знания об этом главном товаре мирового продовольственного рынка он постоянно совершенствовал и развивал связи с влиятельными людьми в этой сфере.
В это время Гельфанд (с 1894 г. он избирает себе псевдоним Парвус) не имел германского подданства, что создавало ему некоторые неудобства. Имеется переписка между Карлом Каутским и Виктором Адлером в связи с их попытками добиться предоставления Парвусу германского или австрийского подданства. И все же человек без подданства сумел играть активную роль в жизни социал-демократии Германии и Австрии. Он активно участвовал в съездах СДПГ, зарекомендовав себя крайним радикалом.
В серии своих статей, опубликованных в «Нейе Цайт» в 1892 году, Парвус выдвинул идею политической забастовки, как наиболее эффективного способа борьбы с капиталистическим строем. «Раскол в жизни государства, вызванный забастовкой, – писал Парвус, – поставит партию в положение, когда ей придется принять «основное решение», иными словами, партия должна будет вступить в открытую борьбу за власть в стране».
Атакуя Бернштейна, Парвус выступал против пассивного ожидания краха капитализма. Призывая социал-демократию Германии к активным действиям, он писал: «Дайте нам полгода насилия со стороны правительства и капиталистическое общество станет достоянием истории». На штутгартском съезде партии в 1898 году он пытался провести прореволюционную резолюцию, но руководитель СДПГ Август Бебель ответил на революционные призывы Парвуса решительным заявлением: «Не поддадимся на провокации!»
Вскоре Парвус отказался от революционных призывов и поддержал Бернштейна, который настаивал на активном участии СДПГ в борьбе за места в рейхстаге. В 1903 году на дрезденском съезде СДПГ ее лидер Август Бебель высмеивал резкую эволюцию взглядов Парвуса: «Взгляните на Парвуса. Еще совсем недавно, любой из нас мог поклясться, что перед нами несгибаемый радикал, а теперь эта гордая твердыня радикализма, этот колосс… лежит в руинах».
Активно участвуя во внутрипартийных спорах, происходивших в СДПГ, и занимая то ультралевую, то правоцентристскую позицию, Парвус тем не менее уделял главное внимание изучению проблем мирового рынка и в своей политической деятельности старался навязать СДПГ свое восприятие этих проблем. Так в 1900 году он осуждал невнимание германских социал-демократов к вопросу о свободной торговле и конкурентной борьбе между США, Россией и странами Западной Европы. Он писал: «Для того, чтобы выиграть в этой грандиозной гонке, непременным условием для Западной Европы является свободная торговля… Свободная торговля… приведет к созданию Соединенных Штатов Европы».
Он запугивал Германию перспективой быстрого хозяйственного роста России и предсказывал ее расцвет как капиталистического государства в ближайшие 10—15 лет. В 1899 году Парвус предпринял поездку в Россию. Его особенно интересовало состояние зернового производства в России после нескольких лет плохих урожаев. Одновременно он старался выявить наиболее уязвимые стороны в общественном и хозяйственном устройстве страны. Вместе с германским социал-демократом Леманом он пересек российско-германскую границу по подложному паспорту на имя чеха Августа Пена. Результатом этой поездки была книга, написанная им совместно с Леманом, в которой они доказывали внутреннюю слабость России вопреки «выставочной пропаганде» русского правительства (имелись в виду выставки в Чикаго и Париже). Еще в 1895 году Парвус сделал прогноз о скором начале русско-японской войны, следствием которой станет революция в России. Теперь, после посещения России, он вновь доказывал, что страна находится на грани сокрушительного революционного взрыва, и призывал Западную Европу поддержать грядущую революцию против царского самодержавия.
Так как Парвус сохранил свои связи с российскими социал-демократами, то Плеханов и другие видели в нем проводника своих интересов в германской СДП. Парвус встречался с Потресовым во время своей нелегальной поездки по России, а накануне II конгресса II Интернационала (1896 г.) Потресов даже предложил Парвусу выступить в качестве делегата от российской социал-демократии.
На первых порах Ленин также высоко оценивал Парвуса. В своей рецензии на книгу Парвуса Ленин в 1899 году называл его «талантливым германским публицистом», который «ставит во главу угла развитие мирового рынка и описывает прежде всего, какие стадии проходит это развитие в последнее время по мере падения промышленной гегемонии Англии».
Через год Ленин лично познакомился с ним, когда поселился в Швабинге, пригороде Мюнхена, где в это время жил Парвус. 3. Земан и В. Шарлау имеют основание писать, что «первые пять лет нашего столетия квартира Гельфанда в Швабинге была настоящим центром русской эмиграции… На своей квартире в Швабинге Гельфанд оборудовал нелегальную типографию с современным печатным станком, имевшим специальное устройство, которое позволяло мгновенно рассыпать набор, – это была мера предосторожности против возможных налетов полиции. На этом станке было отпечатано восемь номеров «Искры».
Роль, которую Парвус играл в деятельности «Искры» и в связях российских социал-демократов с германскими, заставляла руководство РСДРП прислушиваться к его советам и просьбам. И если он обратился бы с просьбой о помощи тем или иным выходцам из России, то вряд ли руководство РСДРП отказало бы ему в этом. Если допустить, что, узнав о побеге своего сына из Сибири, Давид Бронштейн попросил своего коллегу по зерноторговле Лазаря Гельфанда, чтобы тот через своего сына помог Лейбе бежать из России и устроить его за границей, то Парвус мог бы удовлетворить эту просьбу с помощью своих друзей в РСДРП. Не исключено, что при этом обратились к Ленину, потому что он имел связи с Одесской партийной организацией через своего брата Дмитрия, который находился в это время в Одессе по поручению руководства РСДРП. (О тесных связях Ленина с Одессой свидетельствовало и то обстоятельство, что на II съезде РСДРП он представлял одесских социал-демократов, хотя сам ни разу не бывал в этом городе.) Возможно, что все было так и именно этим объяснялись повышенное внимание к Троцкому в Самаре со стороны Кржижановского, а затем неожиданный вызов Троцкого в Лондон.
Это предположение можно отвергнуть, заявив: «Даже если бы Давид Бронштейн обратился за помощью к Гельфандам, то он ничего бы не достиг. Израиль Гельфанд давно покинул Одессу и уже не имел ничего общего с одесскими зерноторговцами». Однако дальнейшая судьба Израиля Гельфанда свидетельствовала о том, что он никогда не порывал связей с миром зернопромышленников. Хотя Гельфанд-Парвус посвятил значительную часть своей жизни социал-демократическому движению Германии и России, он в конечном счете вернулся к занятию своего родителя. «Когда он поставил себе целью стать богатым человеком, – писали биографы Гельфанда-Парвуса 3. Земан и В. Шарлау, – он избрал для себя тот же путь, что и одесские купцы: торговля зерном на побережье Черного моря стала фундаментом его финансового успеха». Начиная с 1911 года Парвус активно занялся оптовой торговлей зерном, а вскоре превратился в одного из богатейших зерноторговцев Европы.
Почему же коммерсант по происхождению и склонностям посвятил значительную часть своей жизни деятельности в социал-демократическом движении? Многие историки, рассказывая о Парвусе, постоянно именуют его «авантюристом», и это предполагает, что для него главным была страсть к рискованным приключениям. Но почему бы не предположить, что, временно отказавшись от коммерции, Израиль Гельфанд выполнял волю своих родных, близких или людей из круга своего отца, направивших его в ряды социал-демократического движения с целью сбора ценной информации и оказания влияния на ее деятельность?
В сложной политической обстановке конца XIX – начала XX вв., когда во всех странах ждали начала мировых и локальных войн, мировых и национальных революций, чрезвычайно активизировалась тайная охота за конфиденциальной информацией. Одновременно умножились действия государственных и других организаций, стремившихся повлиять на подготовку и развитие будущих глобальных и локальных конфликтов.
Одним из важнейших объектов внимания являлось социал-демократическое движение. В конце XIX века мировая социал-демократия представляла собой быстро развивавшуюся силу, стремившуюся перестроить мир на принципиально новой социалистической основе. Те немногие социалисты и социал-демократы, вроде Мильерана или Бернштейна, которые говорили о сотрудничестве с капиталом или на практике осуществляли такое сотрудничество, беспощадно осуждались остальными товарищами по партии. Полиции всех стран мира засылали своих агентов в ряды социал-демократов, чтобы узнать все о намерениях и попытаться направлять их деятельность в нужном для властей направлении. В России в это время была предпринята попытка взять под контроль полиции рабочее движение (так называемая зубатовщина).
Не только полиция, но и буржуазия ведущих стран мира с тревогой следила за успехами мировой социал-демократии. Особую активность могли проявлять зернопромышленники, для которых революции означали прежде всего катастрофические потрясения в сфере продовольственного рынка. Еще со времен легендарного Иосифа было известно, что, зная о грядущих катаклизмах, можно накапливать зерно, чтобы затем предотвратить голод или сбыть хлеб с огромной прибылью. Кроме того, зерноторговцы всего мира, включая Давида Бронштейна из Яновки, знали, что даже события в далекой Аргентине могли отражаться на процветании зернопроизводителей Южной Украины. Поэтому для мировой зерноторговли всегда было необходимо иметь надежную информацию о событиях, которые могли произойти в будущем в самых разных концах планеты. На основе этой информации они старались предпринять действия, направленные на достижение наиболее выгодных для себя результатов.
Судя по деятельности Парвуса среди социал-демократов, он использовал свое положение не только для того, чтобы собирать активно информацию о хозяйственном и политическом положении крупнейших стран Европы и Северной Америки, но и влиять на направление политической жизни этих стран в интересах мировой зерноторговли. Например, требования свободной торговли или создания Соединенных Штатов Европы, на которых постоянно настаивал Парвус в своих статьях, отвечало интересам зерноторговцев, желавших устранения многочисленных таможенных барьеров. Немалые возможности для обогащения спекулянтов зерном создавались и во время революционных кризисов. Своевременное приобретение зерна в стране, удаленной от эпицентра революционных потрясений, могло в считанные дни озолотить удачливых зерноторговцев. Не исключено, что именно этим определялось внимание Парвуса к России, как стране, в которой может разразиться революционная буря. Кроме того, судя по действиям Парвуса, он стремился ускорить наступление этой бури.
Но если можно объяснить, почему зернопромышленники имели желание направить своего человека в ряды социал-демократов, то почему же социал-демократы мирились с присутствием в своей среде выходцев из враждебного им класса? С одной стороны, есть немало свидетельств о том, что революционные организации в разные времена и в разных странах, хронически страдавшие от нехватки средств, всегда были готовы принять денежные воспомоществования от богатых людей, забывая на время о том, что они борются против господства этих плутократов. В конце XIX века не только «Бунд» принимал денежные пожертвования от капиталистов. Группа «Освобождение труда» получала в эти годы помощь не только от рабочих Одессы, но и выходцев из других классов. В дальнейшем РСДРП не раз принимала немалые денежные воспомоществования от крупных капиталистов России. Вряд ли эти взносы были абсолютно бескорыстными. Скорее всего, дарители получали за это возможность получения ценной информации или влияния на политику в нужных для них областях экономики.
С другой стороны, революционеры Европы могли испытывать острую потребность в установлении связей с хорошо информированными людьми из сферы зерноторговли. В той же степени, в
