риском для Троцкого, так как при его углублении мог поставить и его самого в трудное положение. Позже Троцкий писал, что «когда разразилась так называемая литературная дискуссия (1924 г.), некоторые из ближайших в нашей группе товарищей высказывались в том смысле, что опубликование мною «Уроков Октября» было тактической ошибкой, так как дало возможность тогдашнему большинству развязать «литературную дискуссию».
Оппоненты Троцкого не только могли немало сказать по поводу истории партии, но они знали, как это сделать. Зиновьев выступил с целой серией лекций по партийной истории до февраля 1917 года, которые вскоре были опубликованы. Упомянув всего пять раз Троцкого на протяжении более 300 страниц и тем самым подчеркнув его малозначительность для истории партии, Зиновьев одновременно напомнил о его связях с меньшевиками и Парвусом, теории перманентной революции и Августовском блоке. Зиновьев объяснял: «В то время тов. Троцкий вел энергичную кампанию против нашей ленинградской «Правды». (Хотя Зиновьев имел в виду события 1912 года, тогда было принято называть города их современными названиями, даже когда речь шла о событиях до их переименования. Троцкий справедливо отмечал абсурдность такой практики: «Можно ли, например, сказать: Ленин был арестован в Ленинграде?… Еще менее возможно сказать: Петр I основал Ленинград».)
Многие статьи, посвященные дореволюционной деятельности Троцкого, которые в изобилии публиковались в печати в конце 1924 года, представляли собой вариации на темы, изложенные Зиновьевым. Однако критика Троцкого не ограничивалась анализом его деятельности до 1917 года. Большое внимание было уделено событиям вокруг Бреста и в ходе профсоюзной дискуссии.
Зиновьев и Каменев были не одиноки в своей кампании против Троцкого. К ней присоединились и те, кого не критиковал поименно автор «Уроков Октября»: И.В. Сталин, М.И. Калинин, А.И. Рыков, В.М. Молотов, Ф.Э. Дзержинский, Г.Я. Сокольников, Э.И. Квиринг, О.В. Куусинен и многие другие. Редактор «Правды» Н.И. Бухарин охотно опубликовал эти материалы. Впоследствии Троцкий правильно определил основное направление удара в ходе начатой кампании против него – показать, что он противопоставляет «ленинизму особую линию троцкизма».
Полемизируя с Троцким в статье «Октябрьская революция и тактика русских коммунистов», Сталин старался показать, что истоки его неверия в возможности российской революции заложены в теории перманентной революции. Он ставил вопрос: «Чем отличается теория Троцкого от обычной теории меньшевизма о том, что победа социализма в одной стране, да еще отсталой, невозможна без предварительной победы пролетарской революции «в основных странах Западной Европы?» – и делал вывод: «По сути дела – ничем. Сомнения невозможны. Теория «перманентной революции» Троцкого есть разновидность меньшевизма».
Дейчер признавал, что «литературная дискуссия» еще больше ослабила позицию Троцкого и «сделала пребывание Троцкого на посту военного комиссара невозможным». Рассуждая о шансах на победу Троцкого, «если бы он предпринял попытку военного переворота», Дейчер считал, что «в начале конфликта, до того, как Генеральный секретариат начал передвигать и пересортировывать партийные кадры в армии, у него были большие шансы на успех, потом они сократились… С помощью Фрунзе и Уншлихта триумвиры постепенно распространили свой контроль над всем корпусом политических комиссаров армии».
Всесоюзное совещание армейских политработников потребовало отставки Троцкого с поста военного наркома. Как и год назад, в разгар московской зимы, «у Троцкого разыгрался приступ малярии», и он отказался от участия в работе совещания. Троцкий вспоминал: «Температура возобновилась у меня осенью 1924 г. К этому времени вновь разыгралась дискуссия… Я лежал с температурой и молчал». Н.И. Седова вспоминала: «Второй приступ болезни Л.Д… совпадает с чудовищной травлей против него, которая переживалась нами, как жесточайшая болезнь». Очевидно, что не малярия, а стресс, вызванный на сей раз «литературной дискуссией», вновь спровоцировал острую реакцию организма Троцкого. И вновь он не пытался, преодолев болезненное состояние, выступить против своих оппонентов, а предпочел пребывать в постели, пока громили его сторонников.
Тем временем кампания с осуждением статьи Троцкого «Уроки Октября», начавшаяся в ноябре 1924 года, охватила все партийные организации страны. Вопрос о Троцком стал предметом обсуждения на пленуме ЦК РКП(б) 17—20 января 1925 года. Троцкий обратился с письмом в ЦК, в котором он заявлял, что в «интересах партии» отказывается от полемики, признает любой партийный контроль над собой и просит освободить его от обязанностей председателя реввоенсовета. Сославшись на болезнь, Троцкий заявил, что он не сможет присутствовать на заседаниях пленума ЦК, но сообщил, что отложил намеченный отъезд на Кавказ, чтобы ответить на вопросы членов ЦК, если в этом возникнет необходимость.
Зиновьев и Каменев хотели довести борьбу с Троцким до конца. Ленинградский губком принял решение об исключении Троцкого из партии. Позже, на XIV съезде партии, Сталин сообщал, что «большинство ЦК не согласились с этим… Мы… имели некоторую борьбу с ленинградцами и убедили их выбросить из своей резолюции пункт об исключении. Спустя некоторое время после этого, когда собрался у нас пленум ЦК и ленинградцы вместе с Каменевым потребовали немедленного исключения Троцкого из Политбюро, мы не согласились и с этим предложением оппозиции, получили большинство в ЦК и ограничились снятием Троцкого с поста наркомвоена».
После многочисленных выступлений пленум принял следующее решение, в котором говорилось: «В самой общей форме совокупность выступлений Троцкого против партии можно охарактеризовать теперь как стремление превратить идеологию РКП в какой-то «модернизированный» Троцким «большевизм» без ленинизма. Это – не большевизм. Это – ревизия большевизма. Это попытка подменить ленинизм троцкизмом». Пленум ограничился предупреждением Троцкого о возможности его исключения из Политбюро и ЦК в случае нарушения им партийных решений.
Дискуссия, которая увенчалась лишением Троцкого руководства Красной Армией, нанесла серьезный удар по его во многом преувеличенному авторитету, сложившемуся за время Гражданской войны и первые годы мирной жизни. В то же время дискуссия, в ходе которой Троцкий напомнил о поведении Зиновьева и Каменева накануне Октябрьской революции и других их «ошибках», способствовала их дискредитации. Сталин избежал серьезных ударов по своему авторитету. Проявленное им в ходе дискуссии сочетание твердости и умеренности лишь укрепило его престиж. Кроме того, введение им в дискуссию темы «социализма в одной стране» и широкая поддержка в ходе антитроцкистской кампании этого лозунга открывали перспективы для новой политической борьбы и укрепления влияния Сталина.
Троцкий недооценил Сталина и в ходе дискуссии 1923—1924 гг., не придал значения усилению его влияния в руководстве и не стал полемизировать со столь чуждым ему сталинским лозунгом о возможности построения социализма в одной стране.
СОЮЗ НЕДАВНИХ ВРАГОВ
Лишь через пять месяцев после своей отставки с постов предреввоенсовета и наркомвоена, в мае 1925 года, Троцкий получил новое назначение. Он вспоминал: «Я был назначен председателем концессионного комитета, начальником электротехнического управления и председателем научно-технического управления промышленности… Я читал по вопросам своей новой деятельности доклады, выпускал книжки и брошюры».
Как и прежде новая сфера деятельности Троцкого использовалась им для политической борьбы. Он писал: «Свою новую работу я пытался связывать не только с текущими задачами хозяйства, но и с основными проблемами социализма. В борьбе против тупоумного национального подхода к хозяйственным вопросам («независимость» путем самодовлеющей изолированности) я выдвинул проблему разработки системы сравнительных коэффициентов нашего хозяйства и мирового. Эта проблема вытекала из необходимости правильной ориентации на мировом рынке, что должно было, в свою очередь, служить задачам импорта, экспорта и концессионной политики. По самому существу своему проблема сравнительных коэффициентов, вытекавшая из признания господства мировых производительных сил над национальными, означала поход против реакционной теории социализма в отдельной стране».
Между тем новые должности открывали Троцкому и немалые возможности для распределения концессий среди иностранных компаний.
Как отмечал И. Фроянов, в 1921—1929 гг. было заключено 123 концессионных договора, на основе постановления Совета народных комиссаров от 23 ноября 1920 г. Это постановление предоставляло иностранным компаниям возможность «использования естественных богатств обширных областей Российской Социалистической Федеративной Советской Республики», предоставляло «право найма рабочих и служащих на территории» РСФСР. Этим постановлением и концессионными соглашениями, подчеркивает И. Фроянов, Советское правительство создало условия для использования России Западом «в качестве источника сырья и рабочей силы». Обширные связи Троцкого с международными финансовыми кругами Запада открывали ему возможность реализовать его давнишние идеи о превращении России в сырьевой придаток ведущих стран Запада.
Троцкий, вероятно, сознавал шаткость своего положения. Все три организации, которые возглавил Троцкий, подчинялись ВСНХ, возглавляемому кандидатом в члены политбюро Ф.Э. Дзержинским. Троцкий понимал, что, с точки зрения политической иерархии, подчинение члена политбюро кандидату было нарушением субординации, и такая ситуация могла быть вскоре исправлена и скорее всего за его счет. Троцкий не мог не понимать, что вопрос о его окончательном удалении из политбюро может быть решен на ближайшем съезде, и он воздерживался от активных выступлений. Ему оставалось надеяться лишь на возможный конфликт в руководстве партии, исход которого мог изменить ситуацию в пользу Троцкого.
На сей раз Троцкий считал, что конфликт может возникнуть между «ветеранами» партийного руководства, или триумвирами (Зиновьев, Каменев, Сталин) и «новичками» (Бухарин, Рыков, Томский). Подобные конфликты – не редкость в коллективном руководстве, да и в любом коллективе. «Новички», более молодые по возрасту и с менее долгим стажем руководящей работы, зачастую всегда готовы критиковать существующую практику, предложить новые планы, и способы их исполнения. «Ветераны» отстаивают сложившиеся методы работы и испытывают недоверие к новшествам. При этом зачастую «ветераны» заботятся не о пользе дела, а о сохранении своего властного и привилегированного положения. «Новички», в свою очередь, также озабочены не столько интересами общей работы, сколько стремлением к высокому положению.
Каждый съезд или пленум ЦК создавал ситуацию, напоминавшую ту, которая возникает на автобусной остановке, когда кто-то входит в автобус, кто-то выходит, а стоящие в проходах могут занять освободившиеся сидячие места. Подобно тем пассажирам, которые заняли свои места давно, «ветераны» ревниво оберегали свое положение. «Новички» же напоминали тех энергичных людей, которые стараются захватить наиболее удобные освободившиеся места.
По мере приближения очередного съезда партии назревал конфликт между «новичками» и «ветеранами». Лидер «новичков» Бухарин выступал как более последовательный защитник нэпа, развивавшихся рыночных отношений в городе и деревне. В одном из своих выступлений он, обращаясь к крестьянству страны, бросил лозунг «Обогащайтесь!». Это заявление было расценено Зиновьевым как свидетельство игнорирования классового расслоения в деревне. Осенью 1925 г. Зиновьев в своей статье «Философия эпохи» атаковал Бухарина за это высказывание, не называя его имени. Зиновьев подчеркивал недопустимость уступок «классовым врагам». В этой обстановке осенью 1925 г. произошло бурное заседание Центрального Комитета, в ходе которого сторонник Бухарина Рыков резко атаковал «Философию эпохи» Зиновьева. Последний в знак протеста покинул зал заседаний, и вслед за ним заседание ЦК покинули Каменев, Евдокимов, Крупская, Лашевич и другие. Конфликт, свидетелем которого был Троцкий, с трудом удалось уладить. У Троцкого складывалось впечатление, что на съезде произойдет столкновение между ветеранами-триумвирами и группой Бухарина.
В создании двух группировок в политбюро Троцкий увидел удобную для
