американскую натурализацию Троцкого.
Следует учесть, что вложения американского капитала в России выросли во много раз за годы Первой мировой войны. Фрэнсис был инициатором широких планов подчинения российской экономики интересам США и одновременно устранения России как конкурента его страны с мирового рынка зерна. Возможно, что оказание поддержки видному российскому революционеру входило в сложные многоходовые комбинации, продуманные в правящих кругах США с целью дестабилизации России.
Судя по его высказываниям, Америка, куда Троцкий прибыл в первых числах января, не разочаровала его. В своих воспоминаниях, рассказывая о своем «открытии Америки», он писал: «Я оказался в Нью-Йорке, в сказочно-прозаическом городе капиталистического автоматизма, где на улицах торжествует эстетическая теория кубизма, а в сердцах – нравственная философия доллара. Нью-Йорк импонировал мне, так как он полнее всего выражает дух современной эпохи».
Он был очарован чудесами американского комфорта: «Квартира за 18 долларов в месяц была с неслыханными для европейских нравов удобствами: электричество, газовая плита, ванная, телефон, автоматическая подача продуктов наверх и такой же спуск сорного ящика вниз. Все это сразу подкупило наших мальчиков в пользу Нью-Йорка. В центре их жизни стал на некоторое время телефон. Этого воинственного инструмента у нас ни в Вене, ни в Париже не было».
Дети Троцкого, которые следовали за своим отцом в его странствиях по всему свету, всякий раз быстро приспосабливались к новой обстановке. Троцкий замечал, как быстро осваивали его дети чужой язык. В Вене они овладели говором венского простонародья. В Цюрихе им пришлось приучиться к местному диалекту, сильно отличавшемуся от немецкой речи Вены. «В Париже, – как вспоминал Троцкий, – мальчики перешли на французский язык… В Испании и на испанском пароходе они провели меньше месяца. Но и этого оказалось достаточным, чтобы подхватить ряд наиболее употребительных слов и выражений. Наконец, в Нью-Йорке они в течение двух месяцев посещали американскую школу и вчерне овладели английским языком… Иностранные языки улетучивались из их памяти еще быстрее, чем раньше всасывались ею. Но по-русски они говорили, как иностранцы. Мы нередко с удивлением замечали, что построение русской фразы представляет у них точный перевод с французского. Между тем по-французски они построить эту фразу уже не могли. Так на детских мозгах, как на палимпсестах, оказалась записанной история наших эмигрантских скитаний».
Замечая эти перемены в мышлении и речи своих детей, Троцкий не обращал внимания на то, как менялся он сам в ходе своих переездов. Превратившись в «гражданина мира», он, как и его дети, привык быстро приспосабливаться к новой обстановке и всякая перемена оставляла отпечаток на его мышлении и его привычках. Хотя, в отличие от своих детей, он не мог так быстро осваивать новые языки, он овладевал основами того поведения, которые были необходимы ему в новой среде. В Вене, где его дети учились, как стать правоверными лютеранами, он писал статьи о России, в которых глядел на свою родину, как постоянный житель столицы Габсбургов. Иронизируя над своими детьми, которые строили русские фразы на французский манер, Троцкий не замечал, что сам строй его мышления уже давно стал заграничным, а его мысли были набором представлений иностранца, переведенными на русский язык. Теперь, попав в Америку, он так же быстро, как и его дети, забывал свой недавно обретенный западноевропейский стиль поведения и с удовольствием осваивал американский образ жизни.
Рассказывая о своей недолгой жизни в Америке, Троцкий замечал: «Я писал статьи, редактировал газету и выступал на собраниях. Я был занят по горло и не чувствовал себя чужим. В одной из нью-йоркских библиотек я прилежно изучал хозяйственную жизнь Соединенных Штатов. Цифры роста американского экспорта за время войны поразили меня. Они были для меня настоящим откровением. Эти цифры предопределяли не только вмешательство Америки в войну, но и решающую мировую роль Соединенных Штатов после войны. Я тогда же написал на эту тему ряд статей и прочитал несколько докладов. С этого времени проблема «Америка и Европа» навсегда вошла в круг главных моих интересов… Для понимания грядущих судеб человечества нет темы более значительной, чем эта».
Свои мысли о грядущей мировой гегемонии США Троцкий выразил на митинге вскоре после своего прибытия в Нью-Йорк: «Величайший по значению экономический факт состоит в том, что Европа разоряется в самых основах своего хозяйства, тогда как Америка обогащается. И, глядя с завистью на Нью-Йорк, я, еще не переставший чувствовать себя европейцем, с тревогой спрашиваю себя: выдержит ли Европа? Не превратится ли она в кладбище? И не перенесется ли центр экономической и культурной тяжести мира сюда в Америку?» Троцкий не говорил, какой он делал вывод из этих умозаключений для себя, но так мог говорить человек, который уже мысленно стал постоянным обитателем Нового Света.
На первых порах Троцкий стал сотрудничать с ежедневной газетой русских политэмигрантов «Новый мир», которую возглавлял находившийся с начала октября 1916 года в США Бухарин. Хотя Бухарин был большевиком, он не возражал против включения в редакционную коллегию газеты Троцкого. Несмотря на разногласия между ними, как утверждает Стивен Коэн, Бухарин и Троцкий «завязали теплые дружеские отношения и политическое сотрудничество в «Новом мире». В газете сотрудничала и корреспондент «Нашего слова» Коллонтай. Впоследствии Троцкий жаловался на Коллонтай, указывая, что в своей переписке с Лениным она «снабжала Ленина американской информацией, в частности, и о моей деятельности. В ответных письмах Ленина можно найти отголоски этого заведомо негодного осведомительства».
Троцкий быстро установил контакты и с еврейской социалистической газетой «Форвертс» (называвшуюся по-английски «Джуиш Дейли Форвард»). Ее читателями и подписчиками были многие выходцы из России, которые, подобно герою романа Доктороу, не нашли в Америке «земли обетованной». Газета занимала прогерманскую и антисоюзническую позицию.
Не исключено, что контакты Троцкого не ограничивались этими кругами и он имел возможность встретиться с людьми из окружения Якова Шиффа, всегда помогавшего революционным силам в России. Однако свидетельств о таких встречах нет.
16 января в «Форвертс» было опубликовано интервью с Троцким. Корреспондент сообщал, что «товарищ Троцкий останется с нами… по крайней мере до конца войны». В это время мало кто из российских революционеров верил в быстрое крушение самодержавия. Ленин, выступая перед швейцарскими социалистами в феврале 1917 года, говорил о том, что российская революция произойдет не раньше чем через 10—15 лет. Вполне вероятно, что такую оценку мог сделать и Троцкий.
С первых же дней своего пребывания в США Троцкий принял самое активное участие в дебатах относительно участия этой страны в мировой войне. Вопрос об отношении США к мировой войне был центральным и взрывоопасным в тогдашней политической жизни страны. Победивший вторично на президентских выборах 1916 года Вудро Вильсон выступал за «готовность к войне» под антигерманскими лозунгами. И хотя продажа оружия странам Антанты помогла США преодолеть начавшийся в 1913 году экономический кризис и разбогатеть на войне, введение всеобщей воинской повинности и неизбежные будущие жертвы на полях сражений в Европе вызывали огромное недовольство в стране.
В ответ на курс Вильсона популярный лидер социалистов Юджин Дебс проповедовал «гражданскую войну вместо войны народов». Профсоюз «Индустриальные рабочие мира» (ИРМ), созданный Ю. Дебсом и У. Хейвудом, в деятельности которого принимали участие как социалисты, так и анархо-синдикалисты, заявлял о готовности прибегать к крайним мерам в борьбе против участия США в войне. Лидер ИРМ У. Хейвуд провозглашал: «Саботаж – это способ нанести удар капитализму, вырвать с корнем его клыки или сломать их». В это время Троцкий познакомился с лидерами ИРМ. На него сильное впечатление произвел Юджин Дебс, хотя Троцкий счел марксизм лидера американских социалистов «недостаточно глубоким». Большую роль в организации связей Троцкого, Бухарина и других с Социалистической партией, ИРМ и другими левыми организациями США играл член редакции «Нового мира» Л.М. Володарский (Гольдштейн), который, хотя и был уроженцем Волыни, эмигрировав в США в 1913 году, называл себя «американским рабочим по происхождению и образу жизни». Володарский был членом Американской социалистической партии и Интернационального профсоюза портных. Не исключено, что если бы Троцкий прибыл в США раньше, то он также мог объявить себя «американцем», заняв к этому времени какую-нибудь руководящую должность в политической или профсоюзной организации.
Особую активность Троцкий развил в своих выступлениях в Нью-Йорке, Филадельфии и других городах перед выходцами из России. Троцкий все активнее участвовал в работе газеты «Форвертс». Он вспоминал: «Мы все успешнее проникали в могущественную еврейскую федерацию с ее четырнадцатиэтажным дворцом, откуда ежедневно извергалось двести тысяч экземпляров газеты «Форвертс». Четыре статьи Троцкого, опубликованные в этой газете, были наполнены резкими нападками на патриотизм и соответствовали духу той антивоенной кампании, которую вела ИРМ. Троцкий отвергал «капиталистического бога, именуемого родиной» и доказывал, что американскому пролетариату нужно сделать выбор между интернационализмом и патриотизмом: «Необходимо сознательно выбрать одно из этих двух направлений, несовместимых для американцев, особенно для тех еврейских американских рабочих, кто еще не сделал выбора».
Запланированная Троцким пятая статья не была опубликована, так как газета поддержала разоблачения Государственным департаментом США германского заговора с целью развязать новую американо-мексиканскую войну. «Спустя несколько часов после опубликования этого заявления Троцкий ворвался в кабинет А. Кагана, редактора «Форвертса», и между ними, обоими социалистами, произошел резкий обмен мнениями. В результате Троцкий порвал все отношения с этим органом еврейского рабочего движения и с его редактором». Хотел того Троцкий или нет, но его действия объективно совпадали с интересами Германии и, как и во Франции, он вызывал подозрения американских властей в том, что является агентом этой страны.
Именно в это время германская разведка предпринимала усилия, направленные на срыв военных поставок и недопущение вступления США в войну на стороне Антанты. Германские агенты организовывали акты саботажа и взрывы на складах оружия, предназначенного к отправке в Европу, и грузовых судах. Одновременно германский разведчик Франц фон Ринтелен и будущий рейхсканцлер Германии, расчистивший путь Гитлеру, военный атташе фон Папен финансировали создание «Рабочего национального совета мира», который использовался для антивоенной пропаганды. При этом профсоюзные руководители и политические деятели даже не догадывались, кто финансировал этот совет и его многочисленные антивоенные мероприятия. Фон Ринтелен провел работу так изящно, что, когда он сидел на митинге, организованном «Рабочим национальным советом мира», и слушал выступления членов Конгресса США, бывшего посла США в Испании, лидеров профсоюзов, он мог потом записать: «Ни у кого из ораторов не было ни малейшего подозрения в том, что они находятся «на службе» у немецкого офицера, который сидит среди слушателей».
Разоблачение агентами Бюро расследований (предшественника ФБР) связей «Рабочего национального совета мира» с Германией вызвало обвинения «Индустриальных рабочих мира», других профсоюзных, антивоенных, социалистических и анархистских организаций в шпионаже в пользу Германии. Хотя Бюро имело подозрения в отношении ряда
