готовимся работать набело. Если угодно, то набело мы только произвели работу уничтожения самодержавно-бюрократического и буржуазного строя. (Аплодисменты.) Но новое строительство мы пока ведем вчерне. Без этого нельзя. И рабкору и селькору также рекомендуется, если есть бумага про запас, перебелить то, что пишешь, проверяя и факты и изложение. А ведь сейчас мы в Советской Республике не просто рабоче-крестьянские корреспонденции пишем, а строим новое общественное здание. Работа идет начерно. Потом поправки, иногда очень капитальные, еще поправки, улучшения, уточнения, – только таким путем коллективного творчества можно создать новый общественный строй.
В области хозяйства у нас поправки к «черновику» идут одновременно по разным линиям. Мы боремся за повышение производительности труда, мы боремся за экономию, мы боремся за качество продукции. Это в сущности подходы с разных сторон к одной и той же задаче. А задача какая? Создать целесообразно, правильно, разумно построенное хозяйство. А чем же каждое хозяйство проверяется и измеряется, – и частное хозяйство отдельного крестьянина, и завод, и целое общество? Проверяется и измеряется хозяйство производительностью труда: на единицу рабочей силы – какой получается трудовой результат? От чего этот результат зависит? От всего общественного строя, от техники, от организации общества, от степени его производственной квалификации, от навыков, от сноровки, от культуры. Все это в целом, начиная с земли, вернее с подземных богатств, и кончая высшими учебными заведениями, все это вместе определяет уровень производительности труда в обществе. То общество будет жить, развиваться, крепнуть производительность труда в котором повышается. Вот почему производительность труда в нашем хозяйстве необходимо всегда сравнивать с производительностью труда в капиталистических странах, чтобы твердо судить, догоняем ли мы их или отстаем. А мы обязаны догонять, если хотим победы.
Отсюда как будто вытекает, что все зависит от повышения производительности труда, а качество продукции это уже дело второго и третьего порядка. Некоторые из наших хозяйственников и администраторов так и рассуждают. Однако, это в корне неверно. Не только потребитель, но и общество в целом с этим мириться не могут и не должны.
Когда мы говорим о производительности труда сапожника, то имеем в виду производство на единицу рабочей силы не просто двух, трех или пяти пар сапог, а стольких-то пар определенного качества, потому что можно дать десять таких пар, которые, с точки зрения интересов общества, будут иметь меньшее значение, чем две пары хороших сапог.
Многие думают, будто борьба за качество есть стремление достигнуть каких-то идеальных качеств, независимо от условий и издержек производства, в то время как у нас не хватает самых необходимых товаров. И отсюда делают вывод: хоть похуже, да побольше. На самом деле, товарищи, дело идет не о каком-либо идеальном качестве, независимо от места и времени, а о таком качестве товаров, которое при данных условиях, при данном сырье, при данном оборудовании выгоднее всего для потребителя и для общества в целом. Вот такое выгодное, такое наиболее целесообразное качество надо найти и установить для всех отраслей производства. И это качество называется английским словом стандарт, т.-е. известное, установленное, закрепленное, записанное качество, по которому надо равняться. Стандарт пересматривается и изменяется в зависимости от изменений условий производства.
И если мы подойдем к качеству не с точки зрения какого-нибудь идеала – подай мне что ни на есть лучшего, – об этом и речи быть не может, – нет, ты мне подай то, что наиболее выгодно и целесообразно при данном сырье, при данной рабочей силе, подай мне по стандарту общественно выгодное качество продукции, – если, говорю, подойдем с этой единственно правильной точки зрения, тогда не будет никакого противоречия между качеством и экономией, между качеством и производительностью труда. Тогда мы скажем с вами трестовику, директору завода, рабочему: дай на единицу рабочей силы в год столько-то продуктов такого-то качества по стандарту! А измерять голой цифрой число продуктов, если сам продукт по качеству не измерен, значит играть цифрами впустую. Надо твердо понять, что по всем этим трем линиям, по производительности труда, по качеству, по экономии, мы лишь с разных сторон подходим к одной и той же задаче: постройке целесообразного, внутренне-согласованного, т.-е. в последнем счете социалистического хозяйства. Это и есть задача задач.
Где между экономией и качеством, между качеством и производительностью труда происходит разрыв, там мы сами себя обманываем. Примеров – сколько угодно! Вот отправляем, скажем, в Персию стеклянную посуду. Ради экономии взяли старые деревянные ящики, чтобы не тратиться на новые. Солома – также общественно полезный продукт, зря расходовать не надо, – сэкономили. А между прочим, перебили 80 % посуды, пока до Персии доехали. Такой случай был. Какой отсюда вывод? Тот, что упаковка нужна не «самая экономная», но и не «самая лучшая», а такая, которая сохраняет стекло в пути. Заводы должны иметь стандарт упаковки. Говорят нам сейчас: будем давать ткань похуже, но чтобы ее было больше. Шерсти не хватает, дадим суррогат. Конечно, на нет и суда нет. Если нет шерсти, надо бумажное волокно смешать с шерстью, дать полушерстяную материю. Но что это значит? Долой качество, да здравствует количество?! Нет, совсем не то. При правильном, научном подходе это значит: при данном сырье, т.-е. при полушерсти дай наилучшее качество продукции. Но вопрос ведь не ограничивается предметами потребления. Возьмем хотя бы ручной инструмент. Тут среди вас немало рабочих, которые знают из опыта лучше моего о значении качества инструмента не только для качества продукции, но и для производительности труда. Если инструмент плохой, будет неизбежно меньшая выработка. Тут уже качество непосредственно переходит в количество. Если гнаться за производительностью труда, игнорируя качество, – сорвешься, обожжешься, пальцы себе отобьешь – тем же плохим инструментом.
Нередко при суждениях о качестве продукции сбиваются с общественно-хозяйственной на частно-хозяйственную точку зрения, которая кажется подчас ужасно «деловой». А на самом деле оказывается нередко мелко-деляческой. С точки зрения отдельного предпринимателя, который с рынка получает сырье, материалы, инструмент и на рынок выбрасывает свою продукцию, можно сказать: «дам товар похуже, зато числом поболе». С точки зрения государства, которое имеет в своих руках все последовательные стадии производства, начиная с руды, с угля, с хлопка, кончая окрашенной готовой тканью, или гвоздем, или книгой, – в этих условиях количество и качество увязываются воедино. Раз государственная промышленность в своих руках имеет все отрасли хозяйства, все этапы его, все этажи, то на каждом шагу обнаруживается, что производительность труда в верхних «этажах» зависит от качества продукции в нижних этажах. Если пряжа плохая, то текстильщик даст меньше ткани. Если плох уголь, то это снизит выработку металлургической промышленности. Если плох металл, то в машиностроении упадет производительность труда. Надо брать процессы производства в их общественной связи, а не враздробь, не в розницу. Нет и не может быть никакого противоречия между борьбой за экономию, борьбой за производительность труда и борьбой за качество продукции. Это есть разные стороны одной и той же основной задачи. Нужно уметь их увязать, а увязываются они плотно узлом стандарта.
РОЛЬ ПЕЧАТИ
В борьбе за качество продукции можно идти по-разному. Капиталистическое хозяйство пользуется своими методами, т.-е. конкуренцией. Мы на этот путь встать по общему правилу не можем. У нас все заводы и фабрики объединены в руках одного и того же хозяина. Да нужно сказать, что и в высоко развитом капитализме – при господстве трестов – качество все больше регулируется лабораторией, через стандарт, а не голой конкуренцией. Обеспечить необходимое качество продукции при национализированной промышленности – большая задача. Прежде чем дойдем во всех областях до стандарта, нужно смести прочь неряшливость, беспечность и прямую недобросовестность. Достигнуть этого мы можем не столько через рынок, сколько через правильно организованный общественный и государственный контроль. Вот здесь-то на первое место и выступает печать. В той кампании, которую мы вели за последний год, мы пользовались разными инструментами: и печатью, и административным нажимом органов ВСНХ, доходили даже до ГПУ. Но если подводить итоги, то нужно сказать, что больше всего результатов в деле борьбы за качество продукции дало вмешательство печати. Особое Совещание по качеству продукции получает ежедневно несколько десятков вырезок из газет всего нашего Союза, преимущественно заметки рабкоров и селькоров о качестве того или иного товара. Все эти вырезки без исключения разбираются. Конечно, есть между ними много случайных, неправильных, есть много неизбежных повторений, когда жалуются с разных концов страны на одно и то же. Ни одна из вырезок не остается не рассмотренной, а все новые и сколько-нибудь существенные жалобы подвергаются расследованию. За шесть месяцев произведено 750 расследований по корреспонденциям рабкоров и селькоров и вообще по газетным статьям. В целом ряде отраслей промышленности эти расследования дали ценнейшие результаты: в текстильной промышленности, в полиграфической, в сельскохозяйственном машиностроении. Интересен и поучителен такой случай. Когда сведения о недочетах плугов, ввезенных нами из Германии, от фирмы Эккерт, попали в печать через жалобы с мест, то они дошли естественно и до Германии, где к голосу рынка прислушиваются. Что же сделала фирма Эккерт? Она немедленно посадила одного из своих директоров на самолет, и тот прилетел в Москву, так сказать, по вызову наших рабкоров и селькоров. (Смех.) Было заседание Особого Совещания по качеству продукции, на котором фирма Эккерт обязалась немедленно заменить те части плугов, которые имели тот или иной недочет.
Наши трестовики тоже проявляют иногда внимание к голосам печати – почти такое же, как капиталистическая фирма Эккерт. (Смех.) Но, к сожалению, не всегда. У иностранной фирмы на наших рабкоров и селькоров, на нашу печать управы нет. А кое-кто из трестовиков, хозяйственников, администраторов склонен считать, что куда вернее и проще загнуть салазки газетному работнику, чем исправлять качество продукции и вообще устранять недочеты. При появлении критической заметки в газете гражданин-бюрократ, а чаще товарищ-бюрократ склонен ставить вопрос: «что это там за бузотер завелся?». Есть такое словечко – бузотер, излюбленное бюрократами, вам оно хорошо известно, это почти что профессиональная кличка рабкора. (Смех, аплодисменты.) Конечно, вы не хуже моего знаете, что и в печатных обличениях не без греха, в семье не без урода, бывает «критика» по мотивам недоброкачественным, личным, критика-интрига, бывает, очень бывает. Но, с другой стороны, бывает, – это куда чаще, – что «начальство» не любит критики вообще. Средней закваски бюрократ ведет автоматически свою работу, ни шатко ни валко, через пень-колоду, – но вот прочитал в газете критическое сообщение, на душе беспокойно, тревожно. И чего они там эти бузотеры (по-старинному щелкоперы) смуту заводят? А нельзя ли им рот заткнуть для порядку? Вот
