и [в] международной политике. В одной работе я за точку исхода взял новый, насквозь эклектический проект программы; в другой работе я исхожу из нынешнего левого курса. При сем прилагаю оглавление обеих работ, дающее хоть некоторое представление об их содержании. По существу дела, я подытожил в этих двух документах коллективную работу оппозиции за последнее пятилетие. Работы имеют больше итоговый, чем перспективный характер. Но нельзя идти вперед, не расчистив дороги. Сейчас, однако, необходимо от итогов переходить к более серьезной, глубокой разработке перспектив по трем основным линиям: внутренние силы и тенденции в СССР; Америка и Европа; Восток. Сейчас предполагаю в первую голову заняться или, вернее, продолжить свои занятия Востоком. Я получил на днях довольно хорошую библиотечку по вопросам Востока, главным образом Индии.
Признаться, когда я писал черновой конспект обращения к Конгрессу, больше всего опасался чрезмерно упрощенного, нигилистического отношения к левому курсу. Оснований для недоверия слишком достаточно. Но политически задача состоит не в том, чтобы авансом выразить голое недоверие, а в том, чтобы помочь партии кое-чему научиться на этом новом зигзаге. Центризм ведь сделан из весьма гибкой и новой материи. Возьмите Зиновьева с Каменевым: прирожденные центристы; когда обстоятельства нажали на них как следует быть, они свой левый зигзаг растянули на два года и качнулись влево вплоть до подписания платформ и проведения кампании смычек с заключительным звеном 7 ноября. А потом под действием нового толчка справа дали рикошет, и совсем сие неизвестно, на какой точке они остановятся. Конечно, опыт с Зиновьевым и Каменевым есть малый лабораторный опыт по сравнению с нынешним левым сдвигом. Но на лабораторных опытах можно и должно учиться. Мы использовали «колебнутых», как выразился Владимир Ильич про левых эсеров, ленинградской верхушки и вынудили ее дать свой максимум. Достигли мы этого не тем, что шли ей навстречу, а тем, что критиковали ее и требовали признания нашей правоты в 1928 г. К сожалению, мы не были достаточно последовательны и тверды в этом направлении. Срывы у нас были не влево, а вправо. Соглашательские грешки имелись, хотя и второстепенного характера. По отношению к нынешнему левому сдвигу мелким соглашательством, т. е, второстепенными уступками, ничего достигнуть нельзя. Нужно либо ложиться на брюхо и дать аппаратной колеснице раздробить себе позвоночник, либо же сохранить самостоятельность своей позиции до конца, т. е. до выхода партии на большую дорогу большевизма, В чем же состоит поддержка левому сдвигу? Во-первых, в том, что мы его констатируем как факт. Мы до сих пор говорили о сползании центризма вправо, и это было правильно. Сейчас мы констатируем, что центризм приостановился в своем движении вправо и делает ряд противоречивых, несогласованных и решительных шагов влево. Одно это признание задержки сползания есть огромная поддержка сдвигу влево. Поддержка не центризму, сдвигающемуся в данный момент влево, а только его левым шагам. Это совсем не одно и то же. Мы обязаны поддержать левые шаги центризма против правого крыла, противодействующего этим шагам. Но мы не можем поддерживать и укреплять авторитет и влияние центристов, хотя бы и левеющих в данный момент. Нам надо думать о завтрашнем дне. Наша поддержка левым или полулевым шагам центристов состоит в том, что мы опальные большевики-ленинцы, исключаем самую мысль о каком-либо блоке с правыми против общего противника. Если вдуматься в обстановку, то это совсем не шуточка. Кстати, когда однажды И. Н. Смирнов поплакал на груди у Зиновьева (в кулуарах одного из пленумов 1927 г.), то Зиновьев, со свойственным ему левоцентристским авантюризмом, загорелся мыслью о расширении базы блока. В те же времена он стремился захватить и ультралевых. Он говорил тогда нам не раз «Смотрите на Сталина, он объединяет всех, кого может, в своем лагере, а мы отпугиваем…» — на что мы ему указывали, что Сталин объединяет чиновников на должности и на жаловании, а мы объединяем пока что ядро пропагандистов марксизма на теории и на программе. Все необходимое о том, как надлежит понимать поддержку левоцентристских шагов со стороны оппозиции, сказано в Заявлении Может быть, в первые моменты и было чисто «отзовистское» отношение к левому сдвигу со стороны некоторой части оппозиции. По полученным мною письмам я такого отношения установить не могу. Но тенденция соглашательского характера несомненно налицо, хотя касается скорее индивидуальных исключений.
Я получил от одного молодого оппозиционера обстоятельное письмо, в котором развивается в корне ложная точка зрения, продиктованная опасением: а как бы вся каша не сварилась без нас. Исходная психологическая, а не политическая позиция автора такова: «Скучно здесь, очень скучно сидеть и бездельничать». Поэтому мой корреспондент ставит такой вопрос: «Что нужно сейчас делать оппозиции, как выйти из создавшегося положения — вот вопрос, который должен быть сейчас разрешен». Автор не согласен «ждать», он иронически говорит о тех товарищах, которые считают, что нужно ждать, когда придет час оппозиции. «Таким политикам ждать придется очень и очень долго, и бедняги вряд ли дождутся». Почему? «Сейчас, да и во все ближайшее время вряд ли наступит момент, благодаря которому теперешние вожди вынуждены будут поставить на повестку дня вопрос о пересмотре их решений об оппозиции. Они сейчас не чувствуют в этом никакой необходимости. Наоборот, их положение, по-моему, укрепляется в связи с их последним маневром. Почва для дальнейшего активного существования оппозиции сейчас выбита, и она при продолжении своего существования должна неминуемо превратиться в касту (секту?)».
В сущности, мы имеем здесь налицо все политические предпосылки капитулянтства. Правда, автор в дальнейшем делает всякие оговорки, но они звучат крайне неубедительно. Он издевается над теми, которые не соглашаются считать нынешний курс левым только потому, видите ли, что по-прежнему высылаются новые партии оппозиционеров. «Конечно,- говорит он,-мероприятия ЦК не совсем достаточны. . но я совершенно не согласен с товарищами оппозиционерами, которые предлагают оставаться сидеть в ссылке и ждать, ждать…» Конечно, цитированное письмо представляет собою наиболее крайнее выражение капитулянтских настроений, но оно интересно тем, что обнажает грубо оппортунистический, чисто верхушечный подход ко всем вопросам. Замечательно прежде всего это примиренческое отношение к фактам ссылки. Левый курс с неприятной подробностью, только и всего. Такого рода соглашатель, в сущности, относится к центристам хуже, чем мы. Для них ссылка большевиков-ленинцев есть только беспринципное, но частное нарушение левого курса. Другими словами, они считают, что центристы, по сути своей политики, могли бы не ссылать оппозиционеров, а если ссылают, то по беспринципным соображениям конкурентного характера. Но если ценить центристов так низко, то где же вообще гарантии и от прямого предательства по соображениям конкурентного или вообще низкопробного характера? Нет, аресты и высылки производятся по политическим причинам. Только сегодня я получил телеграмму от 16 вновь высланных оппозиционеров из Тифлиса. Последние статьи и речи Сталина являются комментарием к этим высылкам. Нужно твердо понять, что высылки не случайность или неприятная техническая подробность левого курса, а коренной политический факт, основной масштаб для измерения расстояния, отделяющего центристов от большевиков-ленинцев. Дело идет о борьбе двух исторических, т. е. классовых тенденций при помощи государственных средств, а вовсе не о конкурентной борьбе двух кружков при любезном содействии Дерибаса.
Неправда, что мы только ждем. В последней статье Сталина, т. е. в новом свидетельстве политического и теоретического убожества, сообщается мимоходом, что оппозиция поднимает шум, будто самокритика перехвачена у нее. Все товарищи эту статью, конечно, читали, так как она в принудительном порядке напечатана всей нашей злополучной прессой. Значит, «оппозиция поднимает шум»… Где? Каки-ми путями? По-видимому, во многих местах и, по-видимому нашла пути. Сообщают, что в Смоленске на одном из партийных собраний, где новые власти хвалились великими успехами (выгнали после нескольких лет нескольких мерзавцев из партии Ленина), партийцы-рабочие сказали: «Поверим вам тогда, когда вернете сосланных за самокритику». Вот это серьезный критерий, безошибочный, а гадания насчет намерений и планов центристских вождей не стоят выеденного яйца. Намерение у них одно: как-нибудь выкарабкаться из затруднений, призвав на помощь партию, но не меняя основного взаимоотношения между аппаратом и партией. Не отрицать надо левые шаги, а констатировать, сверять с платформой, критиковать и кнутом критики гнать центристов вперед. Других методов революционная политика до сих пор не выдумала. Неправда, что мы только «ждем». Во-первых, мы учимся, мы единственная часть партии, которая по-настоящему учится марксизму. Во-вторых, факт нашей ссылки является политическим фактом международного значения: есть группа, не сдающая марксистского знамени под бешеным натиском борющегося за свое существование жестоко раненного капитализма, который неистовую свою борьбу через ряд передаточных механизмов сосредоточил именно на международном марксистском ядре, на оппозиции. В-третьих, как мы слышали от Сталина, «оппозиция поднимает шум». Значит, не только ждет. Есть революционное нетерпение, вполне законное в период, когда революционная ситуация может быть упущена. Но есть нетерпение совсем иное, индивидуалистическое, деляческое, интеллигентски-оппортунистическое: ах, как бы там вся левая каша без меня не сварилась. Не беспокойся, дружище, настоящей левой каши без тебя никак не сварят. Мы сейчас центральное международное ядро пропагандистов большевизма. Конечно, неприятно после всяких великих событий, больших драк и побед, организации Коминтерна и пр. превращаться опять в пропагандистов марксизма, т. е. опять — на новой исторической стадии — «терпеливо разъяснять». Терпеливо, терпеливо, терпеливо. А у кого не хватает терпения — ступай к Слепкову, скатертью дорога. Ядро пропагандистов берет не количеством, а качеством. Качество же состоит в правильном предвиденье Масса придет. Прежде всего придет партийная масса. Товарищ Малюта совершенно правильно пишет из Мезени: «При изменении условий, при нарастающей активности и сопротивляемости наша временная, физическая, «территориальная» оторванность должна исчезнуть, и никакие ухищрения отдельных лиц и групп не смогут этому противодействовать». И дальше по поводу нашей нынешней «пассивности» Малюта пишет: «Мы, как высшая скорость машины, пассивны, пока двигает машину низшая скорость; но происходит включение, и машина работает с такой скоростью, которой не достигнет она никогда при передаче энергии всеми взятыми вместе низшими скоростями». Вот именно.
Товарищи из Колпашева прислали свои замечания на тезисы т. Преображенского и на мой конспект заявления Конгрессу. Я надеюсь, что недоразумение, вызванное обещанием поддерживать изо всех сил левый сдвиг, теперь для колпа-шевских товарищей, как и других, совершенно устранено. И в Заявлении, и в двух других основных документах, и в настоящем письме выяснено, что большевик может и должен понимать под поддержкой, когда дело идет о сдвиге центризма влево. Колпашевские товарищи решительно не согласны с политическими выводами Преображенского. И они в этом отношении совершенно правы. Но они напрасно, думается мне, приписывают Преображенскому теоретическую ошибку, которой у него нет. Преображенский исходит, по их мнению,
