Там, где два непримиримых класса вступили друг с другом в последний бой, нет третейского судьи, который мог бы разрешить их тяжбу. Отбросив условную фальшь демократического парламентаризма, мы создали подлинную демократию рабочего класса в виде его Советов. В строительство новой жизни Советская Россия вовлекала миллионы рабочих и крестьян. Среди неслыханных трудностей трудовые массы России создали свою Красную Армию. Вождями ее на всех полях сражения являются пролетарии Петрограда и Москвы. Крестьяне Урала, Сибири, Дона, Украины встречают эту армию, как избавительницу. Комиссары наших батальонов и полков являются в то же время носителями коммунистической культуры, строителями новой жизни в освобожденных местах.
Экономический продовольственный кризис нами не преодолен только потому, что главные силы и средства страны поглощаются войной, которую зверски навязывает нам английский и французский капитал. Мы надеемся в ближайшие месяцы справиться с нашими врагами, – тогда все силы и все средства страны, весь энтузиазм и пыл передового пролетариата будут направлены на пути нового хозяйственного строительства.
Мы справимся с хозяйственной разрухой и недостатком продовольственных средств, как мы справились с Колчаком, как справимся с Деникиным. Наши победоносные батальоны в степях Сибири и на путях к Туркестану порождают взрыв революционного энтузиазма в среде угнетенных народов Азии. И в то же время мы ни на минуту не сомневаемся, что близок час решительной помощи с Запада, близок час социальной революции во всех странах Европы.
Чем глубже торжество милитаризма, вандализма и социал-предательства буржуазной Франции, тем суровее будет восстание пролетариата, тем решительнее его тактика, тем полнее его победа.
В наших временных неудачах и в наших решающих успехах мы ни на минуту не забываем о вас, дорогие друзья. Мы знаем, что дело коммунизма во Франции находится в честных и твердых руках.
Да здравствует революционная пролетарская Франция!
Да здравствует мировая социальная революция!
Петроград. 1 сентября 1919 г.
«Коммунистический Интернационал» N 5, сентябрь 1919 г.
Л. Троцкий. ФРАНЦУЗСКИЙ СОЦИАЛИЗМ НАШЕГО ВРЕМЕНИ
Внутреннее положение во Франции полно глубочайших противоречий. Эти противоречия кажутся подчас даже загадочными: мы слишком мало получаем сведений, чтобы разобраться во всех зигзагах внутреннего развития Франции. В течение последних недель радио приносили нам вести о стачках, демонстрациях, волнениях, о нарастающем революционном прибое. В то же время последние радиограммы сообщают о полной победе империалистской реакции на парламентских выборах[132]. Явное противоречие на первый взгляд! А между тем, это противоречие как нельзя лучше объясняется теорией коммунизма (марксизмом) и как нельзя ярче подтверждает ее правильность.
Парламентаризм – оружие буржуазного господства. Парламентаризм тем более оказывается пережившим себя, чем глубже мы входим в эпоху пролетарской революции. По мере того, как рабочее движение во Франции принимает форму первых этапов гражданской войны, средства и орудия парламентаризма все открытее становятся достоянием капиталистических клик, аппаратом их классовой самообороны.
Победа клемансистской реакции на выборах – не опровержение близости пролетарской революции во Франции, а, наоборот, самое яркое ее подтверждение. Вместе с тем эти дополняющие друг друга контрасты: рост реакции в парламенте, рост восстания на улице – являются неопровержимым доказательством того, что во Франции, в стране так называемой «демократической республики», господство пролетариата осуществится не через посредство механизма буржуазной демократии, а в форме открытой классовой диктатуры, тем более беспощадной, чем неистовее будет сопротивление победоносной империалистской буржуазии.
В какой мере революционная Франция политически и организационно подготовлена к пролетарской диктатуре?[133]
Необходимо сразу признать огромные трудности, которые предстоит в этом отношении преодолеть. Франция была искони страной социалистических и анархических сект, враждовавших между собой на поле рабочего движения. Единство социалистической партии было достигнуто и обеспечено после жесточайших междоусобий всего лишь за несколько лет до империалистской войны. И правый фланг и левый одинаково дорожили этим единством. Между тем, на опыте войны обнаружилось, что французская партия, как и французские синдикаты (профессиональные союзы), насквозь разъедена соглашательством, шовинизмом и всеми реакционными мелкобуржуазными предрассудками, какие только существуют на свете.
Французский пролетариат имеет славное революционное прошлое. Он одарен от природы и от истории превосходным боевым темпераментом. Но в то же время он знал слишком много поражений, разочарований, измен и предательств. Единство социалистической партии и синдикальной организации[134] было его последней великой надеждой до войны. Крушение этой надежды болезненно отозвалось на сознании передовых рабочих и привело пролетарское движение Франции к длительному параличу. И сейчас, когда свежие, политически еще мало искушенные массы напирают на устои буржуазного общества, несоответствие между старой организацией и объективными задачами движения обнаруживается во всей своей силе. Отсюда вытекает не только вероятность, но неизбежность могущественных массовых движений, прежде чем новая организация окажется подготовленной для руководства ими.
Совершенно очевидна необходимость заблаговременно создавать опорные организационные пункты на местах, обладающие всей необходимой самостоятельностью, не связанные дисциплиной старых политических или профессиональных организаций, способные в любой момент стать во главе движения. Наши французские товарищи этим именно и поглощены. Если в первое время революционные группировки окажутся слишком слабыми для подлинного руководства движением, то они затем, после первого революционного прибоя, быстро пополнятся, усилятся, укрепятся в самой борьбе.
Насколько можно судить издалека, в этой двойной задаче – строить организационно почти заново и в то же время руководить быстро развертывающимся движением масс – и состоит главная трудность революционной работы во Франции в настоящий момент.
«Стачки вспыхивают, – говорит мужественный революционный синдикалист Монатт, – со всех сторон». А внутренняя несостоятельность «не позволяет Всеобщей Конфедерации Труда руководить ими». Нужен новый аппарат. Но движения нельзя отсрочить до того момента, когда будет создана необходимая организация руководства. С другой стороны, стихийно возникающие стачки, которые имеют тенденцию превратиться в решающие революционные события, не могут привести к победе без подлинной революционной организации, такой, которая не лжет пролетариату, не обманывает его, не прячется от него, не пускает ему пыли в глаза, не предает его за кулисами парламентаризма или экономического соглашательства, а непреклонно ведет до конца. Такую организацию еще только нужно создать. «Куда мы идем? От недовольства к недовольству, от забастовки к забастовке, от стачки полуэкономической, полуполитической к стачке чисто политического характера. Идем прямо к низвержению буржуазии, т.-е. к революции. Недовольные массы большими шагами продвигаются по этому пути». Так пишет газета Монатта и Росмера («La Vie Ouvriere»).
Задача революционных представителей французского пролетариата состоит в том, чтобы с центральным ядром коммунистов, (как социалистического, так и синдикалистского происхождения), хотя бы и небольшим по численности, но ясно сознающим цели движения, тесно связать всех тех новых вождей, которые выдвигаются в процессе стачек, демонстраций и всех вообще проявлений подлинного массового движения. Задача состоит в том, чтобы, не пугаясь трудностей, брать на себя уже сейчас руководство стихийно возникающим движением и укреплять на этой почве собственную организацию, как аппарат прямого восстания пролетариата.
Это предполагает, в свою очередь, полный разрыв с дисциплиной контрреволюционных организаций, какими по существу, т.-е. в отношении основной задачи движения, являются партия Реноделя-Лонге и синдикаты Жуо[135] Мерргейма[136].
Если 21 июля, когда была назначена стачка протеста против вмешательства Антанты в русские дела, рабочие массы откликнулись очень скупо, то винить в этом приходится не их. В течение нескольких последних лет рабочих вообще, а французских в особенности, обманывали с таким напряжением, с такой дьявольской изобретательностью и с такими трагическими последствиями, как никогда. Те вожди, которые заученными фразами звали рабочих к борьбе против капитала, осенью 1914 г. открыто надели на себя в большинстве своем ливрею империализма. Официальные организации синдикатов и партии, с которыми передовые рабочие привыкли связывать идею освобождения, стали орудием капитала. Этот факт не только создал для рабочего класса невероятные организационные затруднения, но и стал причиной глубокой идейной катастрофы, от которой тем труднее оправиться, чем большую роль играла старая организация в жизни передовых слоев пролетариата.
Рабочий класс героически стремится ныне подняться после падения, выпрямиться после удара. Отсюда небывалый приток в синдикаты. Но в то же время идейно обезоруженный, политически растерянный рабочий класс с трудом вырабатывает себе новую ориентацию. И этот труд не облегчается, а до последней степени затрудняется, если революционные вожди слишком долго задерживаются на переходной позиции, не выступают перед массой с необходимой самостоятельностью и решительностью, а стушевываются на основном фоне старой партийной и синдикальной организации.
Чем бы ни вызывалось сохранение единства старой организации, революционные массы недоумевают, когда те, которые призывают ее к революции, продолжают оставаться за одним столом с теми, которые ее обманывали и особенно тяжко и позорно предали во время войны. Революционной массе дорого ее собственное единство в борьбе, но вряд ли ей легко понять единство революционных борцов с кликой Жуо-Мерргейма и Реноделя-Лонге[137].
В условиях настоящей эпохи лозунг сохранения единства вытекает из психологии официальных руководителей организаций, председателей, секретарей, парламентариев, редакторов, вообще чиновников старого аппарата синдикальной и парламентской рабочей демократии, которые чувствуют, как почва у них уплывает из-под ног. Пролетариат же может ныне либо окончательно разложиться, дробясь и выделяя из себя на верхах привилегированных нахлебников торжествующего империализма, либо сплотиться в восстании против капитала. Рабочему классу нужно единство его революционной борьбы, его классового восстания, – между тем, единство переживших себя организаций, чем дальше, тем больше, стоит поперек дороги единству революционного восстания пролетариата. Выбитым войной из равновесия массам нужны теперь, более чем когда-либо, ясные идеи, отчетливые лозунги, прямая дорога, непреклонные руководители. Между тем, тактика, основанная на сохранении единства старых организаций, порождает карикатурный парламентаризм внутри рабочих организаций со старыми правлениями – как бы «министерствами», с оппозицией, с сохранением уставной законности, с официальными запросами, вотумами доверия и пр. и пр. Коммунистическая оппозиция, связывающая себя с соглашателями единством организации, ставит себя тем самым в основных вопросах в зависимость от воли соглашательского большинства и расходует свою энергию на приспособление к синдикальному и партийному «парламентаризму». Мелкие факты и инциденты внутренней организационной борьбы получают при этом непропорциональное значение за счет основных вопросов революционного движения масс.
Карикатурный «парламентаризм» внутри рабочих организаций влечет за собой дальнейшие последствия. Секретари и председатели, министры-социалисты, журналисты и депутаты обвиняют оппозицию в том, что она стремится захватить их кресла и портфели. Оппозиция оправдывается и расписывается нередко в «уважении» к деятелям противной стороны, старательно подчеркивая, что ведет борьбу против «принципов», но не против «лиц». Это ведет, в свою очередь, к упрочению соглашателей на занимаемых ими постах[138].
В «La Vie Ouvriere», от 24 сентября, по поводу конгресса союза металлистов говорится, что вотум доверия был дан не политике соглашательского правления, а явился выражением личного доверия и личных симпатий к секретарям. Другими словами, это был вотум мещанского сентиментализма, а не мужественной классовой политики. Тов. Керен убедительно доказывает в своей статье, что сами голосовавшие и особенно стоящие за ними массы духом своим целиком со сторонниками III Интернационала. Если
