того положения, которое он занимает. Он никоим образом не стал бы героем нашего времени в Pocсии, если бы отрицательные качества, выдвинувшие его вперёд, были исключительным свойством его психики. Эта особенность его психики заключается не в том, что он более жесток, чем другие жестокие насильники и изуверы, — как большевистские, так и не большевистские, — а в том, что весь психический комплекс, относящейся к области симпатических переживаний, ему совершенно чужд, как чуждо слепому всё, что относится к области зрительных впечатлений.
В психике Троцкого нет элементов, соответствующих понятиям жестокости и человечности; на их месте — пробел. Чувство симпатии к людям, не как к средству собственного удовлетворения, а как к носителям самостоятельных чувств, стремлений, желаний, у него совершенно отсутствует. Люди для него, это — лишь единицы, сотни, тысячи, сотни тысяч единиц, при помощи которых, можно дать наибольшее питание своему Wille zur Macht. A как это осуществляется: путём ли доставления этим «Vielen, allzuvielen» условий райского жилья или путём безжалостного их избиения и истребления, это — совершенно несущественная подробность и диктуется не симпатиями или антипатиями, а стечением внешних обстоятельств в данный момент.
Троцкий нравственно слеп. Это у него природный, так сказать, физиологический дефект; то, что по-английски называется moral insanity — нравственное помешательство. Психический орган симпатии атрофировался у него в утробе матери, как атрофируются там физические органы, вследствие особых ненормальных условий внутриутробного положения. До того, как Троцкий занял своё теперешнее положение, это уродство не замечалось, как мы долго не замечаем природной слепоты у младенца или паралича у ребёнка, которому, по подрасту, ещё не полагается ходить.
Каковы же те условия, которые способствовали проявлению и вызвали широкий спрос на психические качества, cоставляющие основную сущность индивидуальности Троцкого? Едва успевшая выйти из крепостного состояния, Россия, с её невежественным и не привыкшим к самодеятельности населением, вследствие безумной политики Романовых, до войны была уже на краю социально-экономического и политического краха. Война явилась лишь последним толчком. Вся предыдущая история Pocсии привела к тому, что она оказалась совершенно неподготовленной к тому, чтобы выдержать вызванную войною гигантскую встряску всех основ. И она, естественно, первая поддалась и быстро стала распадаться. Давно прогнившие социальные скрепы отвалились. Революция была поставлена историей на очередь дня. Падение дисциплины и повиновение старым, сдерживающим политическим, социальным и моральным нормам сделали её неизбежной. Но начатое войною разрушение старых основ материального существования не могло быть остановлено революцией. Война, давшая импульс революции, менее всего могла способствовать накоплению необходимых для нового строительства и без того скудных творческих сил, как материальных, так и духовных. Таким образом открылась эпоха затяжного разрушения без соответствующего положительного строительства.
И, как в эпоху общественного подъёма выступают наружу, кто их знает откуда берущиеся симпатические общественные инстинкты, так в период упадка, разложения выступают наружу, как грибы после дождя, низменные общественные (или лучше, антиобщественные) инстинкты.
И те и другие инстинкты заложены во всех людях, в одних в одной пропорции, в других в другой. Беззаветная, забывающая себя любовь к ближним и животный эгоизм, попирающий всё и всех ради узких интересов своего собственного тела; героическая преданность далёкому общему делу и бесшабашная эксплуатация общества в исключительных интересах своей собственной личности; революционный энтузиазм и контр-революционное изуверство, словом, доктор Джекил и мистер Хайд живут рядом в одной и той же душе. В самоотверженных революционных действиях принимают участие те же массы, которые раньше активно выступали в еврейских и других погромах. Эти же самые массы принимают потом участие в контр-революционных (большевистских и небольшевистских) эксцессах и зверствах. Вчерашние бескорыстнейшие общественные деятели сегодня выступают, как беззастенчивые циничные спекулянты и т. д. и т. д.
Революция вспыхнула в Pocсии после того, как подорванные материальные ресурсы были окончательно разрушены трёхлетней войной; после того, как длительная антиобщественная практика, неизбежно связанная с войною, успела уже вызвать атрофию особенно нужных теперь симпатических общественных инстинктов и расчистила почву для развития заложенных во всех, и до времени находившихся под спудом, инстинктов антиобщественных, эгоистических.
Естественно, что во главе возникшего при таких условиях общественного движения скоро стали люди, быстрее и основательнее других освободившиеся от сдерживающего влияния разрушенных политических, социальных и моральных норм. Но, чем более человек был свободен от этих норм раньше, тем с большей быстротой и основательностью он освобождается от этих препятствующих «свободному» проявлению личности «устарелых» пут теперь. И потому понятно, что на авансцену общественного действия выступают те, у которых эти нормативные «предрассудки», — «мелкобуржуазные», или как они там ещё иначе называются, — сохранились в минимальных размерах, или, ещё более, те, которые и раньше были свободны от них. Убийцы, грабители, спекулянты, предатели, шпионы, шулера, торговцы товаром, сутенёры, садисты, эпилептики и т. д. и т. д., — все эти низы, лишённые задерживающих центров, неизбежно становятся во главе общества и ревниво гонят, под видом «интеллигентов», всех, кто хоть сколько-нибудь сохранил в себе общественную совесть и в ком не совсем искоренена склонность ко всякого рода ненавистным «предрассудкам».
Вызванное разрушением производительных основ страны господство этих паразитических непроизводительных низов, окрашенное в цвет чаяний трудящихся классов и есть большевизм.
Пока «интеллигенты», т. е. люди, в которых ещё не прекратили своего действия нормативные задерживающие аппараты: чувство ответственности перед законом (все равно, старым или новым), перед нравственными предписаниями, и пр., — пока эти «интеллигенты», под влиянием неискоренимого уважения к чужой личности и её благополучию, колеблются, взвешивают и не дерзают на решительные действия, — люди, от природы свободные от всех этих нормативных задержек, естественно становятся во главе общественного действия. А талантливейший и честолюбивейший из них Троцкий, по необходимости, делается общественным кумиром и народным героем.
Поэтому понятно, что, хотя в историю большевизм, по справедливости, войдет с именем Ленина, как отца и пророка его, для широкой массы современников торжествующий большевизм (и покуда он торжествует) естественно связывается с именем Троцкого. Ленин олицетворяет собою теорию, идею большевизма (даже большевизм имеет свою идею), Троцкий — его практику.
Для истории, интересующейся сущностью исторических явлений, сокровенными пружинами общественных движений, выступит на первый план Ленин. Эта история пройдет мимо Троцкого, как несущественного, хотя эффектного эпизода.
С другой стороны, историк-бытописатель, который когда-либо пожелает воспроизвести переживаемую теперь в России эпоху, в драматическом действии дать цельную, живую, действенную картину её, — такой историк пройдет мимо Ленина, тогда как Троцкий для него явится незаменимой моделью, как яркий выразитель эпохи большевистского разложения страны.
Современники, поскольку они являются участниками и объектами большевистских экспериментов, относятся к Ленину и Троцкому так же, как указанный историк-бытописатель: Ленина абстрактно уважают и почитают одни, передъ ним питают благоговейный ужас другие. Троцкого одни любят до самозабвения, как вождя и бойца, другие ненавидят, как кровожадного изверга. Для тех и других он — герой нашего времени.
Сноски
1
Бельтов — псевдоним Г. В. Плеханова, основателя русской социал-демократии.
2
Один из основателей росс. соц. демокр. партии в 1898-ом году, затем отошёл от социалистов, сделался членом партии к.-д., а в последнее время был членом правительства Врангеля.
3
Впоследствии она действительно стала революционеркой. В 1905 году я встретился с ней в Екатеринославе, где мы работали в одной революционной организации. Она производила тогда впечатление барышни с аристократическими замашками и большими претензиями. Она теперь замужем за Каменевым и занимает самостоятельный политический пост.
4
5
Сказанное отнюдь не следует понимать в том смысле, что Бронштейн тогда сознательно видел в революции лишь средство для собственного возвеличения, но, что в подсознательных центрах такое подчинение революции собственной личности имело место, — не может подлежать сомнению, особенно в ретроспектном свете его последующей карьеры.
6
Для поднятия неудержимо падающей производительности труда в промышленности, большевики, как известно, одно время очень много говорили, а также делали попытки к применению системы Тэйлора в своём «социалистическом» государстве. И в этом, как мы видим, зрелого Троцкого предвосхитил юноша — прозелит Бронштейн.
7
Надо помнить, что тогда Бронштейн был арестован вместе с первым Петербургским Советом Рабочих Депутатов, где он был в то время одним из главных руководителей и вершителей. Несомненно, у него уже тогда начала кружиться голова и честолюбие рисовало ему самые увлекательные перспективы; и вдруг арест: он сидит в тесной каморке, как в клетке, а Россия молчит и не рвется вырвать на свободу своего героя. Есть от чего придти в отчаяние.
8
Когда делегация из почётных евреев обратилась к Троцкому, как еврею, с просьбой воздействовать на своих товарищей-большевиков и не губить приобретений февральской революции, впервые давшей евреям права граждан в Pocсии, он пришёл в бешенство от такого напоминания о его нацональности и в негодовании заявил: «Я не еврей, а интернационалист».
9
В этом с ним впоследствии сходился Ленин, назвавший Троцкого «революционной балалайкой».
10
В этом отношении он резко отличается от Ленина, который упорно отстаивал правильность потерпевшей очевидный крах тактики бойкота выборов в первую Думу даже тогда, когда признавал необходимость участия в выборах во вторую Думу.
11
Со времени войны Алексинский решительно порвал с большевиками и стал в ряды борцов против большевизма.
12
Тогда ещё не было полного разрыва с ними. И группа «интернационалистов» ещё резко отделяла себя от пораженцев, возглавляемых Лениным, который заявил, что Троцкий, в сущности, такой же предатель, как и Плеханов.
13
«Наше Слово» заняло место закрытого французским правительством «Голоса».
14
Впоследствии, следя по русским газетам за деятельностью прежних нью-йоркских сподвижников Троцкого, я, действительно имел возможность убедиться, что Семков всегда был «там, где надо», занимая «там» видное положение.
15
В Галифаксе
16
прим. Автор допустил ошибку: Троцкий отправился в Галифакс (где его и арестовали) в Канаде, чтобы оттуда, через Атлантический океан направиться в Россию. 29 апреля Троцкий на датском пароходе «Гелиг Олаф» продолжил свой путь в Россию через Швецию, Финляндию-на Петроград.
17
После успешного октябрьского переворота большевики признали, что июльское восстание было делом их рук.
18
Правительством Керенского незадолго перед тем была введена смертная казнь за измену на фронте.
19
Ещё до захвата власти Троцкий говорил: «Мы приставим револьвер к виску царских генералов и заставим их служить революции».
20
Там имеется даже хорошо оборудованная типография, всегда готовая в пути к его услугам.
21
Так с гордостью назвал матросов Троцкий в июле 1917 г.
22
Красноармейцы, по секретным донесениям большевиков, оказались ненадёжными.
23
Одно время, когда положение большевиков было очень шатко, Троцкий заявил: «Мы, может быть, уйдем, но тогда мы так хлопнем дверью, что мир содрогнется».
