[392].
Звериные здоровья — ничего, слегка прибавляют. Завтра она будут у нас праздновать наши дни рождения [393]. Сейчас в Ялте цирк Дурова, Лиля каждое утро решает пойти и каждый вечер перерешает. Сегодня она с ужасом рассказывала мне, что в программе помечен поезд из 70-ти крыс.
Аля здорова, но очень капризна. На днях пришлю Вам ее карточку. Она, кроме прежних слов, говорит еще «Лиля», — это не без упорного Лилиного воспитания.
Пока всего лучшего, сейчас будем с Лёвой проявлять.
Напишите мне, пож<алуйста>, адрес Майи [394], не забудьте!
Я ей пишу бесконечное письмо.
Привет всем знакомым и поцелуй Вам.
МЭ
Впервые — НИСП. стр. 163. Печ. по тексту первой публикации.
20-13. В.Я. Эфрон
Ялта, 8-го октября 1913 г., вторник
Милая Вера,
Когда я не знаю дня недели, я ставлю наугад, — иногда выходит верно. От Вас 100 лет — ни строчки. Мы с Лилей ведем идиллическую жизнь, нарушаемую только ее изучением непонятных ей научных предметов и терминов. Ее робкая надежда все-таки сдать экзамены — умилительна. Сокол скучает, молчит, вяло волочит ноги и… прибавляет. Лёва в восторге от моря, тумана, близости или дальности гор, облаков и солнца и за последнюю неделю немного сбавил. Но в общем он чувствует себя лучше, чем до санатории. Он в упоении от «Войны и Мира». Я сейчас читаю Balzac’a «Cousine Bette» [395] — историю злостной старой девы, к<о-тор>ую Лиля находит похожей на себя. — Всё еще зелено, солнце еще греет. Мы много снимаем стереоскопом.
Аля говорит несколько новых полуслов и определенно называет всех по именам. Она стала дольше спать и меньше капризничать. Хорошеет с каждым днем. Получили ли Вы ее карточку? Лиля привезет еще лучшую.
Пока до свидания, до 1-го — 3-го ноября наш адр<ес> — прежний. Привет Майе и Фельдштейнам, если их увидите. Я им тоже послала Алину карточку.
МЭ
Впервые — НИСП. стр. 164. Печ. по тексту первой публикации.
21-13. В.Я. Эфрон
Ялта, 14-го октября 1913 г., понед<ельник>
Милая Вера,
Спасибо за письмо. Послезавтра я с Алей и няней еду в Феодосию устраиваться. Сегодня к нам приходят Лёвы [396], второй раз за всё время. Лиля волнуется уже с 4-ех ч<асов> утра (первое пробуждение Али), стараясь изобразить на тарелке нечто вроде сбитых сливок. У нее 2 пары великолепных соколиных башмаков: одни — ярко (даже слишком) рыжие, другие — ослепительно-белые. Она «обеспечена» на 2 года и в восторге.
Лёва вчера прибавил около трех ф<унтов> (за неделю); Сокол тоже около этого. Лёва сейчас весит 4 ½ пуда, Сокол — 4 без двух ф<унтов>. Но Лёвин нормальный вес должен быть никак не менее 5 п<удов> по его росту! Все-таки он поправляется.
Насчет Феодосии мы решили к<а>к-то сразу, не сговариваясь. С<ереже> хочется спокойствия и отсутствия соблазнов для экз<аменов>, мне же сейчас совершенно безразлично, где жить. К тому же в Феодосии будет Ася [397]. Не видали ли Вы ее? Я уже около трех недель не имею от нее ни строчки. Пишите мне уже в Феодосию на Петра Николаевича [398].
Напишите мне, пож<алуйста>, адр<ес> Аделаиды Казимировны [399] и передайте ей это письмо возможно скорей, в нем Алина карточка.
Аля очень быстро развивается. Говорит: «ко», мама, Лиля, няня, «па» (упала), «ка» (каша, — причем указывает рукой на кастрюльку), куда, «кука» (кукла); понимает «нельзя», «иди», «вставай», узнает в книге кота и тигра, к<оторо>го тоже называет «ко». Ходит она быстро и гораздо уверенней, чем месяц назад. Волосы и брови темнеют. Да, Вы правы! Лиля и не думает учить ее «тетя Вера», — ничего подобного.
Привет Фельдштейнам и Майе. Пра собирается в Москву 15-го ноября. Маргарита Васильевна [400] всё еще в Коктебеле, я ее наверное застану.
Всего лучшего.
МЭ
Впервые — НИСП. стр. 164–165. Печ. по тексту первой публикации.
22-13. Е.Я. Эфрон
Феодосия, 19-го октября 1913 г., пятница [401]
Милая Лилися,
Сегодня я ночевала одна с Алей, — идеальная няня ушла домой. Аля была мила и спала до семи, я до десяти (!!!) Сегодня чудный летний синий день: на столе играют солнечные пятна, в окне качается красно-желтый виноград. Сейчас Аля спит и всхлипывает во сне, она т<а>к и рвется ко мне с рук идеальной няни. Умилитесь надо мной: я несколько раз заставляла ее говорить «Лиля». В 2 ч. пойдем с П<етром> Николаевичем [402] искать квартиру [403].
К<а>к Вы доехали? К<а>к вели себя Ваши соседи по палубе — восточные люди? К<а>к Вы встретились с Лёвами? [404]
Пока до свидания, всего лучшего. Не забудьте ответить Н<юте> [405] на письма. Целую.
МЭ
Всё это написано тушью дяди в феске [406]. Пишите на П<етра> Николаевичах
Впервые — по копии из архива A.A. Саакянц. СС-6. стр. 85–86. Печ. по тексту НИСП. стр. 165–166.
23–13. М.С. Фельдштейну
Феодосия, 11-го декабря 1913 г., четверг
Милый Михаил Соломонович, Сереже лучше, — вчера ему дали пить [407]. Около трех суток он ничего не пил и говорил только о воде. Ужасно было сидеть с ним рядом и слушать, а потом идти домой и пить чай. Подробности операции пишу Лиле.
Вы меня очень тронули телеграммой. Приходится вспомнить слова Goethe: «Wie ist doch die Welt so klein! Und wie muss man die Menschen lieben, die wenigen Menschen, die einen Lieb haben» {44}.
Впрочем, Goethe сказал много, но мне больше нравится по-своему.
Вот мои последние стихи:
Уж сколько их упало в эту бездну,
Разверстую вдали!
Настанет день, когда и я исчезну
С поверхности земли.
Застынет все, что пело и боролось,
Сияло и рвалось.
И зелень глаз моих, и нежный голос,
И золото волос.
И будет жизнь с ее насущным хлебом,
С забывчивостью дня,
И будет все, к<а>к будто бы под небом
И не было меня!
Изменчивой, как дети, в каждой мине
И так недолго злой,
Любившей час, когда дрова в камине
Становятся золой.
Виолончель и кавалькады в чаще,
И колокол в селе…
На ласковой земле!
К вам всем (что мне, ни в чем не знавшей меры,
Чужие и свои?!)
Я обращаюсь с требованьем веры
И с просьбой о любви.
И день и ночь, и письменно и устно, —
За правду «да» и «нет»,
За то, что мне так часто слишком грустно
И только двадцать лет.
За то, что мне — прямая неизбежность
Прощение обид,
За всю мою безудержную нежность
За быстроту стремительных событий,
За правду, за игру…
Послушайте! Еще меня любите
За то, что я умру.
Всего лучшего. Буду рада Вашему письму и тогда напишу еще. Привет Эве Адольфовне.
МЭ
Впервые — De Visu. M. 1993. № 9. стр. 19–20 (публ. Д.А. Беляева). СС-6. стр. 112–113. Печ. по тексту НИСП. стр. 166–167.
24-13. В.Я. Эфрон
Феодосия, 14-го дек<абря> 1913 г., суббота
Милая Вера,
Спасибо за письмо. Третьего дня только я отправила Вам и Лиле открытку с новостями об Але. К ним могу прибавить пока только одну: она начала «читать» все окружающие предметы: гребенку, стул и т.д. На карточках она гораздо хуже, чем в натуре: пропадает цвет глаз, нежность кожи. К тому <же> ее лицо очень подвижное, и многие выражения являются случайными.
Сереже много лучше. Ему дают кашу, и сегодня — котлеты. Он оброс и похож на оранга.
В письме к Пра Вы найдете описание моей текущей жизни. Стихов пишу мало, но написанными довольна. Есть длинные стихи Але, начинающиеся т<а>к:
«Аля! Маленькая тень
На огромном горизонте»… [408]
Если Вам интересно, — пришлю.
Последние дни вижусь с Максом. Он очарователен, к<а>к в лучшие дни и я вполне забыла летние недоразумения.
О книгах в магазинах ничего не знаю. Прошлой весной мы их давали на комиссию, — проданы, или нет — я не знаю. У Кожебаткина [409] жульническим образ<ом> кроме 180–200 (м<ожет> б<ыть> больше) руб<лей> за продажу наших книг осталось еще больше 50 (м<оже>т б<ыть> 100!) экз<емпляров> «Волшебного фонаря» без расписки. А м<ожет> б<ыть> и 200, сейчас не знаю.
У меня есть здесь около 10-ти — 15-ти экз<емпляров> «В<олшебного> ф<онаря>», но к<а>к их переслать? М<ожет> б<ыть> через Редлихов [410], если они поедут в Москву.
Стихи Мчеделову [411] перепишу с удовольствием какие хочет, — его любимые. Передайте мой привет Асе Жуковской [412]. Видитесь ли с Майей и Адел<аидой> Казимировной? [413] Напишите мне большое письмо о себе!
МЭ
Крепко целую Вас и Лилю. Асин Андрюша прекрасно ходит, Аля еще неуверенно, — она гораздо крупнее. У нее 13 зубов.
Впервые — НИСП. стр. 167–168. Печ. по тексту первой публикации.
25-13. М.С. Фельдштейну
Феодосия, 23-го декабря 1913 г., понедельник
Дорогой Михаил Соломонович,
Пишу Вам в каком-то тревожном состоянии. Сейчас я у Аси одна во всем доме [414], если не считать спящего Андрюши.
— В такие минуты особенно хочется писать письма.
Сейчас вся Феодосия в луне. Я бежала вниз со своей горы и смотрела на свою длинную, черную-черную тень, галопировавшую передо мною. Рядом бежала собака Волчек — вроде Волка. (Не примите за намек!) — Ах, я только сейчас заметила, что написала с большой буквы! Вот, что значит навязчивая боязнь не т<а>к быть понятой! — (Это, кажется, сказала Сидоровая [415], — вся прелесть в «я»!)
Сколько скобок! Восклицательных знаков! Тирэ!
Завтра будет готово мое новое платье — страшно праздничное: ослепительно-синий атлас с ослепительно-красными маленькими розами. Не ужасайтесь! Оно совсем старинное и волшебное. Господи, к чему эти унылые английские кофточки, когда т<а>к мало жить! Я сейчас под очарованием костюмов. Прекрасно — прекрасно одеваться вообще, а особенно — где-н<и>б<удь> на необитаемом острове, — только для себя!
В Феодосии — ослепительные сверкающие дни. Сегодня был дикий ветер, сегодня я видала женщину, родившуюся в 1808 г., сегодня лунная ночь, а завтра будет готово мое новое платье!
— Видели ли Вы Сережу и к<а>к нашли его? [416] Если можете, постарайтесь оставить его в Москве до 28-го. Я боюсь, что он тотчас же захочет в Феодосию и не успеет отдохнуть от дороги.
Пишите, где и к<а>к провели Сочельник и Новый Год. Пришлите мне какую-н<и>б<удь> хорошую карточку Тани [417].
Это пока все мои просьбы. М<ожет> б<ыть>, когда-н<и>б<удь> будет одна — большая.
Всего лучшего Вам обоим. Вам троим.
МЭ
Впервые — De Visu. M. 1993. № 9. стр. 20–21 (публ. Д.А. Беляева). СС-6. стр. 111–112. Печ. по тексту НИСП. стр. 168–169.
26-13. М.А. Волошину
Феодосия, 27-го декабря 1913 г.
Милый Макс,
Спасибо за письмо и книжечку Эренбурга [418]. О Сережиной болезни: присутствие туберкулеза на вырезанном отростке дало нам повод предположить его вообще в кишечнике. — Вот все данные, — 20-го С<ережа> уехал в Москву. Сегодня получила от него письмо: Лиля в Петербурге, все остальные в Москве, кроме Аси Жуковской [419]. Завтра, или после-завтра С<ережа> приезжает, 30-го мы с Асей говорим стихи на каком-то вечере «pour les noyes» {45} [420] (к<а>к я объяснила Blennard’y [421]). А 31-го думаем приехать к тебе встречать Новый год, если только С<ережа> не слишком устанет с дороги [422].
П<етр> Н<иколаевич> [423] уехал куда-то
