у меня не только Ирина, а еще Аля, а еще дрова, к<отор>ых нет, и ремонт, за к<отор>ый надо платить, и т.д. без конца.
Целую Вас. Подумайте и ответьте. Посылаю крупу и 84 р<убля> за Иринино молоко до 4-го авг<уста> ст<арого> стиля. Деньги за комнату — если Ирина у Вас останется — привезу в среду.
МЭ
Впервые — НИСП. стр. 273. Печ. по тексту первой публикации.
3-18. <Н.А. Плуцер-Сарна>
<Между 28 августа — 3 сентября 1918 г.>
Из письма.
Нас делят, дружочек, не вещи высокого порядка, а быт. Согласитесь, что не может быть одинаковое видение от жизни от человека, к<отор>ый весь день кружится среди кошёлок, кухонных полотенец, простонародных морд, вскипевшего и не вскипевшего молока — и человека, в полном чистосердечии никогда не видавшего сырой морковки.
— Да, но на то и любовь, чтобы сравнивать быт. (Принц в Ослиной Коже и судомойка [697].)
— Да, принцу-то легко забыть о никогда не виденных им кастрюльках, а судомойка знает, что принц уйдет, а грязные кастрюли — останутся!
_____
Женщине, если она человек, мужчина нужен, как роскошь, — очень, очень иногда. Книги, дом, заботы о детях, радости от детей, одинокие прогулки, часы горечи, часы восторга, — что тут делать мужчине?
У женщины, вне мужчины, целых два моря: быт и собственная душа.
_____
Кошёлку я несу, как котомку, отсюда восторг.
Впервые — НЗК-1. стр. 270–271. Печ. по тексту первой публикации.
Адресат установлен предположительно.
4-18. H.A. Плуцер-Сарна
<Между 28 августа и 3 сентября 1918 г.>
Из письма:
…Господи Боже мой, знайте одно: всегда, в любую минуту я о Вас думаю. Когда Вам захочется обо мне подумать, знайте, что Вы думаете в ответ.
…Это ныло у меня два года в душе, а теперь воет.
…Я же не одержима, моя одержимость тайная, никто в нее никогда не поверит.
…Люблю Вас и без сына, люблю Вас и без себя, люблю Вас и без Вас — спящего без снов! — просто за голову на подушке!
Впервые — НЗК-1. стр. 272. Печ. по тексту первой публикации.
Адресат установлен Е.И. Лубянниковой.
5-18. A.C. Эфрон
Москва, 2-го сентября 1918 г. [698]
Милая Аля!
Мы еще не уехали. Вчера на вокзале была такая огромная толпа, что билеты-то мы взяли, а в вагон не сели.
Домой возвращаться мне не хотелось — дурная примета, и я ночевала у Малиновского [699]. У него волшебная маленькая комната: на стенах музыкальные инструменты: виолончель, мандолина, гитара, — картины, где много неба, много леса и нет людей, огромный зеленый письменный стол с книгами и рисунками, старинный рояль, под которым спит собака «Мисс» (по-английски значит — барышня).
Мы готовили с Малиновским ужин, потом играли вместе: он на мандолине, я на рояле. Вспоминали Александров, Маврикия, Асю, всю ту чудную жизнь [700]. У него на одной картине есть тот александровский овраг, где — ты помнишь? — мы гуляли с Андрюшей и потом убегали от теленка {66}.
Сейчас раннее утро, все в доме спят. Я тихонько встала, оделась и вот пишу тебе. Скоро пойдем на вокзал, встанем в очередь и — нужно надеяться, сегодня уедем.
На вокзале к нам то и дело подходили голодные люди, — умоляли дать кусочек хлеба или денег. Поэтому, Аля, ешь хорошо, пойми, что грех плохо есть, когда столько людей умирают с голоду. У Нади [701] будет хлеб, кушай утром, за обедом и вечером. И каждый день кушай яйцо — утром, за чаем. И пусть Надя наливает тебе в чай молоко.
Пиши каждый день, читай свою книгу, если придет кто-нибудь чужой, будь умницей, отвечай на вопросы. Поцелуй за меня Никодима и Таню [702], если их увидишь.
Целую тебя, Алечка, Христос с тобой, будь здорова, не забывай молиться вечером.
(Мой отъезд напоминает мне сказку про козу и козленят, — «ушла коза в лес за кормом…»)
Поцелуй за меня Ирине [703] ручку и самоё-себя в зеркало.
До свидания!
Марина
Кланяйся Наде.
Впервые — HCT. стр. 46–47. Печ. по тексту первой публикации.
6-18. H.A. Плуцер-Сарна
Из письма:
Пишу Вам это письмо с наслаждением, не доходящим, однако, до сладострастия, ибо сладострастие — умопомрачение, а я вполне трезва. Я Вас больше не люблю.
Ничего не случилось. — жизнь случилась. Я не думаю о Вас ни утром, просыпаясь, ни ночью, засыпая, ни на улице, ни под музыку, — никогда.
Если бы Вы полюбили другую женщину, я бы улыбнулась — с высокомерным умилением — и заулыбалась — с любопытством — о Вас и о ней.
Я — aus dem Spiel {67}.
— Всё, что я чувствую к Вам, — легкое волнение от голоса и то общее творческое волнение, как всегда в присутствии ума — партнёра.
Ваше лицо мне по-прежнему нравится.
— Почему я Вас больше не люблю? Зная меня, Вы не ждете «не знаю».
Два года подряд я — мысленно — в душе своей — таскала Вас за собой по всем дорогам, залам, церквам, вагонам, я не расставалась с Вами ни на секунду, считала часы, ждала звонка, лежала, как мертвая, если звонка не было, — всё, как все — и все-таки не всё, как все.
Вижу Ваше смуглое лицо над стаканом кофе — в кофейном и табачном дыму — Вы были как бархат — я говорю о голосе — и как сталь — говорю о словах — я любовалась Вами, я Вас очень любила.
Одно сравнение — причудливое, но вернейшее: Вы были для меня тем барабанным боем, подымающим на ноги в полночь всех героических мальчишек города.
— Вы первый перестали любить меня. Если бы этого не случилось, я бы до сих пор Вас любила, ибо я люблю всегда до самой последней возможности.
Сначала Вы приходили в 4 часа, потом в 5 ч<асов>, потом в 6 ч<асов>, потом в восьмом, потом совсем перестали. Дела? Да, — дело дней — жизнь.
Вы не разлюбили меня (как отрезать). Вы просто перестали любить меня каждую минуту своей жизни, и я сделала то же, послушалась Вас, как всегда.
Вы первый забыли, кто я́.
Пишу Вам без горечи — и без наслаждения. Вы все-таки лучший знаток во мне, чем кто-либо, я просто рассказываю Вам, как знатоку и ценителю — Seelenzustand {68}, и я думаю, что Вы по старой привычке похвалите меня за точность чувствования и передачи. (2-го окт<ября> 1918 г.)
Впервые — НЗК-1. стр. 277–278. Печ. по тексту первой публикации.
Адресат установлен Е.И. Лубянниковой.
7-18. <Н.А. Плуцер-Сарна>
<Между 15 и 27 ноября 1918 г.>
Из письма.
…Я написала Ваше имя и долго молчала. Лучше всего было бы закрыть глаза и просто думать о Вас, но — я трезва! — Вы этого не узнаете, а я хочу, чтобы Вы знали. — (Знаю, что Вы всё знаете!).
Сегодня днем — легкий, легкий снег — подходя к своему дому я остановилась и подняла голову. И подняв голову, ясно поняла, что подымаю ее навстречу Вашей чуть опущенной голове.
<…>! [704] Мы еще будем стоять так, у моего подъезда, — нечаянно — в первый — в тысяча первый — раз.
— Думайте обо мне что хотите (мое веселое отчаянье!) Но — прошу Вас! — не валить всего этого на «безумное время».
Милый друг! Вчера вечером я в первый раз в жизни полюбила лифт. (Всегда панически и простонародно боялась, что застряну навек!)
Я подымалась — одна в пустой коробке — на каком-то этаже играла музыка, и все провалы лифта были наводнены ею. И я подумала: движущийся пол — и музыка. Пустота и музыка. Вся я. — И, задыхаясь от восторга, подумала: — Музыка коварными когтями разворачивает грудь.
А через час я встретилась с Вами.
— Я знаю, что я Вам необходима, иначе не были бы мне необходимы — Вы.
Впервые — НЗК-1. стр. 286–287. Печ. по тексту первой публикации.
Адресат установлен предположительно.
8-18. A.A. и А.Ф. Лебедевым
Многоуважаемые г<оспо>да Лебедевы!
Согласно поручению моей сестры, Анастасии Ивановны Трухачевой, прошу Вас выдать ее вещи [705] (в ящиках и мебель) Алексею Антоновичу Борисову [706].
Марина Эфрон
Москва, 27-го декабря 1918 г.
8 января 1919 г. [707]
Впервые — Голос труда. Александров. 1993. 12 авг. (публ. А. Львова) СС-6. стр. 148. Печ. по СС-6.
1919
1-19. <Н.А. Плуцер-Сарна>
<Январь 1919 г.>
Из письма.
…«Милый друг! Кем бы Вы меня не считали: сивиллой — или просто сволочью»…
_____
Любовь — разложима, но не делима.
_____
Вы меня никогда не любили. Если любовь разложить на все ее составные элементы — все налицо: нежность, любопытство, жалость, восторг и т.д. Если всё это сложить вместе — может и выйдет любовь.
Но это никогда не слагалось вместе.
_____
…Элементы, входящие в наши отношения (пишу «отношения» и сомневаюсь, есть ли у Вас какое-н<и>б<удь> отношение ко мне…)
_____
Конечная точка линии, исходной точкой которой является Очарование — есть Магия.
_____
Любовь — параллельная линия к нашей с Вами прямой, проведенная на миллиметр расстояния.
_____
Аристократизм: враг избытка. Всегда немножко меньше, чем нужно. <Над строкой: Не перед<ать> (явно.)>
Вечное Вы любовнику.
_____
Аристократизм — замена принципов — Принципом. (Legrand Principe {69}).
(Н<икодим>)
_____
Клянусь Богом, что Вы меня ни капельки не любите, клянусь Богом, что я от этого люблю Вас гораздо меньше и любуюсь Вами гораздо больше, а так как это и Вам и мне дороже, чем любовь, продолжайте не любить меня — на здоровье!
Впервые — НЗК-1. стр. 292–293. Печ. по тексту первой публикации.
Адресат установлен предположительно.
2-19. <Н.А. Плуцер-Сарна>
<Январь 1919 г.>
Из письма:
«Милый друг! У меня к Вам нежнейшая просьба: никогда не заставляйте понапрасну ждать. Прошу не за себя, а за тех, к<отор>ые не умеют писать стихи, когда не приходят — а просто плачут!
Дайте мне это обещание! Каждый раз, когда Вы намереваетесь не придти, предупредите — Вы сделаете доброе дело — во имя мое.
Сколько добрых дел в течение всей Вашей красоты!<»>
_____
Почему я не смею — чрез горло не идет — сказать Вам, что я Вас люблю? Всё, что угодно, — только не это!
_____
Всё, что у меня осталось свободы с Вами — это мой смех.
_____
Вы меня не любите, а я Вам не доверяю.
(Любовь.)
Впервые — НЗК-1. стр. 293. Печ. по тексту первой публикации.
Адресат установлен предположительно.
3-19. В.К. Звягинцевой
Верочка?
— (Вопросительный знак — для оклика.)
Приходите. У меня много новых стихов и я Вас люблю. А если Вам нездоровится, и Вам нельзя придти, и нельзя сидеть у Вас, — выйдем на волю, посидим где-нибудь. Расскажу Вам про чудовищную поэтессу [708], вообще расскажу Вам разные вещи, — удачи и злоключения.
Целую Вас.
МЦ.
Москва. 11-го июля 1919 г.
— Приходите пока есть кофе и сахар. Оба кончаются.
Впервые — Швейцер В. стр. 327. СС-6. стр. 148. Печ. по СС-6.
4-19. <Н.А. Плуцер-Сарна>
<Между 24 и 29 июля 1919 г.>
Не называя Вашего имени (дабы не ставить точку над i Вашего тщеславия!) скажу Вам, что Вы единственный из поступили со мною
