его просьбу об освобождении от обязанностей члена РВС этого фронта. Троцкий мог торжествовать по поводу поражения своего политического противника.
В октябре 1920 г. Советская Россия подписала мир с Польшей на гораздо менее выгодных условиях, чем те, что предлагались поляками в июле. Прекращение военных действий с Польшей позволило советскому командованию перебросить войска на юг, и вскоре Крым, оборонявшийся войсками Врангеля, был взят. Гражданская война была в основном завершена, если не считать затянувшихся до конца 1922 года боевых действий на Дальнем Востоке.
Большевистская партия отмечала 3-ю годовщину Октябрьской революции под знаком победы в Гражданской войне. Нет сомнения в том, что для торжества имелись все основания. Партия, которая едва избежала разгрома в 1917 году, оказалась способной удержать власть и превратиться в самую влиятельную политическую силу в России. Начав организацию государственного механизма и вооруженных сил чуть ли не с нуля, большевистское правительство сумело отразить многочисленные попытки своих противников свергнуть его и за три года взяло под свой контроль почти все земли бывшей Российской империи.
Совершенно очевидно, что, укрепляя свою власть, большевики прибегали к грубому и жестокому насилию. Однако теми же методами действовали белые. Причина поражения белых была в другом. Как признавали позже Деникин и другие враги Советской власти, белое движение не сумело выдвинуть какую-либо осмысленную и привлекательную программу решения острых экономических, социальных и политических проблем, породивших революции 1917 г. и Гражданскую войну. Не сумели белые добиться и морального сплочения антибольшевистских сил. Это проявлялось и в дезертирстве донских казаков, и в нежелании многих представителей буржуазно-интеллигентских слоев населения служить в белой армии.
Большевики же сумели заручиться поддержкой значительной части населения страны, в первую очередь наиболее динамичной его части – городских рабочих, а также деревенской бедноты. Когда же началась война с Польшей, то на поддержку Советского правительства выступили и многие другие патриотически настроенные люди. В условиях, когда подавляющая часть населения проявляла пассивность и нежелание участвовать в Гражданской войне, поддержка этих слоев населения оказалась решающей для победы большевиков. Они сумели сплотить народные массы под популярными лозунгами создания общества всеобщего равенства и изобилия для всех.
Победа Советской власти породила миф о победе «разутых и раздетых» бойцов Красной Армии над превосходящими полчищами интервентов из 14 держав и вооруженных Антантой войск белых генералов. При этом игнорировалось то обстоятельство, что «поход 14 держав», о необходимости которого не раз говорил Уинстон Черчилль, так и не состоялся, а интервенты сочли за благо удалиться из России до вступления в затяжную и кровопролитную борьбу. Не учитывалось и то обстоятельство, что западные державы, демонстрируя на словах свою поддержку белым армиям, на деле оказывали им мизерную, зачастую чисто символическую помощь, так как не желали ни прочной Советской республики, ни «великой, единой, неделимой России» и предпочитали поддерживать новые государства, образовавшиеся на окраинах развалившейся империи.
Боевые действия в Гражданскую войну по количеству личного состава армий и ее вооружений были на несколько порядков ниже того уровня, на котором находилась армия России в годы мировой войны, а поэтому победа Красной Армии над военными формированиями белых и национал-сепаратистских правительств не свидетельствовала о ее необыкновенных возможностях. Более того, война с Польшей показала, что в годы Гражданской войны у Советской страны не было сил, чтобы одолеть даже небольшое государственное образование, выделившееся из России, если оно получало достаточную помощь со стороны Западной Европы.
Однако миф о том, что «от тайги до британских морей Красная Армия всех сильней» на долгие годы поддерживал боевой дух советских людей. Естественно, что миф о всесилии Красной Армии распространялся и на ее руководителя. В той же песне про Красную Армию, пелось о том, что «Реввоеннсовет нас в бой ведет» и звучали слова: «С отрядом флотским, товарищ Троцкий нас поведет в последний бой!»
Одним из главных творцов победы считался Троцкий. В его честь назывались фабрики и заводы. На географической карте вместо Гатчины появился город Троцк. Портреты Троцкого стали непременным украшением интерьеров официальных учреждений и праздничных манифестаций. Редкое выступление завершалось без здравиц в честь Троцкого, которые следовали вслед за приветствиями в адрес Ленина. Вскоре после завершения Гражданской войны в Устав Красной Армии была внесена политическая биография Троцкого, которая венчалась словами: «Тов. Троцкий – вождь и организатор Красной Армии. Стоя во главе Красной Армии, тов. Троцкий ведет ее к победе над всеми врагами Советской республики».
Возвеличивание Троцкого игнорировало то обстоятельство, что он не был единственным руководителем Красной Армии, осуществлявшим контроль за ее боевыми действиями. В отличие от Великой Отечественной войны, в ходе которой И.В. Сталин являлся одновременно председателем Государственного Комитета Обороны (ГКО), Верховным Главнокомандующим и народным комиссаром обороны, Л.Д. Троцкий не обладал подобной властью в годы Гражданской войны. Аналог ГКО – Совет рабочей и крестьянской обороны возглавлял В.И. Ленин. Троцкий был рядовым членом этого Совета. Главнокомандующими Советской республики были поочередно И.И. Вацетис и С.С. Каменев. Решения Совета рабочей и крестьянской обороны и главнокомандующего республики по многим важнейшим вопросам ведения военных действий принимались помимо Троцкого и нередко против его воли.
Следует также учесть, что характер Гражданской войны серьезно ограничивал возможности у центрального командования контролировать ход операций на местах. Именно этим обстоятельством объяснялись постоянные разъезды бронепоезда Троцкого по различным фронтам Гражданской войны. Хотя такие разъезды позволяли Троцкому быть в курсе дел одного из фронтов, он неизбежно упускал из виду то, что творилось на других фронтах республики. Слабые возможности централизованного контроля, маневренный характер боевых действий на чрезвычайно растянутых фронтах предоставляли командирам отдельных соединений и даже частей гораздо большую свободу действий, чем в ходе других войн XX века. Поэтому Гражданская война выдвинула немалое число командующих фронтов, командиров армий и дивизий, которые по праву считались творцами побед красных войск в эти годы, таких как Фрунзе, Котовский, Щорс, Блюхер, Фабрициус, Буденный, Пархоменко, Ковтюх, Киквидзе, Азии, Городовиков, Чапаев, Думенко, Миронов. (Последние двое были расстреляны по приказам Троцкого.)
Наконец, есть немало оснований считать, что несомненные заслуги Троцкого в создании Красной Армии и достижении ее побед сочетались с его крупными ошибками в управлении войсками. Хотя нет сомнений в том, что его курс на привлечение профессионалов из бывшей царской армии на службу в советские войска оправдал себя, Троцкий не сумел до конца учесть принципиальное отличие Гражданской войны от других войн, в которых принимала участие Россия в XX веке, а поэтому он игнорировал реальный опыт, накопленный «красными командирами» и всячески их третировал. Хотя его стремление поднять энтузиазм красных воинов пламенными речами производило неизгладимое впечатление на них, он явно увлекался театрализацией своих выездов на фронт, создававших зачастую лишь ненужную суету. Хотя его желание укрепить дисциплину жесткими приказами во многом оправдано в годы Гражданской войны, было очевидно, что он терял чувство меры в своих беспощадных карательных действиях. Сведения о том, что по распоряжениям Троцкого были уничтожены многие командиры, что его приказы служили обоснованием для расстрела людей, заключения их в концентрационные лагеря, превращения их в заложников, шокировали даже многих его коллег, отличавшихся не меньшей жесткостью, наносили ущерб образу Советской власти.
Кроме того, нет оснований полагать, что Троцкий был автором каких-либо военно-стратегических планов, которые привели Красную Армию к грандиозным победам. Многие планы, успешно осуществленные Красной Армией в годы Гражданской войны, были разработаны военными специалистами высокого класса, такими генералами и офицерами царской армии, как А.И. Егоров, М.Д. Бонч-Бруевич, Д.М. Карбышев, Б.М. Шапошников, А.А. Брусилов и многие другие. План же разгрома Юденича в уличных боях в Петрограде, придуманный Троцким, был чрезвычайно рискованным и не был реализован. Его борьба против «партизанщины» на Южном фронте способствовала прорыву Деникина. Его приказы о марше на Варшаву оказались нереальными. Его планы прорыва красных войск в Советскую Венгрию или в Индию были откровенно авантюристичными.
По мнению одного из армейских работников В. Трифонова (отца известного писателя), «армию создавал не Троцкий, а мы, рядовые армейские работники. Там, где Троцкий пытался работать, там сейчас же начиналась путаница. Путанику не место в организме, а военное дело именно такой организм и есть».
Однако вера миллионов советских людей в непобедимость Красной Армии и ореол вождя этой армии работали на сохранение мифа о «красном Бонапарте». Желание верить в новые мифы революции отвечало настроениям тех лет. Уверенность, что «демон революции» приведет пролетарские армии к победе над мировой буржуазией вдохновляла миллионы советских людей. Многие красноармейцы или гражданские лица, бывшие свидетелями выступлений Троцкого, рассказывали с восхищением о своих впечатлениях. Даже те, кто никогда не видел и не слыхал предреввоенсовета, заражались теми эмоциями, которые испытали участники митингов.
Они верили, что Троцкий – такой же, как они, человек из народа. Об этом свидетельствует, в частности, полуанекдотическая история, которую привел Троцкий в своих мемуарах: «В «Архиве русской революции», издающемся в Берлине, автор-белогвардеец рассказывает следующий красочный эпизод: «Заехавший к нам повидаться казак, кем-то умышленно уязвленный тем, что он ныне служит и идет на бой под командой жида Троцкого, горячо и убежденно возразил: ничего подобного! Троцкий не жид. Троцкий боевой. Он наш – русский! Вот Ленин, тот коммунист, жид, а Троцкий наш – боевой – русский – наш!»
Писатель Исаак Бабель, видимо, не погрешил против истины, когда вложил в уста героя рассказа «Соль», красного казака, слова: «Между прочим, за Ленина не скажу, но Троцкий есть отчаянный сын тамбовского губернатора и вступился, хоть и другого звания, за трудящий класс». (Комментируя эти рассказы, Й. Недава писал: «В смысле национальной принадлежности Троцкого и Ленина, случалось, «путали», меняли местами в период Гражданской войны – но лишь в провинции, где не видели и не слышали лично ни того, ни другого. Видевшие и слышавшие – не ошибались».)
В то время как многие русские в красном лагере признавали Троцкого за «своего», было немало евреев, которые отрекались от Троцкого. В Одесской синагоге даже была проведена торжественная церемония отлучения Троцкого от иудейской веры и была зачитана соответствующая формула проклятия. Против Троцкого выступали те евреи, которые активно поддержали белое движение. Некоторые из них занимали посты в правительствах белых генералов. Около 200 тысяч евреев последовали за белыми в эмиграцию.
Многие соплеменники Троцкого в различных странах мира с гордостью видели в нем сына их народа, который стал одним из руководителей великой страны. Выражая характерные настроения многих евреев того времени, С. Раш писала в 1920 году в американской газете «Джуиш уорлд»: «О Троцком нельзя заключить иначе, как об образованном человеке, изучившем мировую экономику, как о сильном и энергичном вожде и мыслителе, который несомненно будет отмечен в истории, как один из числа великих людей, которыми наша раса
