Крыма в Москву весной 1921 г.
921
Речь идет о первой книге «Современных записок», вышедшей в декабре 1920 г. в Париже. Там были напечатаны стихотворения М. Цветаевой: «Пожирающий огонь — мой конь!..», «Чердачный дворец мой, дворцовый чердак!..», «Есть колосья тучные, есть колосья тощие…», «Благословляю ежедневный труд…». (См. СС-1).
922
См. коммент. 5 к письму 4-21.
923
См. примеч. 2 к письму 20–21 к Е.Л. Ланну.
924
С.М. Волконский.
925
А.Б. Трухачев.
926
Видимо, Б.А. Бессарабов.
927
А.И. Цветаева.
928
Лицо неустановленное.
929
В.А.Зайцева.
930
Наталья Борисовна Зайцева (в замуж. Соллогуб; 1912–2008) — дочь В.А. и Б.К. Зайцевых.
931
Б.К. Зайцев
932
В письме, датированном тем же днем, дочь Цветаевой писала Е.О. Волошиной:
«Да! Получили от Льва письмо. Где — не пишет. Напишите, пожалуйста, воспоминания подробней. Это наше с Мариной насущное. Читаю Отечественную Историю: бедствия и потом восстановление высью небесной выси земной.
Марина живет как птица: мало времени петь и много поет. Она совсем не занята ни выступлениями, ни печатанием, только писанием. Ей все равно, знают ее или нет. Мы с ней кочевали по всему дому. Сначала в папиной комнате, в кухне, в своей. Марина с грустью говорит: „Кочевники дома“. Теперь изнутри запираемся на замок от кошек, собак, людей. Наверное, наш дом будут рушить, и мы подыскали себе квартиру. На углу глухого церковного переулка стоит бывший особняк: желтый, рухнувший, с большими выразительными дырами вместо окон. Вместо пола железные длинные жерди, а внизу пустота. Одним словом — бывшее, рухнувшее, погребающее. Недавно нашла Вашего щелкуна, Вами выкрашенного, с ружьем, в остроконечной шапке. Мои любимые книги: сказки Андерсена и самый, самый первый мир: каменный век с идолами и топорами.
Приехала Ася, пишет, служит, шьет кукол. Мечтаю о уезде, жаре и ботанических садах. Хороши ли у Вас в Крыму вечерние времена: закатные и сумеречные? У нас в закатах Воинства и Львы, в сумерках — чуткий сон пересиленных часовых»
(Эфрон А. стр. 240–241).
933
Э.Л. Миндлин и Б.А. Бессарабов.
934
Речь идет о Э.Л. Миндлине.
«Я с самого детства пристрастился слушать огонь в печи и чуть ли не в печь окунался лицом. Марина Ивановна подшучивала надо мной, называла „огнепоклонником“»
(Воспоминания. стр. 117).
935
Ср. мемуарное свидетельство Л.К. Чуковской:
«<…> я рассказала ей <Ахматовой>, как видела ее впервые на вечере памяти Блока в лазурной шали.
— Это мне Марина подарила, — сказала Анна Андреевна. — И шкатулку.»
(Чуковская Л. Записки об Анне Ахматовой. Кн. 1. 1938–1941. М.: Книга, 1989. стр. 19).
936
Письмо написано в связи со слухами о самоубийстве А. Ахматовой, дошедшими до Москвы, после расстрела Н.С. Гумилева. 30 августа (ст. ст.) на слухи о смерти Ахматовой Цветаева откликнулась стихотворением «Соревнования короста / В нас не осилила родства…» (СС-2).
937
Кафе было организовано В.В. Каменским и В.Р. Гольдшмидтом осенью 1917 г. в помещении бывшей прачечной в Настасьинском переулке (угол Тверской улицы).
938
Первое письмо от мужа после более чем двух лет неизвестности Цветаева получила 14 июля 1921 г.
939
Перефразированные строки стихотворения И. Северянина «Это было у моря…» (1910).
940
Шершеневич Вадим Габриэлевич (1893–1942) — поэт-имажинист.
941
Бобров Сергей Павлович (1889–1971) — поэт, критик, переводчик, теоретик-поэзии (занимался преимущественно стиховедением).
Аксенов Иван Александрович (1884–1935) — поэт, переводчик, критик. В 1920-х гг. — председатель Всероссийского Союза Поэтов. Был шафером на свадьбе Н. Гумилева и А. Ахматовой (25 апреля 1910 г.).
Арго (наст. фам. и имя Гольденберг Абрам Маркович; 1897–1968) — поэт-сатирик и переводчик.
Грузинов Иван Васильевич (18931942) — поэт-имажинист.
942
Строка из стихотворения А. Ахматовой «Молитва» (1915).
943
О каком докладе идет речь, установить не удалось.
944
Отец Е.О. Волошиной с 1859 по 1861 г. служил в Калуге, где жил на поселении Шамиль.
«Елена Оттобальдовна Волошина. В детстве любимица Шамиля, доживавшего в Калуге последние дни <…> Напоминает ему его младшего любимого сына, насильную чужую Калугу превращает в родной Кавказ. Младенчество на коленях побежденного Шамиля…»
(Живое о живом; СС-4).
945
17/30 августа 1921 г. Аля Эфрон писала Е.О. Волошиной:
«Сейчас у нас гостит молодой Фавн (не по веселости, а по чуткости), ничего не понимающий в жизни… Наш гость — странный: ничего не ест, никогда не сердится. Это молодой поэт Э.Л. Миндлин. У него есть фотография Макса: полулежит на диване в рубашке». И из другого ее письма, написанного в день отъезда Миндлина в Крым, 6/19 сентября: «…это письмо Вам передаст Э.Л. Миндлин. Он был нам хорошим другом, помогал во всем. Это было особенно трогательно, потому что он сам совершенно беспомощен и такой же медленный, как я. Завидую ему: он увидит Вас и море»
(Эфрон А. стр. 241, 244).
946
Подробно об этом см. в воспоминаниях Э. Миндлина (1900–1981) в его книге «Необыкновенные собеседники» (М.: Сов. писатель, 1979. стр. 49–85). См. также: Воспоминания. стр. 110–135.
947
Эренбург Изабелла Григорьевна (1885–1965) — сестра Эренбурга.
948
Юра Коган, сын другой старшей сестры Эренбурга, Евгении Григорьевны (1884–1965) (Звезда. стр. 18).
949
Речь идет об отъезде Цветаевой с дочерью Ариадной за границу.
950
Балтрушайтис Юргис Казимирович (1873–1944) — литовский поэт. Писал на русском и литовском языках. С 1921 по 1939 г. был послом Литвы в СССР. Помогал Цветаевой в оформлении визы.
951
В Берлин нужно было ехать через Ригу.
952
Стихотворение принадлежит самой Цветаевой. Впервые было опубликовано в общей подборке из пятнадцати четверостиший в берлинской газете «Дни» (1924. 14 дек.). См. СС-1.
953
Б.А. Бессарабов.
954
Вероятно, стихотворение И. Эренбурга «О горе, горе, убежавшим с каторги!..» из цикла «Зарубежные раздумья» (1921).
955
Имеется в виду книга И. Эренбурга «Лик войны» (София, 1920), в которую вошли его военные корреспонденции 1915–1917 гг., подготовленные для газет «Утро России» (Москва) и «Биржевые ведомости» (Петроград). Эти корреспонденции явились началом его журналистской деятельности.
956
То есть за сведения о С.Я. Эфроне и за то, что М. Волошин укрывал его в своем доме от красных во время Гражданской войны.
957
10 декабря 1921 г. М. Волошин писал матери из Феодосии:
«Я писал Марине отчаянное письмо о положении Герцык, прося привести в Москве всё в движение. Они подняли там целую бурю» (Ежегодник рукописного отдела Пушкинского Дома на 1973 год. стр. 183).
Речь в письме Волошина шла о голоде в Крыму и о бедственном положении семьи Герцык.
958
Имеется в виду знаменитая итальянская певица (колоратурное сопрано) Аделина Патти (1843–1919).
959
«Калики перехожие» (1914) — пьеса В.М. Волькенштейна.
960
С.Я. Парнок находилась в то время в Судаке.
961
Деньги дошли. В цитированном выше письме Волошина матери читаем:
«На этой неделе я получил для Герцык 2½ миллиона. <…> А 100 тысяч Марина и Ася посылают от себя тебе и мне» (Там же. стр. 183).
Встречу Цветаевой с Луначарским упоминает в своем коротеньком письме к Волошину маленькая Аля:
Москва, 7-го р<усского> ноября 1921 г.
Мой дорогой Макс!
Я очень жалею о Вашей болезни, я Вас всегда помню таким веселым, гривастым Миродержцем. О Вас нужно молиться Зевсу, — да? (Молюсь сразу всем богам — кроме самых новых! Им буду молиться потом.) Спасибо за Георгия — Сережу: взгляд как у М<арины> в стихах, вслед копью. А под копьем его собственная цветущая молодость. Первый мой взгляд, когда просыпаюсь, всегда ввысь: на С<ережу>. Скрещаемся.
Марина Вас так любит, что даже без голосу говорила с Л<уначар>ским — и всё сказала. Всё обещал.
Целую Вас с благодарностью. Портрет С<ережи> наша самая драгоценность.
Ваша Аля
(Эфрон А. стр. 245).
962
«Летучая мышь» — московский театр-кабаре Никиты Федоровича Балиева (1877–1936). Основан в 1913 г.
963
М.П. Кювилье.
964
Эренбургу, весной 1921 г. ездившему за границу, удалось узнать о местопребывании С.Я. Эфрона и сообщить об нем М. Цветаевой (Эренбург И. Люди, годы, жизнь. Воспоминания: В 3 т. Т. 1. М.: Сов. писатель, 1990. стр. 240).
965
На этой улице М. Цветаева жила во время своего первого посещения Парижа в 1909 г.
966
Сохранилась рукопись поэмы «На Красном коне» с дарственной надписью Цветаевой А.К. Герцык (архив М. Цветаевой в РГАЛИ, ф. 1190).
967
«Версты. Стихи» вышли после отъезда Цветаевой, летом 1922 г. в Госиздате; последняя картина пьесы Цветаевой «Феникс» была издана под названием «Конец Казановы» (М.: Созвездие, 1922).
968
Письмо Е.О. Волошиной на следующий день написала Аля Эфрон:
Москва, 8-го р<усского> ноября 1921 г.
Моя дорогая Пра!
От Вас так давно нет писем. За Вас я молюсь богу храбрых, не знаю, есть ли такой. (Не бог войны!) Мы с М<ариной> читаем мифологию, мой любимец — Фаэтон, хотевший править отцовской колесницей и зажегший моря и реки! А Орфей похож на Блока: жалобный, камни трогающий.
Мне очень грустно, когда я думаю о Вашем ревущем море, нужно, чтобы что-нибудь его заглушало, а то так одиноко. Скоро, когда наберем денег, снимемся с Андрюшей и пришлем Вам фотографию.
Я его выше на полголовы, потому что Ваша крестница! Никто в Москве точно не знает, что существует Крым, и когда М<арина> с Асей начали поднимать эту бурю, то все знакомые книгоиздательства откликнулись. Нежно целую Вас, моя чудная Пра!
Ваша Аля
(Эфрон A. стр. 245).
969
Датируется условно по содержанию записей в тетради (HCT. стр. 65–68).
970
О встрече с H.A. Нолле-Коган Цветаева сделала запись в тетради (HCT. стр. 67–70):
Встреча с H.A.K. — моей — из стихов к Блоку — Подругой.
Без стука — головка, потом всё тело. Все тело — дымок.
Здесь живет М<арина> И<вановна> Ц<ветаева>.
(В дыму печки и махорки не разглядеть не только меня, но слона.)
До здорованья, до руки, так напрямик, что как бы пройдя сквозь стол, стоящий посреди комнаты и дороги, не останавливаемая ничем как взгляд:
— На этом портрете Александр Александрович не похож.
— На этом портрете Блок похож.
— Нет.
— Да.
Для пояснения: первое и единственное, что разглядела из двери: последнюю карточку Блока, в тетрадочный лист, просто приколотую кнопкой над обломком дивана, на котором сплю.
Впечатление тени, пригнанной Ревностью лютейшей из всех: посмертной.
Здорованье: в руке — ничего.
_____
Долго, сопротивляясь взлому, не говорю, что Блока — лично — не знала. Весь разговор из: (она) — Александр Александрович (я:) — Блок. Чувствую, что я неизмеримо богаче — и ближе. (Как много позже, в данном 1932 г. в разговоре с пушкинской внучкой*: — до улыбки.)
Наконец, через какой-то срок, щадя как всегда — недоступную мне слабость, слабость, которой, со всей своей силой, в жизни — затерта ибо такие с Блоком, а не я — через <пропуск одного слова> пять минут моего уединененного торжества — сдаюсь.
— Я ведь Блока, лично не знала…
_____
Ее рассказ о том как Блок читал мои стихи.
— После каждого выступления он получал, тут же на вечере, груды писем — женских, конечно. И я всегда их ему читала, сама вскрывала, и он не сопротивлялся. (Я ведь очень ревнивая! всех к нему ревновала!) Только смотрел с улыбкой. Так было и в этот вечер. — «Ну, с какого же начнем?» Он: Возьмем любое. И подает мне — как раз Ваше — в простом синем конверте. Вскрываю и начинаю читать, но у Вас ведь такой особенный почерк, сначала как будто легко, а потом… Да еще и стихи, я
