вооруженное восстание, Ленин искал в нем союзника по мере усиления оппозиции его курсу на вооруженное восстание со стороны ряда членов ЦК, включая наиболее близких к нему людей со времен эмиграции – Зиновьева и Каменева. Выступая на заседании ЦК 10 октября, созванного в условиях подполья, Ленин осудил «равнодушие к вопросу о восстании» со стороны руководства партии и высказал мнение, что «по-видимому время значительно упущено». Ленин уверял, что «большинство теперь за нами», что «политическое дело совершенно созрело для перехода власти», и утверждал, что «надо говорить о технической стороне восстания».
Против Ленина выступили Зиновьев и Каменев. Они изложили свои сомнения в правильности ленинского курса в письме, которое направили в адрес Петроградского, Московского и других комитетов партии. Высмеивая аргументы Ленина они писали: «Говорят: 1) за нас уже большинство народа России и 2) за нас большинство международного пролетариата. Увы! – ни то, ни другое неверно, и в этом все дело». Зиновьев и Каменев предлагали отказаться от восстания и ждать итогов выборов в Учредительное собрание.
Однако это письмо было направлено уже после того, как ЦК большинством в 10 голосов против 2 (Зиновьев и Каменев) приняли ленинскую резолюцию: «Признавая таким образом, что вооруженное восстание неизбежно и вполне назрело, ЦК предлагает всем организациям партии руководиться этим и с этой точки зрения обсуждать и решать все практические вопросы». На этом же заседании 10 октября было принято решение создать Политическое бюро в составе: В.И.Ленин, А.С. Бубнов, Г.Е. Зиновьев, Л.Б. Каменев, Г.Я. Сокольников, И.В. Сталин, Л.Д. Троцкий.
Подготовку восстания было решено прикрывать заявлениями о необходимости оборонительных мероприятий для отражения возможного нового выступления правых контрреволюционеров. Под этим предлогом 12 октября Троцкий на заседании исполкома Петроградского Совета внес предложение о создании Военно-революционного комитета (ВРК). Это предложение было одобрено пленумом Совета 16 октября. Поскольку комитет создавался как орган Петроградской революционной власти для отпора контрреволюции, а не орган большевистского восстания, то в его состав, помимо большевиков, вошли представители и других партий. Членами бюро ВРК стали трое большевиков (Подвойский, Антонов-Овсеенко, Садовский) и два эсера (Лазимир и Сухарьков). Председателем ВРК был избран Павел Лазимир.
Для того чтобы обеспечить надежный контроль большевиков за деятельностью ВРК, 16 октября на расширенном заседании ЦК РСДРП(б) был избран военно-революционный центр, в состав которого вошел ряд членов недавно созданного Политбюро и ряд других членов ЦК: А.С. Бубнов, Ф.Э. Дзержинский, Я.М. Свердлов, И.В. Сталин, М.С. Урицкий). Этот центр вошел в состав ВРК. Кроме того, в состав ВРК вошли Троцкий и еще несколько десятков большевиков.
Партийные организации столицы развернули военное обучение своих членов, которые вступали в создававшуюся под эгидой ВРК Красную гвардию. Каждый отряд обеспечивался командными кадрами, стрельбищами, учебными винтовками, гранатами. Одновременно ВРК имел прочную опору среди 150 тысяч солдат петроградского гарнизона. По приказу ВРК готовы были выступить и десятки тысяч моряков Балтийского флота. Еще в сентябре выборный орган моряков Центробалт, во главе которого стоял матрос-большевик П.Е. Дыбенко, заявил, что «распоряжений Временного правительства не исполняет и власти его не признает».
На заседании ЦК 16 октября Ленин вновь выступил с речью, в которой обосновывал необходимость революционного восстания. Однако некоторые участники совещания (Г.И. Бокий, М.М. Володарский, В.П. Милютин) говорили в своих выступлениях о равнодушии масс к большевистским лозунгам, а Л.Б. Каменев и Г.Е. Зиновьев вновь возражали против восстания. Большинством голосов – 19 против 2 (Каменев и Зиновьев) и 4 воздержавшихся – была принята резолюция о «всесторонней и усиленной подготовке вооруженного восстания».
В тот же день, 16 октября, полки столичного гарнизона заявили, что они не выполнят приказа Керенского и не покинут Петроград. В тот же день по приказу Троцкого пять тысяч ружей было роздано отрядам Красной гвардии. Через два дня, 18 октября, Троцкому был задан вопрос в Совете о слухах по поводу подготовки большевиками восстания и раздаче оружия красногвардейцам. Ответ Троцкого гласил: «Решения Петроградского Совета опубликованы… У революционного парламента… не может быть решений, которые неизвестны рабочим. Мы ничего не скрываем. Я объявляю от имени Совета, что мы не принимали никаких решений о вооруженном восстании». Чисто формально Троцкий был прав: действительно, Петроградский Совет таких решений не принимал.
Это заявление Троцкого поспешил поддержать в своем выступлении Каменев, который в принципе осудил курс на восстание. В этот же день Каменев и Зиновьев опубликовали письмо, в котором критиковали политику ЦК и практически подтвердили распространившиеся слухи о готовности партии начать восстание. В своих письмах к членам РСДРП(б) Ленин сурово осуждал действия Каменева и Зиновьева, называя их «штрейкбрехерами», квалифицировал их письмо как «тяжелую измену» и потребовал их исключения из партии.
В тот же день Троцкий, обеспокоенный тем, что после выступления Каменева Ленин решит, что у них с Троцким общая позиция по вопросу восстания, поспешил к Ленину для объяснений мотивов своей речи. Но Ленин не только не осудил Троцкого, но в письме в ЦК РСДРП(б) полностью оправдал его выступление и обрушился с критикой на Каменева. «Увертка Каменева на заседании Петроградского Совета есть нечто прямо низкое; он, видите ли, вполне согласен с Троцким. Но неужели трудно понять, что Троцкий не мог, не имел права, не должен перед врагами говорить больше, чем он сказал».
21 октября полковые комитеты Петроградского гарнизона приняли резолюцию, подготовленную Троцким. В ней выражалось недоверие Временному правительству и обещание «передать в распоряжение Всероссийского съезда все свои силы до последнего человека… Мы– на наших постах, готовые победить или умереть».
Временное правительство пыталось взять ситуацию под контроль, добиваясь подчинения петроградского гарнизона и разоружения рабочих отрядов Красной гвардии. Верховный главнокомандующий Духонин направил телеграмму в Петроградский Совет, в котором требовал «немедленного прекращения большевиками насильственных действий, отказа от вооруженного захвата власти, безусловного подчинения действующему в полном согласии с полномочными органами демократии Временному правительству».
Троцкий же объявлял такие требования попытками разоружить революцию перед лицом наступления контрреволюционных сил. Одновременно он продолжал активные выступления в массовых аудиториях с революционными призывами. 21—22 октября на фабриках, заводах, в казармах, учреждениях Петрограда проходили митинги, на которых выступали Бубнов, Володарский, Калинин, Коллонтай, Луначарский и другие. В своем выступлении 21 октября в Народном доме Троцкий говорил: «Советская власть уничтожит окопную страду. Она даст землю и уврачует внутреннюю разруху. Советская власть отдаст все, что есть в стране, бедноте и окопникам. У тебя буржуй две шубы – отдай одну солдату… У тебя есть теплые сапоги? Посиди дома. Твои сапоги нужны рабочему».
Очевидец этого выступления Троцкого писал: «Зал был почти в экстазе. Казалось, что толпа запоет сейчас без всякого сговора какой-нибудь революционный гимн… Предлагается резолюция: за рабоче-крестьянское дело стоять до последней капли крови… Кто за? Тысячная толпа, как один человек, вздернула руки». «Пусть ваш голос будет вашей клятвой поддерживать всеми силами и со всей самоотверженностью Совет, который взял на себя великое бремя довести победу революции до конца и дать людям землю, хлеб и мир», – говорил в заключении собрания Троцкий.
На этом этапе развития восстания ораторское искусство Троцкого пригодилось большевикам. Когда 23 октября членам ВРК стало ясно, что все части в Петрограде, кроме гарнизона Петропавловской крепости, поддерживают восстание, то Троцкий съездил туда и, выступив перед солдатами, заставил их произнести клятву верности Совету. В тот же день в своем выступлении в Петроградском Совете Троцкий вновь туманно высказался по вопросу о возможном восстании: «Наш принцип – вся власть Советам… На предстоящем заседании Всероссийского Съезда Советов этот принцип должен быть воплощен в жизнь. Приведет ли это к восстанию или какой-либо другой форме действия, зависит не столько от Советов, сколько от тех, кто вопреки единодушной воле народа держит в руках правительственную власть… Является ли это восстанием? У нас – полуправительство, которому народ не доверяет и которое само не верит себе».
Когда Троцкий завершал свою речь, в зал заседания вошел Джон Рид. В своей книге он описал концовку его выступления. Троцкий говорил: «Мы еще теперь, еще сегодня пытаемся избежать столкновения… Но если правительство захочет использовать то краткое время – 24, 48 или 72 часа, которое еще отделяет его от смерти, для того, чтобы напасть на нас, то мы ответим контратакой. На удар – ударом, на железо – сталью!» Троцкий закончил речь под гром аплодисментов. Заявления Троцкого о том, что большевики делают все, чтобы избежать вооруженных действий, помогали партии готовить захват власти.
Троцкий до последнего часа перед началом восстания прикрывал подготовку к нему декларациями о чисто оборонительных действиях Совета. Днем 24 октября на заседании большевистской фракции в Петросовете Троцкий заявил: «Теперь все зависит от съезда (Советов)… Единственное спасение – твердая политика съезда. Арест Временного правительства не стоит в порядке дня, как самостоятельная задача… Было бы ошибкой командировать хотя бы те же броневики, которые охраняют Зимний дворец для ареста правительства… Это оборона. Власть может перейти мирно».
Пока Троцкий делал эти заявления, ЦК партии через Военно-революционный комитет и помимо его осуществлял последние приготовления к восстанию. Это происходило настолько явно, что в своем выступлении во Временном совете Республики (Предпарламенте) в час дня 24 октября А.Ф. Керенский заявил: «Я должен установить перед Временным Советом Российской Республики полное, ясное и определенное состояние известной части населения города Петрограда как состояние восстания».
Позже Керенский вспоминал: «Нужно признать, большевики действовали тогда с большой энергией и не меньшим искусством. В то время как восстание было в полном разгаре и «красные войска» действовали по всему городу, некоторые большевистские лидеры, к тому предназначенные, не без успеха старались заставить представителей «революционной демократии» смотреть, но не видеть, слушать, но не слышать. Всю ночь напролет провели эти искусники в бесконечных спорах над различными формулами, которые, якобы, должны были стать фундаментом примирения и ликвидации восстания. Этим методом «переговоров» большевики выиграли в свою пользу огромное количество времени. А боевые силы с.-р. и меньшевиков не были вовремя мобилизованы».
Очевидец событий С.А. Коренев утверждал, что 24 октября многие петроградские гостиницы и офицерские общежития были «битком сверху набиты» офицерами, готовыми выступить против большевиков. Однако офицеры лишь бестолково «собираются группами, суетятся и не знают, куда им приткнуться. Оружия, кроме шашек и револьверов, у них нет, распоряжений со стороны военного начальства о том, чтобы куда-нибудь явиться, сорганизоваться, никаких не получается, и приходится ждать, как стаду баранов… На военных верхах царит полнейший хаос… Александр Федорович, конечно, занят «высшею» политикой, – во главе военного округа оказался никому не ведомый и таинственно где-то прячущийся полковник Полковников, – фронт же, то есть Верховный Главнокомандующий, никакого отношения к тылу не имеет, да и находится слишком далеко, чтобы вмешиваться в дело охраны столицы».
В то время как
