавшему ему документу, не оставит ничего от этой недобросовестной карточной постройки. Дело обстояло как раз наоборот. В то время, как большинство членов Политбюро считало невозможным самое напечатание письма тов. Ленина, я, наоборот, не только настаивал и – при содействии тов. Каменева и в отсутствие тов. Зиновьева – настоял на напечатании письма, но и отстаивал основные его идеи или, чтобы быть более точным, те идеи его, которые казались мне основными.
Я сохраняю за собой право изложить эту фактическую сторону дела перед лицом всей партии, если этого потребует отпор инсинуации, которая чувствовала и чувствует себя слишком безнаказанной, ввиду того, что я почти никогда не реагировал на нее.
II. Основные задачи реорганизации центральных партучреждений.
5. Цека должен сохранить свою строгую оформленность и способность к быстрым решениям. Поэтому дальнейшее расширение его не имеет смысла. Оно ввело бы в Цека лишь некоторое дополнительное количество центровиков (преимущественно «генерал губернаторов»), очень мало увеличивая таким образом связь с массами. Между тем расширение состава Цека и установление новых, более сложных отношений между Политбюро и пленумом грозит нанести чрезвычайный ущерб точности и правильности работ Цека.
6. С другой стороны, не менее важно для Цека находиться в постоянной, а не периодической только связи с «низами» и со всем советским аппаратом и иметь вокруг себя постоянное живое и активное партийное «окружение», которое, с одной стороны, придавало бы Цека живой опыт мест и «низов» и силой этого живого опыта оказывало бы на Цека необходимое давление (в случае необходимости – «объединительное» давление), а с другой стороны, само это «окружение» близкой связью с работой Цека и участием в этой работе поднималось бы на более высокую советскую и партийную ступень и подготовляло бы смену ЦК. Главными функциями этого «окружения» должны быть инспекционные, контрольные, инструкционно воспитательные и карательные – под углом зрения партии, проникающей собою советский аппарат и опускающей свои щупальца в глубину городских и деревенских низов.
7. Вопросы о том, должно ли это «окружение» иметь решающие или совещательные права по отношению к вопросам, составляющим предмет непосредственного ведения Цека, в каких случаях и в каком виде (вопрос о «двоецентрии»), представляется мне второстепенным по отношению к указанным основным задачам. В своей записке я высказал одно из предположений – о том, что этому «окружению» можно дать в известных вопросах решающий голос. Но я согласен, что это связано с известным риском, особенно на первых порах, когда не накопился еще необходимый опыт сотрудничества. Поэтому, может быть, более целесообразно ограничиться, по крайней мере, на первый год совещательными правами «окружения».
III. Мои организационные предложения.
8. Цека создается в составе Политбюро, Оргбюро и Секретариата с небольшим, может быть, дополнительным количеством членов или кандидатов. Таким образом, Цека как таковой несколько сокращается по сравнению с нынешним и, во всяком случае, не расширяется. Взаимоотношения Политбюро, Оргбюро и Секретариата Цека определяются более точно на основании уже имеющегося опыта.
9. Съезд выбирает
