лоб еще,

Да уж боюсь – без навыку!

Пока еще заботушкой

Не стал – прощай, забавонька!”

Сапожок чрез борток,

Ногой легкою – скок

Домой, в красный чертог.

На простор синих волн —

Толк – Царевичев челн!

Меж Солнцем и Месяцем

Верста пролегла.

Султан конский трепется.

Поплыл. – Поплыла.

* * *

Не заноза из тела вон —

То из ткани булавка вострая,

То на личике снеговом

Глаза синие, синеморские,

Бьет ресницами – на

Локоточек привстал.

Промеж бровками трет:

“Уж и долго я спал!

Ровно дождь меня тонким

Серебром поливал.

Ровно жавронок звонкий

Вкруг меня ликовал”.

– То не пташечка-резвушка

Ликовала, —

То тебя твоя подружка

Миловала.

Аукала, агукала,

На жар-груди баюкала,

В кудрях тигрицей рыскала,

В лицо водицей прыскала.

Бушевала над тобой – как в день судный!

Да уж сон-то твой такой – непробудный!

“И снится мне, – молвит,

Лоб-гладя-чело, —

Что красное солнце

На лоб мне сошло.

Лежал, не завесясь,

Ан и вышел ожог!”

– Ох, бел ты мой месяц,

Меловой пирожок!

И солнца-то нетути

Тебе лоб припекать!

То губ царских редкостных

Дорогая печать. —

Не слышит Царевич

Тех дивных речей.

Глубь сонную мерит

Верстою очей.

“И снится мне, – охает,

Руно гладя волос, —

Что с куполу с грохотом

Сто цепей сорвалось”.

– Тебе бы припарочек

Штук пяток на башку!

То первый подарочек

От невесты – дружку! —

Принимает в ручку белую

Волоса червонные.

А рука-то занемелая,

А рука-то сонная…

Волосок пить-есть не просит…

Ручку раскрывает,

За волосиком волосик

Из руки роняет.

– Эх вы, с головы беспутной

Кольцы завитые!

У морских цариц на лютнях,

Чай, звонят, златые!

Ночь вторая

Сидит Царь в нутре земном, ус мокрый щипет,

Озирается кругом – чего бы выпить?

Уж пито-пито, – полцарства пропито!

А все как быдто чегой-то не допито.

Как боярышня пред грозным пред отцом,

Вкруг него все чарочки кольцом.

Тут и турецкие, тут и немецкие,

Архиерейские да венецейские…

“Быстрее глоточки моей,

Ей-ей, вы сохнете!

Пью не напьюсь, лей не жалей,

А все пустёхоньки!”

Ровно милочки – плясать перед купцом —

Вкруг него бутылочки кольцом.

Уж и горластые, цветные, красные,

Уж и бокастые, и ярлыкастые!

Летами-плесенью седой захватаны,

Как леший, царь лесной, – гляди – мохнатые.

Узнать-то надобно, что в них скрывается,

Что цветом-радугой переливается!

* * *

Лей-лей, не жалей,

Все равно перельешь!

Пей-пей сколько хошь, —

Все равно не перепьешь!

Лоза наша полная,

Погреба просторные,

Бочкарь наш испытанный,

Бочонки не считаны.

Как мальчоночки пред старым пред бойцом —

Вкруг него бочоночки кольцом.

Каким кольцом?

Сплошной стеной!

Какой стеной, —

Война войной!

Плеснешь – не выплеснешь!

Хлестнешь – не выхлестнешь!

Гляди, Царь-хитростник,

Как строй осилишь наш!

Промеж винных рек, бочоночных гор

Свой бахромчатый раскинул шатер.

“Людям – море синее,

Мое море – винное.

Люди спят на берегу,

А я – так всю ночь гребу!

Мое море тихое,

И гребу без смены.

А зато мне ихние

Моря – по колено!

Их вода – не сладкая,

А моя – с накладкою.

Не щадя ни рук, ни плеч,

И гребем мы бесперечь.

В своем море мы гребцы,

В своем море мы пловцы.

Придет час идти ко дну —

В своем море потону!”

– Да ну?

“Кто ж тебя схоронит?

Раз пьешь – неженатый,

А коли женатый,

Кругом виноватый!

Кому я нужен – старый,

Пятиалтынный – пара,

Вином лишенный сану,

Кому я нужен – пьяный?”

* * *

Сидел, сидел Царь наш – инда устал!

Ручкой-ножкой себе путь распростал.

Хочет на ноги – ан нет, тянет вниз!

– Эй, дорогу, мелкота, сторонись!

Попытался было с левой ноги —

Снова навзничь повалили враги!

Разгасился – что индюк-кохинхин!

Д’как вцепился тут в шатер-балдахин!

Был кумач тот не сменен – с коих пор!

Царю на голову и рухнул шатер!

Как пошла тут дребедень стеклянной пылью!

Как тут чокаться пошли бутыль с бутылью!

* * *

Шатер Царя душит,

Вино Царя топит,

Уж не лужи – а реки,

Уж не реки – потоки…

Взошел бы кто с воли,

Всяк диву б дался!

Шатер царский воет

На все голоса.

Как черт – красным машет,

Шатер царский пляшет.

Аль, может, в нем слон какой?

Аль, может, дракон какой?

Аль, может, всё сон какой?

Чтоб в умишке нам самим не порешиться,

Мы пройдем пока на половиночку к Царице.

Пройдем-ка к красавице,

– С вином спорить – зря! —

Посмотрим, как мается,

Слезой обливается,

Как с ночью справляется

Страна – без Царя.

* * *

Прежде чем засов раздвинем,

Ты скажи, душа, – отколе

Ты сама-то к нам: с мужской ли,

Али с женской половины?

Коль с мужской – так брось тревогу:

Нянек корочкой задобрим,

Коли с женской – врозь дороги,

Влево путь держи, час добрый!

Так. – Засим, дружок, дай руку.

Не робей, – плечом не трону!

Это – детская наука,

Я китайской обучёна.

Если ж сердце (грудь-то ящик!)

Хрусталем об стенки чокнет, —

Ничего, дружок! – тем слаще

На крыльце подружку чмокнешь!

Не води, дружок, певицы

Потаенными тропами!

Мы, поющие, – что птицы:

Разве что перо на память!

Да и то, коль не скупиться:

Тебе – малость, ему – малость…

Всем по перышку – Жар-Птица

Вовсе б без хвоста осталась!

– Так. —

* * *

Отстегни-ка мне монисто —

Нянек не обеспокоить!

Семь небес у Девы Чистой,

У Царицы – семь покоев.

(У тебя ж, паренька,

Как ледышечка – рука!)

Стены все в сетях-тенётах,

Колокольчиках-звоночках.

Честь жены – Царю веночек:

Недостаточно замочков!

(А со мной, коль пригож,

Сквозь иголочку пройдешь!)

Быстро – руки, вниз – ресницы:

В одной юбке легкой, летней —

То плетуньи-кружевницы

День и ночь сплетают сплетни.

(Только вкось поглядев,

Оплетем без кружев!)

Глянь-ка: под семью замками,

Чтобы вора позабавить,

С семью смертными грехами

Целых семь укладок бабьих.

(Подари нитку бус, —

Без отмычки обойдусь!)

Что за звон такой комарий,

Что за звон такой претонкий?

То чесальщицы Камарин-

скую шпарят на гребенках!

(Лишь бы не было плеши, —

И без гребня расчешем!)

С утиральничками в лапах,

(Во все очи, мальчик, пялься!)

То семь чертовых арапок,

Семь царицыных купальщиц.

(Может, семь моих сестер:

Ты мне спинки не тер!)

В кухню женского обману

Поспешай, Самсон с Далилой!

Здесь из зорь творят румяна,

Из снегов творят белила…

(Без белил, без румян

В очи пустим туман!)

Так из кухоньки – да в кузню:

Кто-то, молот взявши в руки,

Из стекла кует союзы,

Из свинца кует разлуки.

(Не скажу наперед —

Чего нам с тобой скует!)

Рука об руку два брата,

Мухи не обеспокоив,

Ровно жар в руке – pyкa-то!

Позади все шесть покоев…

(Перед главным, седьмым,

Прижми губы к моим!)

Сердце к сердцу, устье к устью…

Окунуться в реки эти —

Всех Цариц с тобой упустим,

Всех Царевичей на свете!

(Отпусти! Оторвись!

Мы рассказывать взялись!)

Перед главным ее входом,

Пред седьмым ее покоем,

Вот тебе, дружочек родный,

Слово я скажу какое:

(Да чтоб голос был свеж,

Дай воды напьюсь допрежь!)

Коль опять себе накличешь

Птицу, сходную со мною,

Знай: лишь перья наши птичьи,

Сердце знойное, земное…

(Площадной образец,

Каких много сердец.)

И еше, дружок, запомни:

Мы народ вдвойне пропащий!

Так, коли поем красно мы, —

Так еще целуем слаще…

(Запиши себе в грудь.

Говорившую – забудь.)

* * *

Няньки спят, мамки спят,

Пуховик не смят.

Лишь лампадочки в углах дымят.

Ах, так вот каков – покой ее – покой седьмой!

Ах, так вот каков – покой ночной!

Где ж она? – Нету.

Где ж она? – С ветром.

Не спится – так плачется,

Так к милому скачется —

От мамок, от мужа,

От риз от жемчужных,

От рож скоморошьих, —

От дел наших тошных!

Из спаленки выкралась,

На лесенку выбралась,

Ступень за ступенечкой —

Лишь выйти трудненечко!

А там уж – вольней, вольней,

Ногам уж верней, верней,

Как будто из гробика

Восстав, мчишь по воздуху:

Не к птицам на кровельку, —

На вышнюю звездочку!

(Ветер, ветер, вор-роскошник,

Всем красавицам – помощник,

Ревности – служитель,

Верности – губитель,

Даровой рабочий —

Ветерочек мой!)

Стоит полоняночка

На башенной вышечке.

Связалась, беляночка,

С тем самым с мальчишечкой,

Кто цепь нашу грубую

Раньше всех расклепал,

Кто прежде супруга нам

Шейный плат растрепал.

И мастер он ластиться!

Потягается с кошками!

Сорвал ей запястьице,

Играет сережками.

Своею жемчужинкой

Зовет – дорогой…

Да нужен-то, нужен-то

Ей мальчонок другой!

* * *

– Шаги! —

Матерь Божья, помоги!

Оттого что эти чудные – шаги!

Я свечу тебе в три пуда засвечу,

Оттого что эти знаю – сапоги!

То не стон —

Струнный звон.

То не сон —

Он.

* * *

– Ты здесь зачем?

“А ты зачем?”

– Небось, уйду.

“Сама, уйду”.

Стоит смиренник юный,

Пощипывает струны.

Нет слов у мачехи-красы,

Покусывает хвост косы.

А ветер между ними —

Как вьюн – между двоими.

Гусляр по стрункам: щелк да щелк,

А сердце в грудь ей: толк да толк, —

Вот в щепья расколотит!

Тот спиночку воротит.

Вот-вот уйдет! – Святой Исус!

И, косу выхлестнув из уст,

Как зверь нечеловечий —

Хвать! – сына за заплечье!

“Стой, погоди, так не уйдешь!”

– Брось, баба, что за речь ведешь?

Ты мне сукна не комкай!

Ай девка с моряком ты? —

И хочет плечиком повесть, —

Не может ручек ей развесть:

За шейкой за любезной

Свились – как круг железный.

– Я сын тебе, а ты мне – мать.

Взошел я ветром подышать,

Морскую речь послушать…

А ты – веревкой душишь! —

“Ты баб до времени не старь!

Царица я, а ты мне – Царь!”

А месяц между ними —

Как меч – между двоими.

“Три года завтрашней зарей,

Как я на персик восковой,

Как нищий на базаре, —

На нежный лик твой зарюсь!

Три года эту ночь ждала!”

Легонечко – как два крыла —

Ослабшие от муки

Он ей разводит – руки.

Вдоль стана бережно кладет,

Сам прямо к лесенке идет,

И на гортанный окрик

Вдруг голову воротит.

Стоит на башенном зубце,

Как ведьма в месячном венце,

Над бездной окиянской

Стоит, качает стан свой.

Покачивает, раскачивает,

Как будто дитя укачивает,

Большие глаза незрячие

К мучителю оборачивает.

А ветер – шелка горячие

Как парусом разворачивает.

“Введешь в беду!

Уйдешь – уйду:

Ты – с лесенки,

Я – с башенки!”

Качается, качается,

Шелк вкруг колен курчавится.

Как есть – дитя-проказница

Страх нагоняет, дразнится.

“Что пошатнулся? Ай – струхнул?”

Царевич к ней на шаг ступнул.

“Теперь ко мне – ни шагу!”

Царевич к ней – два шага.

Качается: – помру за грош!

Качается: – и ты помрешь!

Качается: – ан нет, не трожь!

Не след! – Негоже! – И как горсть

Горошин тут жемчужинных —

Из горлышка – смех судорожный!

“Прощай, мой праведник-монах!”

Всё яростней разлет-размах,

“Мой персик-абрикосик!”

Как змеи, свищут косы.

Так разошлась – в глазах рябит!

Так разошлась – луну дробит!

Тут страшным криком нутряным —

Как вскрикнет! тот кольцом стальным

На всем лету – как сдавит!

Как на ноги поставит!

* * *

Аж потом высыпал испуг. —

Она смирней ребенка. —

Стоит, не разжимая рук,

Стоит и дышит громко.

* * *

Тут речи нежные лились:

“Теперь не страшно с башни вниз…”

И – дрожью соловьиной —

Смех легкий, шаловливый.

“Моя исполнилась – вся сласть!

Моя исполнилась – вся страсть!”

Из бахромы курчавой

Глазок глядит лукаво.

“Ты на руках меня держал,

К своей груди меня прижал…

Добилась, – вновь смеется, —

Как твое сердце бьется!

Железом ты в меня впился,

Как огневая полоса

Под красными щипцами —

След твоих рук – на память!

Хотенье женское мое —

Вот всё именьице мое.

Иди! – Теперь уж, друг мой,

Вниз головой не рухну!”

* * *

Ух! – Кто ж это так ухнул вдруг?

Чья кошачья меж зубцов – голова?

То пророчица великих разлук:

Сова-плакальщица, филин-сова.

Охорашивается, чистит клюв.

Глаза желтые – янтарь шаровой!

Красе на ухо шепочет, прильнув:

“За булавочкой к тебе я второй!”

Сотворила тут краса крестный знак,

Сваво гостя дорогого узнав.

“Весь-то слышал я ваш спор боевой,

Всё-то филином-летал я-совой!

Дважды в грудь свою – булавку отправь!

Дважды филину – уста предоставь!”

Крылами pyкy ей с рукой,

А клювом губку ей с губой

Разводит пакостник рябой:

– Ты не противься, рот тугой!

Покорность с бабой родилась!

Льни, тонкоствольная лоза!

Чтоб не увидеть желтых глаз —

Закройтесь, черные глаза!

* * *

Закроешь – и легче!

Пол-зла, пол-обиды…

Обидчика чуешь хотя —

А не видишь!

И легче уж губы

Свой жар отдают.

Не ветер, а певчие

Ровно поют.

Уж разное шепчешь,

Рот жадный ощеря.

Уж грудь – без приказу

Вгребается в перья.

Всё легче – всё крепче —

И вот уж с тобой —

Не филин твой старый,

А лебедь младой!

* * *

Видят сквозь кисейку-дымку

Месяц с ветром-невидимкой:

Ведьма с филином в прижимку!

Ведьма с филином в обнимку!

Месяц – слезку смахнул,

Тот – березкой тряхнул…

А от губ – двойной канавой —

Что за след такой за ржавый?

– Бог спаси нашу державу! —

Клюв у филина кровавый!

Ветер рябь зарябил,

Месяц лик загородил…

Встреча вторая

Солнце в терем грянуло —

Что полк золотой.

Встал Царевич правильный:

Веселый