напуганный «белогвардейщиной», не берет.) Я нища́ как Иов [1221] и при здешней дороговизне эта цена смехотворная {182}, — переписка не оправдывается. (Для примера: хибарка в лесу, то что кухня в избе, где мы живем, стоит 300 крон, — переведите на марки!) Эта книга — большая работа и, пока, мой единственный козырь к некоторой обеспеченности. Будьте другом, устройте мне эту книгу. Предупредите издателя, что это «товар ходкий», справьтесь у Геликона, он знает мою прозу. Книгу эту будут рвать (зубами!) все… кроме настоящих, непредубежденных, знающих, что ПРАВДА-ПЕРЕБЕЖЧИЦА. А таких мало.
Словом, я думаю: «grand scandale» {183}, что всегда благоприятно для издательства.
_____
Книга почти готова, хочу посылать ее по частям. Но необходимо, чтобы из<дательст>во переписало ее на машинке: у меня написано на двух сторонах листа, — и чтобы машинный экз<емпляр> этот я, до сдачи в типографию, исправила. Это очень важно и необходимо оговорить. Еще: без картинок на обложке, только буквы. И непременно с Ъ.
_____
Если б что-нибудь наладилось, пришлите мне примерный образец условия.
_____
Это моя первая и насущная просьба. Есть у меня и другие неизданные книги: 1) «Драматические Сцены» [1222] («Фортуна», к<ото>рую Вы м<ожет> б<ыть> по «Совр<еменным> Запискам», «Метель», «Приключение», «Конец Казановы», кстати изданный против моей воли и в ужасном виде в «Сов<етской> России») — и 2) «Мо́лодец» (поэма-сказка) — небольшая.
_____
Не приходите в ужас и, если это хоть сколько-нибудь трудно, не исполняйте. И не думайте обо мне дурно: я просто глубоко беспомощна в собственных делах, и книги у меня лежат по 10 лет. (Есть такие — и не плохие!)
Обращаюсь к Вам потому что Вы как будто любите мои стихи и еще потому что Вы наверное по вечерам сидите в «Prager-Diele» [1223], где пасутся все издатели. Книга нигде не печаталась (это я о прозе! хотя и другие — нигде), а то я Эпохе продала «Царь-Девицу», уже проданную в Госиздат, и обо мне, быть может, дурная слава.
Шлю Вам самый искренний привет и благодарность.
Марина Цветаева
Адр<ес> мой до 1-го июля:
Prag, Praha II Vyšegradska tř
Mêstsky Chudobinec,
P.S. Efron
(для M.И.Ц.)
Впервые письма M. Цветаевой к A. Бахраху были опубликованы адресатом писем с большими купюрами в журнале «Мосты» (Мюнхен. 1960. № 5. стр. 304–318 и 1961. № 6. стр. 319–341). Полностью — Новый журнал. 1990. № 180. стр. 215–253 и 1990. № 181. стр. 98–138. с неточностями и без комментариев (публ. А. Тюрина). Полностью (с исправлением неточностей и научным комментарием) — Литературное обозрение. 1990. № 8. стр. 99–109; № 9. стр. 102–112; № 10. стр. 100–112 (публ. Дж. Mалмстада). СС-6. стр. 557–626 (по предыдущей публикации с небольшими исправлениями). Печ. по СС-6. стр. 557–560.
Отрывок письма под названием «Письмо критику», датированный 20 апреля 1923 г., записан в рабочей тетради Цветаевой (НСТ. стр. 135–137).
ПИСЬМО КРИТИКУ
Я не знаю, принято ли отвечать на критику иначе как колкостями — и в печати. Но поэты не только не подчиняются обрядам, но — творят их. Позвольте же мне нынешним письмом утвердить обряд благодарности поэта — критику. (Случай достаточно исключительный, чтобы не слишком рассчитывать на ряд последователей!)
Итак, я благодарна Вам за Ваш отзыв в Днях. Это — отзыв в самом настоящем смысле слова. Вы не буквами на буквы, Вы существом на сущность отозвались. Благодарят ли за это? Но и благодарность — отзыв! Кроме того, Вы ведь писали не для меня, так и я пишу не «для Вас», хотя и к Вам. (Вам — о Вас.)
Я не люблю критики, не люблю критиков. Все они, в лучшем случае, кажутся мне неудавшимися и поэтому озлобленными поэтами. Но хвала их мне еще непереноснее их хулы: почти всегда мимо, не меня, не за то. Так напр<имер> сейчас в газетах хвалят не меня, а явно Любовь Столицу (т.е. всё сказанное обо мне отношу на ее счет, ибо — НЕ Я!)
Ваша критика умна. Простите за откровенность. Вы вежливы: неустанно на Вы. Вы <пропуск одного слова>: не поэтесса, а поэт. У Вас хороший нюх: так, задумавшись на секунду: кунштюк или настоящее? (ибо сбиться легко — при нынешнем KDW <Название универмага в Берлине. — Сост.> поэзии!) — нет, настоящее. Утверждаю: Вы правы. Так, живя стихами с —? — да с тех пор как на свете живу, только этим летом узнала от своего издателя Геликона, что такое хорей и что такое дахтиль. (Ямб знала по названию блоковской книги, но стих определяла как «пушкинский размер», «брюсовский размер».)
Вам будет любопытно узнать, что Белый свою Глоссологию (?) <Правильно: «Глоссолалия. Поэма о звуке». Написана А. Белым в 1917 г. издана в 1922 г. в Берлине. — Сост.> написал после моей Разлуки, как и свою «После разлуки» {184}. Я была тем живым примером, благодаря которому возникла теория. (Говорю Вам вне тщеславия, если бы страдала им давно была бы знаменитой!)
Что еще? Ах, пожалуй, главное! Спасибо Вам сердечно и бесконечно за то, что не сделали из меня бабу style russe, не обманулись видимостью (NB! баба — бабы не напишет!) что единственный из всех (NB! как мне всех хочется сделать единственными: всякого! 1932 г.) за последнее время обо мне писавших удостоили, наконец, внимания сущность, — то, что над и вне.
Спасибо Вам за заботливость: «Куда дальше? В музыку, т.е. в конец?!» Верю, что Вы искренне в тот час задумались, потому отвечаю: нет! Из лирики (почти-музыки) — в эпос.
Это не Ваш «планирующий спуск», это разряжение голоса — в голосах, единого — в множествах. Чем на тысячу голосов выражать одну свою душу, я буду одним голосом выражать тысячу чужих, которые тоже одна <пропуск одного слова>. То чего не может один могут (в одном) многие. Единство множества. Оркестр тоже единство.
— Вам ясно?
_____
А что за «Ремесло»? Песенное, конечно! Ремесло в самом <фраза не окончена>. Противовес и вызов слову и делу (безделию <сверху: неделу>) «искусство». Кроме того, мое ремесло, — в самом простом смысле: то, чем живу, — смысл, забота и радость моих дней. Дело дней и рук.
О ты чего и святотатство
Коснуться в храме не могло —
Мое святое ремесло!
Эпиграф этот умолчала, согласно своему правилу — нет, инстинкту — ничего не облегчать читателю, как не терплю чтоб облегчали мне. Чтоб сам.
Читатель ведь пока ты с ним не столкнулся — друг и пока о тебе не написал — ты его чтишь. (Иногда, notre cas {185}, и потом.)
Посылаю Вам свою Ц<арь->Д<евицу> — не для отзыва, а потому что Вы, очевидно, ее не читали. Вот он, источник всех навязываемых мне кокошников!
Ах! Еще одно спасибо: за Посмертный марш, за, в конце, явный (раз Вы в «Днях») взлет над злободневностью, за то что сердце Ваше (слух) подалось на оборванность последних строк: в лад падало!
_____
20 апреля 1923 г.
28-23. Р.Б. Гулю
Мокропсы, 27-го июня 1923 г.
Дорогой Гуль,
Вчера получила и вчера прочла. О «В рассеянии сущих» [1224] — жаль, что Вы в Берлине, а не в Праге, ибо книга, за некоторыми лирическими отступлениями, написана Берлином, а не Вами.
Здесь таких людей нет. Здесь молодость, худоба и труд. Здесь любовь и долг. Здесь жертва и вера. Здесь нет сытости.
Впрочем, есть — но исключительно среди «земгорцев» [1225] (эсерово!) Горцы земли, горцы — равнины, предпочитаю горцев высот!
Здесь старые и молодые профессора, старые и молодые студенты, и первые и вторые, и третьи и четвертые — работают из кожи. Для них Мессия — есть, Бог — есть, черт — есть.
Гуль, Вы заслуживаете лучшего, чем та гниль и слизь, которые Вас окружают, Вы не существо Nacht Local’ов {186}, я Вас причисляю к Романтикам — сначала Контр-Революции, потом — Революции; если книга автобиографична — мне жаль Вас. Где Вы нашли таких уродов??? Почему Вы не писали — себя, душу, живую жизнь в Берлине? Я не верю, что это — Вы.
Есть хорошие места, хорошие мысли. Везде, где Вы один с природой, с любовью, с собой. Но в общем книга, несмотря на основную накипь ее, тяжелая — м<ожет> б<ыть> благодаря накипи как основе!
Я рада, что Вы ее не любите.
_____
Ах, да! Помните спор о кровном и о рубашке? Так вот, Гуль, то́, что для буржуа — рубашка, то для Романтика — кровь. Зачем таких белых? Бог и честь для буржуа рубашка, согласна, но кроме буржуа, — ничего нет у белых? Гуль, есть белые без рубашки, таких берите в противники, таких (если можете!) судите, — с буржуазией справляться — слишком легко!
О «Поле в Творчестве». Первая часть для меня целиком отпадает, вторую на две трети принимаю.
«Божественная Комедия» — пол? «Апокалипсис» — Пол? «Farbenlehre» {187} [1226] и «Фауст» — пол? Весь Сведенборг {188} [1227] — пол?
Пол, это то́, что должно быть переборото, плоть, это то́, что я отрясаю.
Und diese himmelschen Gestalten
Sie fragen nicht nach Mann und Weib. {189} [1228]
Основа творчества — дух. Дух, это не пол, вне пола. Говорю элементарные истины, но они убедительны. Пол, это разрозненность, в творчестве соединяются разрозненные половины Платона.
Если пол, — то что же ангелы? А разве ангелы не — (не ангелы в нас!) творят?!
Пол, это ½. — Формула.
О Белом и Гоголе — согласна. Об отсутствии любовного Эроса — согласна. О призрачности и неубедительности героинь — согласна. О звукописи — согласна. Раньше была и цветопись, но такая же от всего оторванная и… жуткая, как ныне — звукопись. («Золото в лазури» [1229] — перечтите.) Он не — небесный и не земной, он повисший. И изживающий постепенно все 5 чувств. (Зрение и слух.)
_____
Это первые, беглые отклики: как отозвалось. Немножко освобожусь, перечту, подумаю и скажу еще. И если Вам любопытно, буду сообщать Вам отзывы студенчества, — здесь ведь тоже три союза!
_____
Недавно получила известие от Бахраха, что собирается с Вами встретиться для окончательного выяснения с моими «Земными Приметами» [1230]. Пишет, между прочим, что больше 1 ф<<унта стерлингов?> т.е. 4½ дол<лара> у вас не платят. Хорошо бы довести до 5 д<олларов>, но если окончательно невозможно, соглашайтесь и на это. Теперь ряд оговорок: 1) только на одно издание 2) две корректуры 3) лист с важнейшими опечатками, установленными мною 4) деньги, по возможности, по представлению рукописи 5) 25 авторских экз<емпляров> 6) СТАРАЯ ОРѲОГРАФIЯ 7) установить колич<ество> экз<емпляров>, срок выхода и переиздания — и все, что еще измыслите в мою пользу.
Да! Теперь — как определить число листов? По количеству букв в странице? По количеству строк? Или как? Сколько листов в Ваших «Рассеянных»?
