что́ Вы выиграли?)
Руки, гладившие елочки, думали одно, голова другое. Потом я уже перестала гладить елочки, легла на спину и стала глядеть в небо. Постепенно все уплыло́.
_____
5-го августа
Мне некому о Вас сказать. Аля, с 2-х лет до 9-ти бывшая моим «в горах — отзы́вом», сейчас играет в куклы и глубоко-равнодушна ко мне. Вы моя тайна, сначала радостная, потом болевая. О, Бог действительно хочет сделать меня большим поэтом, иначе бы Он так не отнимал у меня всё!
Наблюдаю боль (в который раз!) Те же физические законы болезни: дни до, взрыв, постепенность, кризис. До смерти у меня никогда не доходило, т.е. чтобы душа умерла!
Боль для меня сейчас уже колея, с трудом — но ввыкаюсь.
_____
Я поняла: Вы не мой родной сын, а приемыш, о котором иногда тоскуешь: почему не мой?
_____
6-го августа
Болезнь? Любовь? Обида? Сознание вины? Разочарование? Страх? Оставляя болезнь: любовь, — но чем Ваша любовь к кому-нибудь может помешать Вашей ко мне дружбе! Обида — да, поводов много: просьба не писать, отзыв о Х<одасеви>че, отзыв о его жене, упрек в эстетстве… Но только по шерсти — разве это не превращаться (Вам) в кошку? Сознание вины? т.е. содеянное предательство. — Но разве у меня есть виноватые? Разочарование: «слишком сразу отозвалась». Друг, я не обещала Вам быть глухой! Страх: вовлечься. Я не вовлекаю и не завлекаю, я извлекаю: из жизни, из меня — в Жизнь!
И, последнее, просто небрежность. Не верю в такую простоту. Небрежность — следствие.
_____
Мне уже не так больно (7-ое, 10-ый день) еще 10 дней — и пройдет, перегорит, переболит. У меня уже любопытство (враждебное скорей себе, чем Вам) уже усмешка (опять-таки над собой!) Горечь — это скорей холод, чем жар. Вроде ожога льда.
_____
8-го, на горе.
Нет, мне еще очень больно. Но я безмерно-терпелива. Сегодня утром — письмо, смотрю — не Ваш почерк, все равно чей, раз не Ваш. Завтра 2 недели, как я получила Ваше последнее письмо. Что я теряю в Вас? Да временное русло своей души, общий знаменатель дел и дней, упор свой. — Опять разливаться! —
Вы были моим руслом, моей формой, необходимыми мне тисками. И еще — моим деревцем!
Душа и Молодость. Некая встреча двух абсолютов. (Разве я Вас считала человеком?!) Я думала, — Вы молодость, стихия, могущая вместить меня — мою! Я за сто верст.
_____
Если Вы тот, кому я пишу. Вы так же мучаетесь, как я.
_____
12 bis авг<уста>, пон<едельник>
Боль уже перестала быть событием, она стала состоянием. Что Вы были — я уже не верю, Вы — это моя боль. Ваших писем я не перечитываю, я не хочу, чтобы слова, сказанные вчера, звучали во мне и сегодня, не хочу ни вчера, ни сегодня, а завтра — меньше всего. Я с Вас оборвалась, как с горы. — Точное чувство. —
Живу, уже почти не жду почтальона, пишу, шью, хожу. Как я странно в этой встрече предвосхитила боль. Ведь не иначе было бы, если бы мы, предположим, в упор встретились, и так расстались. Но, ручаюсь, что моя боль — бо́льшая, я обокрадена — на все будущее, тогда бы — только на бывшее.
— Бюллетень болезни — так бы я определила письмо. Внимательный ли я врач? И послушный ли я больной?
_____
Ах, да, странность: я пересылала Вам в Б<ерлин> — теперь не скажу, что́, неважно — одну вещь, с оказией. Человек был у Вас, примерно, 1-го, долго искал (адрес был дан точный) наконец забрел на самый верх дома — и ничего: ремонт, маляры, ободранности. Так ничего и не добился.
А ведь похоже на меня: точный адрес, иду уверенная, номера́ не те, — значит выше, поднимаюсь: леса, известка, пустота: ни души, ни следа. Это моя душа к Вам ходила. Да.
_____
А у меня — своя трагедия, о которой потом. И вообще смута. О Б<ерлине> не говорю, но вокруг меня говорят. Еду? Нет?
Удивляет меня во всем этом — одно: ведь Вы со мной связаны моими просьбами (книги, виза и пр.) Вот это уклонение от элементарной вежливости знакомого. Оповестить — это меньше всего исполнить! «Не имею времени — занят — к сожалению, невозможно»… — все, что хотите… Ваш разрыв бесформенен. Вы со мною кончаете та́к, как с Вами начинала я: конец в кредит.
Друг, друг, стихи наколдовывают! Помню, в самом первом своем письме (после «Ремесла», в тетрадку) я намеренно (суеверно) пропустила фразу:
И кончать еще — до начала!»
(Из юношеских стихов) [1325]. Первая строка — я, вторая — Вы. Пропустила, а сбылось!
_____
14-го августа, вторник.
Думаю иногда: кто же будет той последней каплей горечи, превратившей меня в насыщенный (ею) раствор?
_____
Если Вы кому-нибудь, хвастаясь, говорите: добился же! — я Вам вполне серьезно отвечу, что — мало: могли бы — бо́льшего.
_____
Мало того, что я Вас никогда (глазами) [1326] не видела и (ушами) не слышала, надо еще, чтобы Вы исчезли из моего внутреннего слуха и взгляда: чтоб неслышанный голос — замолк!
И после этого мне говорят, что я выдумываю людей!
_____
Бог хочет сделать меня богом — или поэтом — а я иногда хочу быть человеком и отбиваюсь и доказываю Богу, что он неправ. И Бог, усмехнувшись, отпускает: «Поди-поживи»…
Так он меня отпустил к Вам — на часочек.
_____
Теперь Вы видите, как пишутся стихи.
_____
Думаю о своей последней книге. Поскольку предыдущая («Ремесло») — звонка, постольку эта — глуха. Та — вся — ввысь, эта — вся — вглубь. У нее прекрасное название, и я ее люблю нежней и больней других [1327].
Вы когда-нибудь напишите о ней «рецензию» [1328].
_____
Получаю множество писем. Из Badeort’ов, Kurort’ов, а Ваше было бы из Seelenort’a {210}, а может быть — те все приходят в Горние Мокропсы, č
_____
Пространство — стена, но время — брешь. Будет день, число, час, я все узнаю. Это дает мне спокойствие. Я не люблю участвовать в своей жизни: о, не лень! — брезгливость: устилать себе дорогу коврами. Пальцем не шевельну, чтобы облегчить себе ношу, сократить себе сроки.
_____
А вчера был соблазн. Я сидела с человеком, заведомо знающим Вас. И, после долгих борений, прохладно: «Кстати, не знаете ли Вы адр<ес> такого-то?» — «Знаю, т.е. могу. Вам это срочно?» — «О, нет. У меня с ним дела». Спросила — и отлегло. Не из какой-либо пользы — будь Вы в соседней комнате, я бы без зова Вашего туда не вошла! — нет, только лишний соблазн (уже преодоленный!) лишний барьер (уже взятый!): лишний — труднейший! — себе отказ. Это — из болевых достижений, а из радостных: некое удостоверение в Вашем существовании: раз есть адрес — есть человек.
Кстати, адр<еса> Вашего так и не знаю, весь упор был в вопросе, ответа я как-то недослышала: не то узна́ет, не то может, не то мог бы узнать.
_____
Только что — пять писем: от Павлика Антокольского (почти что — друга детства: первые дни Революции: 100 лет назад!) [1330] — от Н.Д. Синезубова [1331] (художник, — знаете?) — тоже давнего друга: вместе бродили по последней Москвы — письмо из Моравии — письмо из Сербии — письмо из Парижа, от моего обожаемого вернейшего и взрослейшего друга Кн<язя> Сергея Мих<айловича> Волконского (наверное, читали?) — всем нужно отвечать, а отвечаю — Вам.
Дитя, каждое мое отношение — лавина: не очнусь, пока не докачусь! Я не знаю законов физики, но не сомневаюсь, что где-нибудь, под каким-нибудь параграфом умещаюсь целиком.
_____
М<ожет> б<ыть> из этих записей мало встает боль? Но это единственное, к чему я ревнива.
_____
Кстати, нынче три недели, как от Вас ни слова. А я думала, что пройдет в 10 дней!
_____
18-го августа.
Вчера отправила Вам письмо.
_____
Боли хотели — Вы, а получила ее — я. Справедливо?
_____
Вы украли у меня целых три недели жизни. Вы бы могли их получить в подарок. А сейчас — украли и выбросили, ни Вам, ни людям.
Писала я эти дни мало и вяло: точное ощущение птицы, которая не может лететь. Беседа со стеной, за которой никого нет. БЕЗ ОТЗЫВА!
_____
Если Вы и на это письмо мне не ответите. Вы просто… (и, удержавшись:) — невоспитанный человек.
_____
До чего-то в этой встрече мне нужно дорваться. Обо что-то твердое удариться. Вы возбуждаете во мне дурные чувства: жажду боли: МЕСТНОЙ боли, которая бы перекричала общую.
Ждать мне еще долго. Все эти дни я неустанно хожу.
_____
Мой спутник — молоденький мальчик, простой, тихий [1332]. Воевал, а теперь учится. Называет мне все деревья в лесу и всех птиц на лету. Выслеживаем с ним звериные тропы. Я не люблю естеств<енных> наук, но его с удовольствием слушаю. Он сам — как дикий зверек, всех сторонится. Но ко мне у него доверие. Стихов не любит и не читает.
Вот и сейчас, дописав эти строки, пойду к нему на горку, под окно. Вызову, побредем. Сегодня — за орехами.
_____
Еще несколько мыслей вслух. — К Вам ли все то, что я чувствую, или не к Вам? «Повод» для чувств, — но почему именно Вы, а не сосед? Соседей у Вас много. Помню, я с первого разу, прочтя Ваш отзыв, как-то по-человечески, лично — взволновалась.
Ах, встречная мысль! М<ожет> б<ыть> я пишу к Вам — через десять лет, к Вам через двадцать, выросшему, человеку. М<ожет> б<ыть> я только опережаю Вас. — Но откуда тогда любовь к деревцу?
В четверг будет ровно месяц с Вашего последнего письма. В этом какое-то успокоение.
_____
25-го, суббота.
Я устала думать о Вас: в Вас: к Вам. Я перед Вами ни в чем не виновата, зла Вам не сделала ни делом, ни помыслом. Обычная история — не в моей жизни, а вообще в жизни душ, душу имеющих. Вы, очевидно, бездушная кукла, эстет, мелкий игрок. Но все эти определения все-таки не изъясняют Вашего поведения, ах как мне хочется назвать Вас одним словом!
Это последняя страница моего письма, вырывать его из тетради не буду, мало того: когда-нибудь, в свой час — Вы его все-таки получите.
На днях уезжаю, для Вас мой след потерян, а для меня — Ваш во мне! Оставляю Вас здесь, в лесах, в дождях, в глине, на заборных кольях, — одного с здешними за́живо-ощипанными гусями.
В Прагу Вас с собой не беру, а в Праге у меня хорошо: огромное окно на весь город и все небо,
