можете ли сообщить, в каких они настроениях и какое впечатление на них произвело глуповато-плаксивое письмо двух «рыцарей печального образа»? [Имеются в виду Зиновьев и Каменев — Прим. ред.-сост] Особенно замечателен их аргумент по линии тред-юнионизма. В опубликованном документе было сказано, что, несмотря на все ошибки руководства и просчеты, искусственное замедление темпа развития и пр., советское правительство делает неизмеримо больше для рабочего класса, чем могло бы и хотело бы сделать любое буржуазное правительство при том же примерно уровне богатства страны. Наши два филистера — по официальному камертону — возражают: но ведь это — тред-юнионистский критерий; ведь задача советского правительства не только в том, чтобы повышать материальный уровень и пр., и пр., но и в том, чтобы строить социализм. Ах, какие умные и светлые личности! Ну где же нам, не верующим в социализм, догадаться о такой премудрости…
Если бы все рабочие во всем мире считали, что критерий диктатуры пролетариата выше «цехового» или тред-юнионистского критерия, тогда не о чем было бы и заботиться. Но ведь вся суть в том, что буржуазия и социал-демократия запугивают рабочих против диктатуры пролетариата именно ссылками на то, что диктатура сама по себе ведет к обнищанию пролетариата, причем берут сравнительные коэффициенты жизненного уровня рабочих независимо от развития производительных сил. Вот на этот-то основной довод социал-демократической сволочи против СССР и против диктатуры пролетариата вообще мы и отвечаем: никогда бы рабочие буржуазной России не имели- при данном уровне производительных сил страны — тех условий существования, какие они имеют ныне, несмотря на все «ошибки, просчеты и сдвиги». И вот этот довод наши кающиеся филистеры называют тред-юнионистским!
Спасибо за газетные вырезки о кулачестве. Они мне очень и очень пригодятся. Обратили ли Вы внимание на передовицу в «Правде» от 15 февраля, посвященную хлебозаготовкам. Там передовица поистине замечательна. Цитирую:
«Из ряда причин, определивших затруднения в хлебозаготовках, следует отметить следующее. Выросла и разбогатела деревня. Вырос и разбогател прежде всего кулак. Три года урожая не прошли даром».
Значит, помехой хлебозаготовкам, а значит, и строительству социализма является тот факт, что «деревня разбогатела». Вот так-так, «три года урожая не прошли даром», поучительно говорит статья. Не прошли даром!! Можно подумать, что автор говорит о трех землетрясениях или о трех эпидемиях чумы. Оказывается, что «увеличение доходов крестьянства, при относительном отставании предложения промтоваров (!!!) дало возможность крестьянству вообще, кулаку в особенности, удержать у себя хлебные продукты…» Дальше мы читаем, что хотя кулак — тот самый, для которого три эпидемии урожая не прошли даром,- хотя и не является «основным держателем хлебных продуктов», но — слушайте — «но он является хозяйственным авторитетом в деревне (почему это?), у него есть смычка с городским спекулянтом (откуда это?), дающим за хлеб дороже (почему это?), и он (кулак) имеет возможность вести за собой середняка…» Свят, свят, свят, что за паника перед кулаком? Почему это кулак имеет возможность вести за собой середняка? Так ведь буквально и сказано. Да ведь это же антипартийный документ, а не передовица. Да автору Барнаула мало. Да я бы перечеркнул Барнаул, да написал сверху Нарым…
Дальше говорится: «Линия нашей партии в деревне целом ряде районов оказалась искривленной». В каких это районах? Какие районы составляют исключения? Об этом не сказано, но зато мы узнаем, что «парторганизации… далеко не везде еще наладили работу с беднотой». В целом ряде районов… Не везде.. Хорошо бы это уточнить географически: тогда бы мы узнали, идет ли дело об одной десятой или о девяти десятых страны. Но наиболее яркое место начинается только дальше:
«В наших организациях, как в партийных, так и иных, народились в последнее время известные чуждые партии элементы, не видящие классов деревни… и пытающиеся вести работу таким образом, чтобы никого не обидеть в деревне, жить в мире с кулаком и вообще сохранить популярность среди всех слоев деревни».
Поразительное дело, откуда эти элементы «народились» в то время, как четыре года идет процесс ожесточенной «большевизации» партии именно по линии крестьянского вопроса (1923-1927)? И очевидно, эти элементы (хорошо бы их по имени и отчеству) не только «появились», но и оказали такое влияние на политику, в результате которого «кулак является хозяйственным авторитетом в деревне… и имеет возможность вести за собой середняка».
Остается еще один вопрос: как же эти «чуждые партии элементы» — дальше они называются «переродившимися элементами»: значит, не появились, а переродились — как же эти чуждые, переродившиеся элементы не обнаружились на важнейших вопросах партийной жизни за последние годы? Как же они не прилипли к социал-демократическому уклону? То, что они чужды партии и переродились, обнаружилось как-то мимоходом, по поводу хлебозаготовки, в порядке сюрприза. Можно ли сомневаться, что эти чуждые или переродившиеся являлись и являются наиболее отъявленными ненавистниками «социал-демократического уклона», наиболее пламенными сторонниками «строительства социализма в нашей стране», и от них еще предстоит немало сюрпризов в будущем. Хлебозаготовки — большой вопрос, но ведь есть и еще большие вопросы: например, война или революция в Европе. Если кулак имеет возможность вести за собой середняка, а в партии народились, появились или переродились элементы, пуще всего желающие жить в мире с кулаком, то в случае больших событий, осложнений и поворотов это может весьма крепко сказаться. Это должно сказаться. Это тот самый хвост, который по линии хлебозаготовок ударил (пока еще легонько) по голове. В случае войны этот хвост попытается заменить голову, во всяком случае поставит свои крепкие условия. А барнаульцы, нарымчане, алмаатинцы и прочие исты будут безусловно и безоговорочно защищать то самое «социалистическое строительство», которого они якобы не признают.
В качестве практических мер проводится конфискация у кулачества «хлебных излишков», причем «Правда» рекомендует 25% передавать бедноте (из конфискованного). Эта мера куда круче принудительного займа 150.000.000 пудов у верхних 10% крестьянских дворов. А ведь по поводу этого и подобных предложений говорилось, что это — отмена нэпа, продразверстка, военный коммунизм и пр. Наслушавшийся этих речей хвост ныне бьет по голове и, видно, бьет не так уж легонько, потому что передовица «Правды» говорит далее: «Разговоры о том, что мы будто бы отменяем нэп (слушайте!), вводим продразверстку, раскулачивание и т. д., являются контрреволюционной болтовней, против которой необходима решительная борьба».
Автор знаменитого лозунга «Обогащайтесь» явно в обиде: моим добром да мне же челом. Обвинения в военном коммунизме пригодны для литературной «дискуссии» с социал-демократическим уклоном, но когда кулак ущемляет тебе хвост, тут не до литературы, тут даже кое-что из марксизма вспомнишь… А дальше опять угрозы по адресу «контрреволюционных болтунов, толкующих об отмене нэпа», и требования очистить партию от «чуждых и примазавшихся элементов» (да ведь только что ударили по «чужакам» — или не по тем?).
Легкомысленный автор статьи воображает, что с чуждыми, появившимися, примазавшимися и переродившимися можно справиться при помощи передовиц. Нет, это дело куда серьезнее. Годы фальсификации марксизма создали целое поколение, которое «хочет жить в мире со всеми слоями (кроме слоя уклонистов)». А под этим новым поколением и переродившимися частями старого произошли огромные сдвиги социального порядка, причем и «три года урожая не прошли даром». Образовался тяжелющий хвост, который пробует свои силенки: сперва на «социал-демократическом уклоне», потом на хлебозаготовках, а затем доберется и до вопроса о власти в полном объеме. Нет, дорогой друг, мы еще понадобимся и очень…
Наше преимущество в том, что мы правильно предвидим. Маркс говорит в своей «Гражданской войне», что прудонисты и бланкисты оказались вынужденными делать во время коммуны прямо противоположное тому, чему они учили до наступления коммуны. Такого же рода сюрпризы мы видим теперь не только на примере хлебозаготовок, но и на примере кантонского восстания. Нам говорили, что Советы пригодны только для социалистической революции, а в Китае идет борьба с феодализмом. А что вышло на деле? В Кантоне, т. е. отнюдь не в крупнопромышленном центре Китая, низвержение реакции — хотя бы эпизодическое — передало власть в руки рабочих, власть эта сразу же приняла форму Советов, а Советы провозгласили не только конфискацию крупного землевладения (поскольку оно имеется), но и национализацию крупных промышленных и транспортных предприятий. «Ловко писано в бумаге» (положим, не очень ловко), а на деле оказалось наоборот. На эту тему у меня были большие письменные и устные споры с Зиновьевым осенью прошлого года. Имея их в виду, он говорил потом об «отрыжках». А вот факты прошли проверку!.. Ну, довольно о больших вопросах. Вопреки Вашему предположению в кинематографе мы не были ни разу. Объясняется это, вероятно, тем, что нас трое, а Вы один. Раковский находится в Астрахани, а не в Красном Яре.
[Л. Троцкий] 5 марта 1928 г.
ПИСЬМО И. СМИРНОВУ После 5 марта 1928 г.
Дорогой Иван Никитич, получил наконец сегодня Ваше письмо из Новобаязета. А я-то думал, что у вас там тропическая природа, к столу бананы, в саду прирученные леопарды и пр. Увы, увы. Хорошо звучащее имя «Новобаязет» прикрывает, как оказывается, глухую дыру… То, что Вы пишете по поводу хлебозаготовок и размещения крестьянского займа, кажется мне бесспорным как острый выход из затруднений, в которые долго влезали с закрытыми глазами. Впрочем, об этом я довольно подробно писал Сосновскому и потому ограничиваюсь здесь приложением копии моего письма к нему.
Австралиец-то наш оказался снова парижанином и, как пишут, оказался не случайно и не бескорыстно: пришлось идти к Каноссу. Из Москвы уже получена сегодня — в числе большой пачки писем — первая реакция на письмо двух рыцарей, которые в силу злой иронии судьбы оба оказываются «Санчо-Пансами». Сейчас они уже политически как бы сливаются в одну фигуру. Про Зиновьева один человек остроумно сказал, что у него «эпидермическая левизна». Он хотел этим выразить ту мысль, что у Зиновьева — при отсутствии какого бы то ни было серьезного багажа способности и склонности к обобщающему мышлению -есть, однако, инстинктивное стремление, как бы заложенное в эпидерме, дернуться при каждой новой оказии влево. Но именно этот «накожный» характер левизны, приближающий ее к чесотке, ставит ей очень узкие пределы: там, где для левизны нужна мускулатура, Зиновьев пасует. А какое же серьезное историческое действие возможно без мускулатуры? Вот почему Зиновьев пасует каждый раз там, где вся его предшествующая левизна испытуется действием. В июле 1923 года он написал рыхлые, как всегда, и широковещательные тезисы по поводу немецкой революции, а закончил их таким предложением: «назначить на годовщину революции (9 ноября) антифашистскую демонстрацию». Против постановки ребром вопроса о вооруженном восстании («назначение срока») он упирался органически, хотя дело облегчалось для него тем, что революция-то происходила
