адресу царя и его змеиного отродья повисло бессильно в воздухе, и представлялось, что до революции нам дальше, чем когда бы то ни было. Но вот наступил 1917 год, который честно выполнил то, что обещал 1905 год. Сперва сняли царя, хотя либералы колебались, в какую сторону дело повернуть, что нужно: республику или монархию? А потом, в октябре, большевистская революция, Октябрьская, дело порешила крепко, и на Урале в Екатеринбурге, в нынешнем Свердловске, был выполнен приговор петербургских рабочих 1905 года: «Смерть кровавому царю и его змеиному отродью».

Так что же, товарищи, в 1905 году разбили нас? – Разбили. Полностью? – Нет, не полностью разбили. Либералы говорили в октябре 1905 года, когда царь выпустил манифест: победа! А мы говорили: нет, это только полупобеда. Еще у царя есть вооруженная сила, он еще захочет вернуть то, что наполовину как будто отдал или посулил отдать. Когда нас в декабре разбили, то малодушные кричали: поражение! А мы говорили: нет, только полупоражение. Мы еще спину выпрямим. Еще капитализм живет, а вместе с ним живет рабочий класс; капитализм растет, а вместе с ним растет и рабочий класс, и именно потому, что царизм одержал полупобеду и не дал уничтожить помещиков, крепостников, или полукрепостников, – именно потому крестьянин поднимется и поддержит рабочего.

Если иметь в виду эту картину прошлого, промежуток между 1905 и 1917 годами, страшный гнет самодержавия, упадок духа даже у передовых рабочих, кроме небольшой подпольной группы большевиков, – если иметь в виду этот черный провал между 1905 годом и 1917 годом, если в него вдуматься, то почерпнешь колоссальную уверенность насчет дальнейшего нашего развития.

Возьмем теперешнее наше положение. Теперь нам сплошь и рядом говорят: вот вы обещали, что революция будет в Европе, а ее нет. Капитализм есть и после империалистической войны удержался. – Этот довод мы слышим в собственной среде и среди товарищей рабочих. Конечно, как же этому доводу не прийти на ум: ждали революции в Европе после империалистической войны, ждали в Германии со дня на день, но рабочий класс там отброшен. Зарождаются сомнения. Такие же сомнения зарождались и во времена Столыпина, но тем не менее партия большевиков, вооруженная марксизмом, т.-е. теорией, которая позволяет правильно понимать развитие классов, их интересы и ход их движения, предвидела самые черные годы, которые неизбежны для дальнейшей борьбы, и теперь это понимание остается главным нашим уроком в оценке того, что происходит вокруг нас сейчас. Сейчас мы живем в условиях, очень отличных от тех, в которых жили в 1905 году, но 20 лет прошли недаром.

Если спросить: что же, сильно изменилось материальное положение трудящихся масс, то приходится сказать: нет, еще мало изменилось. Если взять уровень заработной платы, разница есть в разных отраслях промышленности в ту или другую сторону: в некоторых подошли к довоенному уровню, кое-где чуть перешли, в других не дошли. Уровень материальный с пятого года еще мало изменился, с двадцатого года изменился значительно, но в двадцатом году уровень жизни был неизмеримо ниже, чем в 1905 году. Восьмичасовой рабочий день завоеван. Это есть основная и материальная база жизни рабочего класса. Он завоеван незыблемо, т.-е. он его из рук не выпустит. Только тогда он отменит его, когда сможет ввести семичасовой, а потом шестичасовой, а затем пятичасовой… (Аплодисменты.) Это целиком зависит от уровня техники, от организации производства, от машинного оборудования, от правильности методов труда, т.-е. от производительности труда.

И, если мы спросим себя, в чем разница с пятым годом, мы скажем, что общественная организация такова, что труд полностью и целиком может и должен дальше идти на повышение доходов и материального уровня трудящихся масс. А держит нас пока еще на низком уровне наша низкая техника. Если мы себя сравним с Соединенными Штатами Северной Америки, которые являются нашим антиподом (т.-е. тем, что находится на противоположной стороне земного шара), то Америка является нашим антиподом не только в смысле географическом, но и в смысле экономическом. Мы одна из самых бедных стран, а Соединенные Штаты Северной Америки самая богатая страна в мире. У нас техника очень отсталая, американская техника самая передовая. У нас общественный строй, который должен вести, чем дальше, тем больше, к социализму и к равенству, а в Америке общественный строй, чем дальше, тем больше увеличивает противоречия между богатством и бедностью. Вот если бы сочетать одно с другим, хорошо вышло бы. Очень недурно.

Для того чтобы понять, что это означает, надо попытаться измерить силу, богатство и могущество Соединенных Штатов Северной Америки. Населения у них 115 миллионов, а у нас 130 миллионов с лишком. Разница небольшая.

Ну, а сколько у них механических двигателей – паровых, электрических, т.-е. тех двигателей, которые заменяют собой живую рабочую силу? На всем свете считается механических двигателей на 625 миллионов лошадиных сил. Одна лошадиная сила это, примерно, 10 человеческих сил. Итак, во всем свете механических двигателей на 625 миллионов лошадиных сил, а в одних Соединенных Штатах Северной Америки – 420 миллионов лошадиных сил. У нас же с вами – 12 миллионов лошадиных сил. Эта цифра, конечно, ни в каком случае не должна заставлять нас впадать в уныние, но она должна напоминать нам о нашей нищете. Если помнить, что одна лошадиная сила равняется 10 человеческим силам, то окажется, что в Соединенных Штатах на каждого жителя, считая и грудных младенцев, приходится 40 механических рабов – 40 машинных рабочих сил, тогда как у нас на каждого жителя страны нашей не выходит и одной механической силы. У нас рабочий или работница работает сам-друг, а там сам сорок-один. Тут разница колоссальная.

Если мы возьмем национальный ежегодный доход, то в Америке он, примерно, раз в десять больше, чем у нас. Народ в целом получает от сельского хозяйства и от промышленности годового дохода в десять раз больше, чем у нас. Только там этот доход делится между враждебными классами, и главную долю его получает богатейший американский буржуа. Наш же доход может быть распределен, с одной стороны, на расширение производства, а с другой стороны, на подъем материального и культурного уровня трудящихся масс. Наш общественный строй – советский – целиком предназначен для повышения материального и культурного уровня трудящихся масс. Именно за это мы боролись в 1905 году, во имя этого мы победили в 1917 году. Но если мы в 1905 году на возгласы либералов и меньшевиков: победа! отвечали: нет, полупобеда! если в декабре 1905 года на крик: поражение! мы говорили: полупоражение, то и теперь у нас голова не кружится ни от успехов, ни от неудач. Мы говорим: Октябрь 1917 года – большая победа. Но это только вступление, только предисловие к той будущей большой победе над природой, которую нам даст техника. Только в том случае, если мы научимся по правилам советского государства вводить американскую технику, если за каждого пролетария, за каждую пролетарку, за каждого крестьянина и за каждую крестьянку у нас будет работать сорок механических крестьян, т.-е. сорок механических двигателей, нашей страны нельзя будет узнать, товарищи.

Сейчас у Америки на 9 миллиардов золота. Оно служит для чего? – Оно служит для того, чтобы грабить весь мир. Это золото на американских пароходах идет в Европу, в Азию, Африку, и оттуда текут проценты в подвалы американских банков. Из банковских подвалов это золото опять идет нуждающимся странам, и опять текут проценты.

Вы помните, что Ильич сказал: пока мы зависим от капиталистического мира, пока мы вынуждены покупать в Европе, – мы вынуждены собирать золото; а когда поднимем мощь социалистической техники, золото нам не нужно будет. Ильич крепко раз написал: мы, говорит, из золота публичные отхожие места сделаем на площади, чтобы показать, что мы топчем ногами этого златого бога буржуазной добычи. То, что нам нужно, это – высокая техника, развитие промышленности, победа над природой. В 1905 году мы боролись за низвержение царизма и завоевание власти; нас отбили, нас отбросили; а в 1917 году мы боролись и взяли власть. Потом шли тяжелые годы гражданской войны, голода и холода, эпидемий. Эта фабрика стояла мертвой. А сколько у нас, товарищи, богатств спит под землей мертвым или полумертвым сном! Одни наши леса каждый год дают прирост, который мог бы питать древесиной всю Европу. У нас столько сгнивает лесов из-за отсутствия транспорта на Севере, что этот гниющий на корню лес мог бы питать необходимой древесиной всю Европу. Наш чернозем мог бы давать урожай в два-три-четыре раза больше, чем дает. Для этого нужна система орошения, более культурная система сельского хозяйства, хороший плуг, сеялка и трактор, и – не в последнем счете – дешевый ситец крестьянину и крестьянке, высокая производительность труда, высокая техника, высокая культура.

Вот к чему нас обязывают и 1905 и 1917 годы. И мы твердо говорим в эти юбилейные дни, вспоминая старые бои, – мы говорим, что если мы в прошлые годы и десятилетия не согнулись и не сломились, то в будущие годы не склоним колен перед мировым капиталом, а будем нашу страну поднимать, укреплять, создавая новое, более счастливое человеческое общество, в котором молодые поколения уже не будут расти во тьме, нищете и невежестве, в котором наука, искусство будут собственностью не единиц, не немногих, в котором весь народ станет полным хозяином всего, станет просвещенным, свободным и братским навсегда.

1926 г. Архив.

ПРИЛОЖЕНИЯ

Приложение N 1

От Совета депутатов{29}

Товарищи, выбирайте депутатов в Совет на тех фабриках и заводах, где еще не произведены выборы.

Товарищи, организуйте на работающих фабриках и заводах собрания и убеждайте товарищей немедленно присоединяться к всеобщей забастовке.

Товарищи, тех рабочих, которые не желают, несмотря на все наши убеждения и постановления Совета депутатов, прекратить работы, – снимайте с работы. Кто не с нами, тот против нас, и к ним Совет депутатов постановил применить крайнее средство – силу.

Совет Депутатов единогласно постановил обратиться с следующим воззванием:

Ко всем рабочим и работницам.

Товарищи!

Всероссийская забастовка началась. Рабочий класс, крепко скрепивший требования Учредительного Собрания и всеобщего голосования и не получивший никаких прав, прибег к последнему могучему средству всемирного рабочего движения – к всеобщей стачке. И перед сознательною силою пролетарской солидарности дрогнула слепая сила самодержавия. Председатель Комитета министров, гр. Витте, открыто признал пред железнодорожными депутатами, что правительство может пасть.

Товарищи. Мы, депутаты разных петербургских фабрик и заводов, обсудив положение, призываем всех рабочих поддержать великое дело борьбы за свободу, за счастье народа и присоединиться к всероссийской забастовке. Еще одно усилие – и с народа спадут цепи векового