имени каких-нибудь иностранных буржуазных политиков редактор отдела напишет в скобках: «либ.» или «конс.» Это должно означать: либерал, консерватор. Но так как три четверти читателей этих редакционных сокращений не поймут, то пояснения лишь пуще сбивают их с толку. Телеграммы, сообщающие, например, о болгарских или румынских событиях, идут у нас обычно через Вену, Берлин, Варшаву. Названия этих городов, поставленные во главе телеграмм, совершенно сбивают с толку массового читателя, который и без того крайне слаб в географии. К чему я привожу эти детали? Да все к тому же: они лучше всего показывают, как мало мы, при стряпаньи наших газет, вдумываемся в положение низового читателя, в его потребности, в его беспомощность. Обработка телеграмм есть в рабочей газете самое трудное и ответственное дело. Она требует внимательного, кропотливого труда. Нужно обдумать важную телеграмму со всех сторон, придавая ей такую форму, чтобы она непосредственно примыкала к тому, что читательская масса более или менее уже знает. Необходимые пояснения нужно предпослать телеграммам, объединяя эти последние в группы или сливая их воедино. Какой смысл имеет жирный заголовок в две-три или более строк, если он только повторяет то, что сказано в самой телеграмме? Сплошь да рядом эти заголовки только сбивают читателя. Простое сообщение о второстепенной стачке нередко озаглавливается: «Началось!» или: «Развязка приближается», тогда как в самой телеграмме глухо говорится о движении железнодорожников, без указания причин и целей. На другой день об этом событии ни слова; на третий также. Когда читатель в следующий раз находит над телеграммой заголовок: «Началось!», он уже видит в этом несерьезное отношение к делу, дешевое газетное ухарство, и его интерес к телеграммам и к газете угасает. Если же заведующий отделом телеграмм твердо помнит, что он печатал вчера и третьего дня, и стремится сам понять связь событий и фактов, чтобы пояснить эту связь читателю, то телеграфная информация, даже и очень несовершенная, получает неизмеримое воспитательное значение. У читателя в голове постепенно оседают прочные фактические сведения. Ему все легче и легче понимать новые факты, и он приучается искать и находить в газете первым делом наиболее важную информацию. Читатель, который научится этому, сделает тем самым крупнейший шаг на пути культурного развития. Нашим редакциям надо приналечь на отдел телеграфной информации всеми своими силами и добиться того, чтобы он был поставлен, как следует быть. Только таким путем – давлением и показом со стороны самих газет – можно постепенно воспитать и корреспондентов Роста.
Раз в неделю, – лучше, разумеется, в воскресном номере, т.-е. в тот день, когда рабочий свободен, – следовало бы давать итоговые обзоры важнейших событий за неделю. Кстати сказать, такая работа явилась бы великолепным воспитательным средством для заведующих отделами газеты. Они приучились бы более тщательно искать связь отдельных событий между собою, а это очень благотворно отражалось бы, в свою очередь, на ведении соответственного отдела изо дня в день.
Понимание международной газетной информации немыслимо без самых хотя бы основных географических знаний. Даваемые иногда газетами географические схемки, – даже и в тех случаях, если их можно разобрать, – мало помогают читателю, не знающему взаимного расположения частей света и государств. Вопрос о географических картах есть в наших условиях, т.-е. в условиях империалистического окружения и нарастания мировой революции, очень важный вопрос общественного воспитания. Во всех или, по крайней мере, в важнейших помещениях, где у нас устраиваются лекции или митинги, нужно иметь специально для этого изготовленные географические карты с резко очерченными государственными границами и с другими наглядными показателями экономического и политического развития. Может быть, следовало бы установить такого рода схематические карты на некоторых улицах или площадях, по примеру эпохи гражданской войны. Для этого средства, вероятно, нашлись бы. У нас за последний год изготовляют необъятное количество знамен по всяким поводам. Не лучше ли было бы на эти средства обеспечить фабрики и заводы, а в дальнейшем и села, политическими картами?.. Каждый лектор, оратор, пропагандист и пр., называя Англию и ее колонии, укажет их тут же на карте. Точно также укажет и Рур. Прежде всего будет польза для оратора: он яснее и тверже будет знать, о чем говорит, ибо сам будет заранее справляться, где что находится. А слушатели, если самый вопрос их интересует, непременно заметят, что им показано – не с первого раза, так с пятого или с десятого. А с того момента, когда для читателя слова: Рур, Лондон, Индия перестают быть пустым звуком, он совсем иначе начинает относиться к телеграммам. Ему уже приятно найти в газете Индию, относительно которой он знает, где она расположена. Он уже тверже стоит на ногах, лучше усваивает телеграммы и политические статьи. Он становится и чувствует себя культурнее. Показательные географические карты становятся, таким образом, первостепенным элементом общеполитического воспитания. Госиздату следовало бы этим вопросом серьезно заняться.
Но вернемся к газете. Те же в общем грехи, которые мы указали в области международной информации, наблюдаются и в отношении внутренней информации, в частности о деятельности советских, профессиональных, кооперативных и иных учреждений. Невнимательное, неряшливое, невдумчивое отношение к читателю и здесь выражается нередко в «мелочах», но в таких, которые портят все дело. Советские и иные учреждения имеют у нас сокращенные названия, иногда обозначаются только инициалами (первыми буквами). Внутри самого учреждения или в соседних учреждениях от этого проистекают известные удобства в смысле экономии времени и бумаги. Но широкая масса читателей этих условных сокращений знать не может. Между тем, наши журналисты, репортеры, хроникеры швыряются всякими непонятными советскими словечками, как клоуны шарами. Вот на видном месте напечатана беседа с товарищем таким-то, «председателем ОКХ». В статье эти буквы повторяются десятки раз без пояснения. Нужно быть тертым советским бюрократом, чтобы догадаться, что дело идет об отделе коммунального хозяйства. Массовый же читатель никогда этого не разгадает и бросит, разумеется, с досадой заметку, а может быть, и всю газету. Газетным работникам нашим надо зарубить у себя на стенке, что сокращения и условные названия хороши и допустимы в тех пределах, в которых они безусловно понятны; там же, где они сбивают лишь людей с толку, прибегать к ним преступно и бессмысленно.
Газета, сказали мы выше, должна первым делом хорошо информировать (осведомлять). Поучать она может только через хорошую, интересную, правильно поставленную информацию. Прежде всего нужно ясно, толково, крепко изложить факт: где, что, как. У нас же нередко считается, что события и факты сами по себе известны читателю, или понятны ему по одному намеку, или же вообще не имеют значения, и что задача газеты состоит, будто бы, в том, чтобы «по поводу» этого факта (читателю неизвестного или непонятного) наговорить много поучительных вещей, давным-давно набивших оскомину. Происходит это нередко и потому, что сам автор статьи или заметки не всегда твердо знает и, откровенно говоря, ленится справиться, проверить, прочитать, узнать по телефону. Вот он и норовит пройти сторонкой и рассказывает «по поводу» факта, что буржуазия есть буржуазия, а пролетариат есть пролетариат. Коллеги-газетчики, читатель умоляет вас не наставлять его, не поучать, не призывать, не понукать, а толково и ясно рассказать ему, изложить, объяснить – что, где и как! Поучения и призывы из этого вытекут сами.
Писатель, особенно газетный, должен исходить не от себя, а от читателя. Это очень важное различие, и оно сказывается в построении каждой отдельной статьи и всего номера в целом. В одном случае писатель (неумелый, не понимающий своей задачи) просто предъявляет читателю себя самого, свои взгляды, мысли, а нередко – одни лишь свои фразы. В другом случае писатель, правильно подходящий к задаче, доводит самого читателя до необходимых выводов, пользуясь для этого повседневным жизненным опытом масс. Поясним свою мысль на примере, приводившемся на собеседовании московских агитаторов. В этом году у нас в стране свирепствует, как известно, жесточайшая малярийная эпидемия. В то время как старые наши традиционные эпидемии – тиф, холера и пр. – чрезвычайно сократились за последнее время, понизившись даже по сравнению с довоенным временем, малярия приняла небывалые размеры. Ею захвачены города, районы, фабрики и пр. Своим внезапным появлением, своими приливами и отливами, периодичностью (правильностью, регулярностью) своих припадков малярия влияет не только на здоровье, но и на воображение. О ней говорят, над ней задумываются, она в равной мере создает почву и для суеверий, и для научной пропаганды. Но общая наша пресса слишком мало интересовалась и интересуется этим фактом. Между тем, появление каждой статьи на тему о малярии составляло, как рассказывали московские товарищи, предмет величайшего интереса: номер газеты переходил из рук в руки, статью читали вслух и пр. Совершенно очевидно, что пресса наша, не ограничиваясь санитарно-пропагандистской деятельностью Наркомздрава, должна развить по этому поводу большую самостоятельную работу. Начать нужно с изображения самого хода эпидемии, районов ее распространения, перечисления особо затронутых ею фабрик, заводов и пр. Уже это одно устанавливает живую связь с самыми отсталыми массами, показывая им, что о них знают, что ими интересуются, что они не забыты. Нужно, далее, осветить малярию с естественно-научной и общественной точек зрения, установить ее распространение в связи с известными бытовыми и производственными условиями, показать это на десятках примеров, правильно освещать мероприятия, проводимые соответственными органами государства, преподать необходимые советы, настойчиво повторять их из номера в номер и т. д. На этой конкретной почве можно и должно развернуть пропаганду, – напр., против религиозных предрассудков. Если эпидемии, как все вообще болезни, представляют собою кару за грехи, то почему же малярия распространяется больше в одних производствах и меньше в других, больше в сырых местах и меньше в сухих? Фактическая карта распространения малярии с необходимыми деловыми пояснениями есть превосходное орудие антирелигиозной пропаганды. Сила действия этого орудия тем более могущественна, что вопрос одновременно захватывает широкие круги трудящихся, и притом очень остро.
Газета не имеет права не интересоваться тем, чем интересуется масса, рабочая улица. Разумеется, наша газета может и обязана давать фактам свое освещение, ибо она ведь призвана воспитывать, поднимать, развивать. Но она достигнет цели лишь в том случае, если будет исходить из фактов, мыслей и настроений, задевающих массового читателя за живое.
Несомненно, например, что судебные процессы и так называемые «происшествия»: несчастные случаи, самоубийства, убийства, драмы ревности и пр. – чрезвычайно волнуют мысль и чувство широких кругов населения. И немудрено: все это яркие куски живой жизни. Между тем наша пресса проявляет ко всему этому, по общему правилу, чрезвычайное невнимание, откликаясь в лучшем случае несколькими строками петита (мелкого шрифта). В результате улица получает свою информацию
