вносят в его среду адские муки войны, голода, насилия имущих и предательство бывших вождей. Через посредство советов рабочий класс вернее и легче всего может прийти к власти во всех тех странах, где советы сосредоточат вокруг себя большинство трудящихся. Через посредство советов завоевавший власть рабочий класс будет управлять всеми областями экономической и культурной жизни страны, как это уже происходит в настоящее время в России.
Крушение империалистического государства, от царистского до самого «демократического», идет одновременно с крушением империалистической военной системы. Многомиллионные армии, мобилизованные империализмом, могли держаться лишь дотоле, доколе пролетариат покорно шел под ярмом буржуазии. Развал национального единства означает неизбежный развал армии. Так произошло сперва в России, затем в Германии и Австрии. Того же следует ожидать и в других империалистических странах. Восстание крестьянина против помещика, рабочего против капиталиста, обоих против монархической или «демократической» бюрократии неизбежно влечет за собой восстание солдат против командиров, а в дальнейшем острый раскол между пролетарскими и буржуазными элементами армии. Империалистическая война, противопоставлявшая нации нацию, перешла и переходит в гражданскую войну, противопоставляющую класс классу.
Вопли буржуазного мира против гражданской войны и красного террора представляют собою самое чудовищное лицемерие, какое знала история политической борьбы. Гражданской войны не было бы, если бы клики эксплуататоров, приведшие человечество на край гибели, не сопротивлялись каждому шагу трудящихся вперед, не организовывали заговоров и убийств и не призывали вооруженной помощи извне для удержания или восстановления своих грабительских привилегий.
Гражданская война навязывается рабочему классу его смертельными врагами. Не отказываясь от себя, от своей будущности, которая есть будущность всего человечества, рабочий класс не может не отвечать на удар ударом.
Никогда не вызывая искусственно гражданской войны, коммунистические партии стремятся сократить по возможности ее длительность, когда она с железной необходимостью возникает, уменьшить число ее жертв и, прежде всего, обеспечить победу за пролетариатом. Отсюда вытекает необходимость своевременного разоружения буржуазии, вооружения рабочих, создания коммунистической армии, как защитницы власти пролетариата и неприкосновенности его социалистического строительства. Такова Красная Армия Советской России, которая возникла и существует, как оплот завоеваний рабочего класса от всяких нападений изнутри и извне. Советская армия неотделима от советского государства.
Сознавая мировой характер своих задач, передовые рабочие уже с первых шагов организованного социалистического движения стремились к его международному объединению. Начало ему было положено в 1864 г. в Лондоне, в I Интернационале. Франко-прусская война, из которой выросла Германия Гогенцоллернов, подкосила I Интернационал, дав в то же время толчок развитию национальных рабочих партий[47]. Уже в 1889 г. эти партии объединяются на съезде в Париже и создают организацию II Интернационала. Но центр тяжести рабочего движения лежал в этот период целиком на национальной почве, в рамках национальных государств, на основе национальной промышленности, в области национального парламентаризма. Десятилетия организационной и реформаторской работы создали целое поколение вождей, которые на словах признавали в большинстве своем программу социальной революции, но на деле отреклись от нее, погрязли в реформизме, в покорном приспособлении к буржуазному государству. Оппортунистический характер руководящих партий II Интернационала вскрылся до конца и привел к величайшему в мировой истории краху в момент, когда ход исторических событий потребовал от партий рабочего класса революционных методов борьбы. Если война 1870 г. нанесла удар I Интернационалу, обнаружив, что за его социально революционной программой нет еще сплоченной силы масс, то война 1914 г. убила II Интернационал, обнаружив, что над могущественными организациями рабочих масс стоят партии, превратившиеся в подчиненные органы буржуазного государства.
Это относится не только к социал-патриотам, ныне явно и открыто перешедшим в лагерь буржуазии, ставшим ее излюбленными уполномоченными и доверенными лицами, наиболее надежными палачами рабочего класса, но и к расплывчатому, неустойчивому течению центра, которое пытается восстановить II Интернационал, т.е. ограниченность, оппортунизм, революционное бессилие его руководящих верхов. Независимая партия Германии, нынешнее большинство социалистической партии Франции, группа меньшевиков России, независимая рабочая партия Англии и другие подобные им группы фактически пытаются заполнить собою то место, какое до войны занимали старые официальные партии II Интернационала, выступая по прежнему с идеями компромисса и соглашения, парализуя всеми способами энергию пролетариата, затягивая кризис и тем усугубляя бедствия Европы. Борьба с социалистическим центром является необходимым условием успеха борьбы с империализмом.
Отметая прочь половинчатость, ложь и гниль изживших себя официальных социалистических партий, мы, коммунисты, объединенные в III Интернационале, сознаем себя прямыми продолжателями героических усилий и мученичества длинного ряда революционных поколений от Бабефа[48] до Карла Либкнехта и Розы Люксембург.
Если I Интернационал предвосхищал будущее развитие и намечал его пути, если II Интернационал собирал и организовывал миллион пролетариев, то III Интернационал является Интернационалом открытого массового действия, революционного осуществления.
Социалистическая критика достаточно бичевала буржуазный миропорядок. Задача международной коммунистической партии состоит в том, чтобы опрокинуть его и воздвигнуть на его месте здание социалистического строя. Мы призываем рабочих и работниц всех стран к объединению под коммунистическим знаменем, которое уже является знаменем первых великих побед.
Пролетарии всех стран! В борьбе против империалистического варварства, против монархии, привилегированных сословий, против буржуазного государства и буржуазной собственности, против всех видов и форм классового или национального гнета – объединяйтесь!
Под знаменем рабочих советов, революционной борьбы за власть и диктатуры пролетариата, под знаменем III Интернационала, пролетарии всех стран соединяйтесь!
«Правда» N 52, 7 марта 1919 г.
Л. Троцкий. РЕЧЬ НА ВТОРОМ КОНГРЕССЕ КОММУНИСТИЧЕСКОГО ИНТЕРНАЦИОНАЛА
(Вечернее заседание 23 июля 1920 г.)
Товарищи, может показаться довольно странным, что после 3/4 века, прошедших с того времени, как появился Коммунистический Манифест, на интернациональном коммунистическом конгрессе поднимается вопрос о том, нужна ли партия или нет? Тов. Леви[49] как раз подчеркнул эту сторону дебатов, заметив, что для широких масс западно-европейских и американских рабочих этот вопрос давно решен, и что он думает, что уже один факт обсуждения этого вопроса не содействует поднятию престижа Коммунистического Интернационала, так как этот вопрос вообще не подлежит дискуссии. А я думаю, что история довольно резко противоречит тому убеждению, которое высказал т. Леви. Он сказал, будто широкие массы рабочих уже прекрасно знают, что партия нужна. Само собой разумеется, что если бы мы имели дело с господами Шейдеманами или Каутскими, или их английскими единомышленниками, не было бы надобности убеждать этих господ, что рабочему классу необходима партия: они образовали для рабочего класса партию и эту партию они отдали на служение буржуазии и капиталистическому обществу. Но когда мы берем пролетарскую партию, то мы находим, что она в различных странах совершает различные этапы в своем развитии. В Германии, в этой классической стране старой социал-демократии, мы видим, как рабочий класс, стоящий на самом высоком культурном уровне, непрерывно рвется вперед, влача за собою огромные обломки старой оболочки. Это видим мы на примере германской независимой социалистической партии. Мы видим, с другой стороны, что как раз та партия, которая говорит от имени огромного большинства, международная партия II Интернационала, выступающая от имени рабочего класса, заставляет нас поставить вопрос о том, нужна ли партия или нет. Так как я знаю, что партия нужна, так как я знаю очень хорошо цену партии, и так как я с одной стороны вижу Шейдемана, а с другой – американских, испанских или французских синдикалистов, которые не только хотят бороться с буржуазией, но которые действительно хотят оторвать ей голову, – то я говорю: я предпочитаю идти вместе с этими испанскими, американскими или французскими товарищами, чтобы им доказать необходимость партии для исполнения их исторической миссии – уничтожения буржуазии. Я им по товарищески докажу это, основываясь на собственном опыте и на опыте Шейдемана.
Товарищи, в старых странах парламентаризма и демократизма мы видим, какое огромное влияние имеют антипарламентские тенденции, как, напр., во Франции, Англии и т.д. Во Франции я наблюдал в начале войны, что первые смелые голоса против войны, – как раз в то время, когда немцы стояли у Парижа, – поднялись из маленькой группы французских синдикалистов: это были голоса моих друзей, Моната, Росмера и др. В то время мы не могли поставить вопрос об образовании коммунистической партии, ибо мы были слишком разнородны и немногочисленны. Но я чувствовал себя с товарищами Монаттом[50], Росмером[51] и др., у которых было анархическое прошлое, как товарищ с товарищем. Но что было у меня общего с каким-нибудь Реноделем, который прекрасно понимает необходимость партии, или Альбертом Тома[52] и др. господами, имена которых я не хочу назвать, чтобы не нарушить правил приличия?
Товарищи, французские синдикалисты работают в синдикатах, но когда я говорю, напр., с т. Росмером, у нас оказывается общая почва. Французские синдикалисты, вопреки традициям демократии с ее ложью и иллюзиями, сказали: мы не хотим никакой партии, мы хотим пролетарские синдикаты, а внутри их революционное меньшинство, применяющее прямое действие и массовые выступления. Что означало для французских синдикалистов это меньшинство – это не было ясно и им самим. Это было предчувствие дальнейшего развития, которое, несмотря на предрассудки и иллюзии, не помешало этим товарищам играть революционную роль во Франции и выдвинуть то небольшое меньшинство, которое к нам пришло на международный конгресс.
Что такое для наших друзей это меньшинство? Это избранная часть французского рабочего класса, у которой есть своя ясная программа и организация, где они обсуждают вопросы, и не только обсуждают, но и разрешают. Но французский синдикализм, благодаря опыту профессиональных союзов, благодаря борьбе рабочего класса с буржуазией, благодаря опыту как своему, так и иностранному, вынужден создать коммунистическую партию. Тов. Пестания[53] говорит: «Я не хочу касаться этого вопроса, я – синдикалист; Я не хочу говорить о политике, еще меньше хочу я говорить о партии». Это в высшей степени интересно. Он не хочет говорить о коммунистической партии, чтобы не оскорбить революцию. Это значит, что критика коммунистической партии, ее необходимости кажется ему в рамках русской революции оскорблением революции. Это так и есть, ибо партия, как таковая, в ходе развития революции отождествилась с нею. В Венгрии было то же самое.
Тов. Пестания, который является влиятельным испанским синдикалистом, приехал к нам, ибо у нас есть товарищи, которые стоят на почве синдикализма, есть товарищи, которые считаются, так сказать, парламентаристами, и есть товарищи, которые не являются ни парламентаристами, ни синдикалистами, но стоят за массовые выступления и т.д. Что же мы ему предлагаем? Мы предлагаем ему международную коммунистическую партию, т.-е. объединение передовых элементов рабочего класса, которые сюда приносят свой опыт, обмениваются здесь им, распределяют его между собою, критикуют друг друга, выносят решения и т.д. Когда т. Пестания с этими решениями вернется в Испанию, и его товарищи спросят его: «что ты привез из Москвы?», он представит им свои тезисы и спросит их, стоят ли
