затем, чтобы с большей силой и стремительностью ударить на врага и мощным взрывом всенародного вооруженного восстания смести последние следы деспотизма, последние оковы рабства с рабочего класса и крестьян».
Одновременно с приведенными выше соображениями, Совет в «Известиях» <Статья в «Изв.» N 3, стр. 2, столб. 3.> своих обратился <Самая резкая статья – в одном из первых NN!!!> с воззванием к солдатам, убеждая их присоединиться к восстанию, которое неизбежно в близком будущем; передать народу арсенал, пушки и пулеметы, убить офицеров, которые командуют убивать народ, и «не жалеть патронов для уничтожения народных угнетателей с царем во главе», так как «час народной расправы со всеми кровопийцами и с царем приближается и почти настал».
Четвертое{52} заседание Совета Рабочих Депутатов, на котором присутствовали 132 депутата, состоялось 19 октября в помещении Рождественских женских курсов, и в заседании этом были рассмотрены вопросы: о продолжении забастовки, о газетных рабочих{53}, о ходатайстве фармацевтов, желающих прекратить забастовку 20 октября, и о руководстве рабочими демонстрациями.
Вопрос о времени прекращения забастовки вызвал в Совете прения, так как делегат железнодорожного стачечного комитета указывал на желание железнодорожных служащих продолжать забастовку вплоть до удовлетворения всех требований, а представитель федеративного комитета социал-демократической рабочей партии предложил принять резолюцию комитета о прекращении стачки, чтобы готовить боевые кадры в целях «еще более внушительной атаки на шатающуюся монархию, которая окончательно может быть сметена лишь победоносным вооруженным{54} восстанием».{55}
Совет Депутатов, выразив свою солидарность с этой резолюцией, пригласил железнодорожных служащих сообразоваться с решением Рабочего Совета, и затем председатель Исполнительного Комитета, Носарь, предложил резолюцию о прекращении забастовки, которая и была принята большинством голосов. Согласно этой резолюции, опубликованной в Известиях от 20 октября, рабочие города Петербурга приглашались прекратить забастовку 21 октября в 12 часов дня{56}, с тем чтобы организоваться и вооружиться для окончательной борьбы за созыв Учредительного Собрания для учреждения демократической республики.
Обратившись затем к обсуждению вопроса о газетных рабочих, Совет пришел к выводу, что свобода печатного слова должна быть завоевана рабочими, и что поэтому выходить в свет могут только те газеты, которые игнорируют Цензурный Комитет, вследствие чего рабочие печатного дела могут приступить к работе лишь при проведении редакторами свободы печати. При этом, по постановлению Совета, газеты, которые не подчинятся этому постановлению, будут конфискованы и уничтожены, машины и типографии будут испорчены, а начавшие работу наборщики будут бойкотированы, о чем Советом постановлено известить издателя газеты «Гражданин» князя Мещерского, отказавшегося примкнуть к союзу газет.{57}
Дальнейшее рассмотрение текущих вопросов было прервано сообщением о том, что депутаты, командированные Советом для руководства митингом у Казанского собора, арестованы полицией. Сообщение это немедленно вызвало прения, во время которых, по словам Якова Вернстрема, Хрусталев-Носарь высказывался за закономерную <Ср. стр. 7.> попытку освобождения арестованных, а Лев Бронштейн, Николай Саркисянц и Викентий Гутовский против этого возражали. Результатом прений была посылка трех депутатов к председателю Совета Министров графу Витте, при чем, как видно из черновых заметок, найденных в канцелярии Совета, в число депутатов вошли наборщик газеты «Русь» Николай Киселевич и рабочий Петр Злыднев. Депутаты эти успели возвратиться в то же заседание Совета и доложили Исполнительному Комитету, что они были приняты графом Витте, который убеждал рабочих успокоиться и, переговорив с градоначальником, приказал освободить арестованных.
20 октября вновь состоялось{58} собрание <7-е собрание. Меня не было.> Совета Рабочих Депутатов, и в этом собрании главным образом обсуждалось предложение об устройстве траурной демонстрации при похоронах рабочих, убитых во время беспорядков{59} 18 октября, а, кроме того, было постановлено послать депутатов на Балтийский завод с требованием начать работу 21 октября, так как завод этот вывесил объявление о закрытии завода и прекращении работ вследствие забастовки. Депутаты Совета в числе трех человек отправились к администрации завода и, вернувшись, объявили Совету, что согласно его требованиям Балтийский завод будет открыт. Между тем, как видно из черновых отчетов заседания, депутаты не застали дома представителя администрации завода и по собственной инициативе обратились к графу Витте, который и сделал распоряжение об открытии завода. По этому поводу делегатам был сделан по их возвращении упрек председателем Рабочего Совета, который указал им на неправильное исполнение возложенного на них поручения, так как им было поручено обратиться к хозяевам завода, а не к главе настоящего правительства.
Предложение Исполнительного Комитета о демонстрации при похоронах убитых рабочих было принято Советом единогласно, но затем по вопросу о практическом его выполнении возникли продолжительные прения{60}. Лев Бронштейн <20 октября я не присутствовал.> и Николай Саркисянц заявили о необходимости удаления на время похорон войск и полиции, а это предложение вызвало в свою очередь обсуждение вопроса о способе извещения администрации о подготовляющейся демонстрации. Исполнительный Комитет предложил послать с извещением депутатов к графу Витте, но против этого возражал председатель, доказывая, что частая посылка депутатов к правительству <Ср. стр. 6. NB! Объяснить, почему Совет был против соглашений с правительством. (Учред. Собр. и Палата Соглашения.)> представляется нежелательной, так как это ведет к взаимным обязательствам. В подтверждение своих слов председатель Совета доказывал, что не Совет должен идти к графу Витте, а, наоборот, председатель Совета Министров, желая принять на себя охрану порядка, должен прийти в Совет Рабочих Депутатов, который в речи своей председатель позволил себе именовать «его величество» пролетариат. <Мои слова, а не Хрусталева, сказанные в другом заседании и по другому поводу.> В результате было решено признать, что посылка депутатов к графу Витте не будет иметь характера просьбы, а будет лишь соблюдением явочного порядка, «открытым заявлением врагу – иду на вас», и что поэтому депутаты отправляются к председателю Совета Министров с категорическим заявлением: «Совет депутатов устраивает похороны убитых товарищей, за порядком наблюдает сам Совет». В состав депутации вошли: названный выше рабочий Петр Злыднев, рабочий металлического завода Николай Немцов, известный в Совете под прозвищем «Макар», и член Совета, носивший конспиративную кличку «Семен».
Делегаты эти исполнили возложенное на них поручение и 21 октября сообщили в заседании Исполнительного Комитета результаты своих переговоров, объяснив, что после разговора по телефону с генералом Треповым, граф Витте <Вызвать свидетелем.> написал письмо и поручил рабочим передать это письмо градоначальнику. Исполнительный Комитет{61} <8-е собрание.> не признал, однако, нужным посылать это письмо по назначению и возвратил его председателю Совета Министров, перейдя затем к обсуждению порядка похоронного шествия{62}, при чем вопрос этот обсуждался и на следующий день в заседании Комитета 12{63} октября в Соляном городке. В это заседание{64}, по словам Якова Вернстрема, приехал один из гласных Петербургской Городской Думы{65}, <Оппель говорил уже после того, как демонстрация была отменена.> который стал убеждать рабочих во избежание жертв отказаться от устройства демонстрации; речь этого гласного вызвала в собрании аплодисменты, против чего заявил протест Лев Бронштейн, доказывая, что нельзя аплодировать «подобным буржуа». Тем не менее мысль об устройстве траурной демонстрации была отложена, ввиду полученных сведений о том, что администрация силой воспрепятствует демонстрации и по этому поводу Исполнительным Комитетом была вынесена резолюция, <Моя резолюция. «Изв.» N 4, 3 ст., (резолюцию опубликовать.)> предлагавшая Совету заменить демонстрацию митингами на заводах. Подобного рода решение было мотивировано тем, что администрация, будто бы, вызывает рабочих на столкновение с войсками и полицией, но, как сказано в резолюции, «пролетариат даст царскому правительству сражение тогда, когда это будет выгодно вооруженному и организованному пролетариату», а пока «удесятерит свои усилия для дела самовооружения» и приближения дня уничтожения монархии.
После заседания 22 октября в собраниях Совета последовал некоторый перерыв, и 27 октября <Потребовать прочтения отчета «Нов. Ж.» N 2, так как из этого отчета видно, как разнообразна была деятельность Совета.> состоялось заседание лишь Исполнительного Комитета, о котором был помещен отчет в газете социал-демократической партии «Новая Жизнь» и которое, как видно из этого отчета, обсуждало вопросы исключительно экономического содержания.
Затем 29 октября <9-е собрание.> в Соляном городке состоялось следующее заседание Рабочего Совета, на котором было около 300 депутатов{66}. Заседание это, по словам Якова Вернстрема, происходило под председательством Хрусталева-Носаря, а обязанности секретаря исполняла Валентина Багрова. Рабочие депутаты допускались в заседание по билетам, при чем Вернстрем видел среди лиц, контролировавших билеты, токаря завода Гесслера – Александра Плеханова, а по словам депутата Ижорских заводов, Алексея Шишкина, входные билеты контролировал также и слесарь завода Пиншта – Шавель Ядловкер.
В «Известиях Совета Рабочих Депутатов» отчета о заседании 29 октября помещено не было и была опубликована лишь резолюция по вопросу о 8-часовом рабочем дне, но точные сведения о дебатах, происходивших в этом заседании, были получены из черновых заметок, помещенных в одной из тетрадей, найденных в бюро Совета, и кроме того о подробностях заседания дали также показания и названные выше Яков Вернстрем и Алексей Шишкин и присутствовавший в заседании Совета сотрудник газеты «С.-Петербургский Листок» – Исаак Гуревич.
Заседание началось с дебатов, возбужденных принадлежащим к социал-демократической партии представителем союза приказчиков «о выяснении политической физиономии Совета», так как, по словам этого депутата, приказчики-социал-демократы не могут доверять руководство неопределенной политической группе. Предложение это, по словам Вернстрема, было сделано мещанином Ильей Агафоновым и поддержано Николаем Саркисянцем, при чем Исполнительный Комитет отнесся к предложению Агафонова отрицательно. Хрусталев-Носарь доказывал сложность разрешения этого вопроса, и в результате прений большинством голосов была отвергнута необходимость присоединения Совета к какой-либо определенной политической партии.
<Логика!> Между тем внепартийность Совета и Исполнительного его Комитета признавалась, по-видимому, партийными его членами крайне нежелательной, и 1 ноября, т.-е. через 2 дня после описываемого заседания Совета, в печатном органе социал-демократов «Новая Жизнь» появилась статья, стремившаяся доказать, что Совет не может взять на себя руководство классовой борьбой пролетариата, так как Совет не имеет ни ясно выраженной программы, ни точно поставленных целей. Признавая поэтому, что Совет Рабочих депутатов представляется лишь аппаратом, способным руководить активными действиями пролетариата при определенных массовых действиях, автор статьи приходит к заключению, что Совет не может заменить собой партии, что в политике своей он идет за социал-демократией и что вопрос этот может быть решен лишь в смысле принятия Советом социал-демократической программы и лозунгов.
Отвергнув требование представителя союза приказчиков, Совет обсудил действия администрации нескольких заводов, уволивших часть рабочих за забастовку, и решил настоять на обратном приеме этих рабочих, а затем рассмотрение текущих дел было прервано обращением к Совету Льва Бронштейна, который от имени Совета сказал приветственное слово присутствовавшим в заседании бывшим русским эмигрантам – Льву Дейчу и Вере Засулич. Приглашая присутствовавших встать и приветствовать Дейча и Засулич, Бронштейн закончил свою речь возгласом: «Когда пролетариат выйдет на улицу, то самодержавие будет низвергнуто». <Откуда эта фраза? Из революционного Козьмы Пруткова.>
Предметом дальнейших прений было предложение Исполнительного
