помню и напишу. С Людмилой и Валентиной в переписке [674].
МЦ.
Париж. 9-го марта 1926 г. (по числу — весна!)
Впервые — ВРХД. 1991. № 161. С. 196 (публ. Д. Лерина). СС-7. С. 12. Печ. по СС-7.
18-26. П.П. Сувчинскому
Лондон, 11-го марта 1926 г. [675]
Как мне в жизни не хватает старшего и как мне сейчас, в Лондоне, не хватает Вас! Мне очень трудно. Мой собеседник [676] молчит, поэтому говорю — я. И совсем не знаю, доходит ли и как доходит. Я ведь совсем не вожу людей, особенно вблизи, мне в отношении нужна твердая рука, меня ведущая, чтобы лейтмотив принадлежал не мне. И никто не хочет (может быть не может!) этого взять на себя, предоставляют вести мне, мне, которая отродясь — ВЕДОМЫЙ!
Мы с Вами как-то не так встретились, не довстретились на этот раз, и вместе с тем Вы мне близки и дороги, ближе, дороже. У Вас есть слух на меня, на мое. Мне кажется, Вы бы сумели обращаться со мною (ох, как трудно! и как я сама себе — с людьми — трудна!) Мне нужен покой другого и собственный покой за него. Что мне делать с человеческим молчанием? Оно меня гнетет, сбивает, сшибает, я его наполняю содержанием, может быть вовсе и не соответствующим. Молчит — значит плохо. Что сделать, чтобы было хорошо? Я становлюсь неестественной, напряженно-веселой, совсем пустой, целиком заостренной в одну заботу: не дать воздуху в комнате молчать.
Вчера, в один вечер, я издержала столько, что чувствую себя — и ночь не помогла! — совсем нищей. Молчание другого — неизбежность моей растраты, впустую, зря. Человек не говорит. Не говорит и смотрит. И вот я под гипнозом молчания, глядения, — враждебных сил!
— «Я очень трудна. Вынесете ли Вы меня две недели?» Большая пауза. — «А Вы меня?»
Мне хотелось бы простоты, покоя, уверенности. А другой не помогает, недвижностью своей вызывая меня на сложность, смуту, сомнение, нечто явно-не мое, от чего унижена и страдаю. Знаете, — когда неверный воздух между людьми? Ненадежный, быстро рвущийся.
_____
Ах, кажется знаю! Не выношу, когда человек наполнен мною. Не выношу ответственности. Хочу — моим, своим, а не мною. Ведь я себя (лично) не люблю, люблю с_в_о_е. Совпадение в с_в_о_е_м — вот. А ведь иначе — одиночество, не-встреча, разминовение. Двое сходятся в третьем — да. Но двоим никогда не встретиться в одном из двух или друг в друге. X любит Y, a Y любит X = одиночество. X любит Y, a Y тоже Y = одиночество. X любит Z и Y любит Z — встреча. Z = с_в_о_е (для X и для Y) совпадение в том, что выше и X и Y
Напишите, права ли я и права ли моя тоска?
_____
Переправа была ужасная [677]. Никогда не поеду в Америку. Лондон нравится [678]. У меня классическая мансарда поэта. Так устала (меньше от моря, чем от молчания) что спала одетая и всю ночь ворочала какие-то глыбы.
_____
Хочу в зверинец, смотреть британского льва, окунуться в чистоту и покой зверя.
Завтра вечер, билеты идут хорошо [679]. Сегодня же перепишу и отошлю «Поэму Горы» [680]. А Святополк-Мирскому Ремизов нравится, он очень огорчен разминовением с Вами. (Я не читала.) [681]
Милый друг, переборите лень и напишите мне хорошее большое письмо. Издалека видней.
Это письмо — только Вам, домой не пишу, потому что не хочу лишних тяжестей.
МЦ.
Адрес: London WCI
9, Torrington Square [682]
— мне —
О высылке статьи и денег Мирcкому говорила.
_____
Если бы Вы знали, как мне тяжело!
_____
Впервые — Revue des Études slaves. С. 188–189. СС-6. С. 315–316. Печ. по СС-6.
19-26. A.C. Эфрон
Лондон, 15-го марта, 1926 г. [683]
Дорогая Аля, три льва и три львицы. Отдельный дом для гадов: от глист до удава. Слоны, усаженные маленькими детьми, и верблюды — взрослыми оболтусами. Когда слону даешь кусочек хлеба, он выхватывает весь мешок и ест с бумагой. Отдельный обезьяний дом и отдельный павианий ров. Последнее — дочеловеческий табор. Бегают, ссорятся, чешутся, делают (все скалы в ручейках!) — омерзительно! Павианы громадные, с тебя, в чудной серой седой шерсти, но о подхвостных местах лучше не говорить: красно-голубое ободранное мясо. Штук 50 в одном загоне. Царство Тарзана. А львы грустные. Оживляются только перед пищей, которой еще не видят, но которой жаждут. Один — самый старый — даже бегал, припрыжку, — недостойно! Бегал и ревел. А сегодня (была уже два раза!) лапами отгонял львицу, которая ласкалась. Морщил нос и давал по морде. Потом повернул ей спину и заснул. (Не МЕШАЙ!) Как только приедем, пойдем с тобой в Зоологический сад, а то у меня угрызения совести. С Ольгой Елисеевной [684] до поры до времени не грызись. Бог с кофейником! А если попрекает жертвами — ты ведь меня знаешь! — только смеюсь. Я ничего для благодарности не делаю и не допускаю, чтобы другие делали. А кофейник заведу другой — сгоревший мне не нужен. А что не дала — ПРАВА! Я сама бы не дала. Теперь — раз сгорел — давай.
Целую тебя и Мура. Завтра иду смотреть подарки.
МЦ.
Львов в Зоологическом не было. Завтра поищу в городе.
Впервые — НИСП. С. 322. Печ. по тексту первой публикации. Надпись на обороте фотографической открытки с изображением собаки породы колли и надписью: «Faithful and True» («Преданный и верный» — англ.).
20-26. П.П. Сувчинскому
Лондон, 15-го марта 1926 г.
Дорогой Петр Петрович, Вы просто не поняли моего почерка. Какая же у Вас лень, когда Вы начинены динамитом? Вы, за быстротой, просто неучтимы. Oû êtes-Vous allé la pêcher? {141} (Лень.)
A о себе и своем — раздвоении — Вы правы. Но у меня пуще чем разминовение — равнодушие. Мне нет дела до себя. Меня — если уж по чести — просто нет. Вся я — в своем, свое пожрало. Поэтому тащу человека в свое, никогда в себя, — от себя оттаскиваю: дом, где меня никогда не бывает. С собой я тороплюсь — как с умываньем, одеваньем, обедом, может быть вся я — только это: несколько жестов, либо навязанных (быт), либо случайных (прихоть часа). Когда я говорю, я решаю, я действую — всегда плохо. Я — это когда мне скучно (страшно редко). Я — это то, что я с наслаждением брошу, сброшу, когда умру. Я — это когда меня бросает МОЕ. Я — это то, что меня всегда бросает. «Я» — всё, что не Я во мне, всё, чем меня заставляют быть. И диалог МОЕГО со мной всегда открывается словами:
«Вот видишь. Какая ты дура!» (Мое — мне.)
И — догадалась: «Я» ЭТО ПРОСТО ТЕЛО… et tout ce qui s’en suit {142}: голод, холод, усталость, скука, пустота, зевки, насморк, хозяйство, случайные поцелуи, прочее.
Всё НЕПРЕОБРАЖЕННОЕ.
_____
Не хочу, чтобы это любили. Я его сама еле терплю. В любом ко мне я одинока, не понимаю, томлюсь.
_____
«Я» — не пишу стихов.
_____
Мандельштам «ШУМ ВРЕМЕНИ» [685]. Книга баснословной подлости. Пишу — вот уже второй день — яростную отповедь [686]. Мирский огорчен — его любезная проза [687]. А для меня ни прозы, ни стихов — ЖИЗНЬ, здесь отсутствующая. Правильность фактов — и подтасовка чувств. Хотелось бы поспеть к этому № журнала [688] — хоть петитом — не терпится.
_____
Я по Вас соскучилась, я когда-нибудь еще буду очень Вас любить.
Если заняты, не отвечайте, это не переписка, я просто подаю голос. Вечер прошел удачно. Лекцию Дмитрий Петрович начал с посрамления Чехова [689], который ему более далек, чем нечитаный китайский поэт (хорошо ведь?) Стихи доходили [690]. Хочу на часть денег издать Лебединый Стан [691], он многим нужен, убедилась.
_____
Была у Голицыных [692] — чудный и странный дом. Но хозяйка не любит собак.
До свидания, извлекайте Сергея Яковлевича, Вы единственный, с кем ему хорошо.
— Как я рада, что я Вас встретила!
МЦ.
Ремизовым не восхищена [693] — не люблю единоличного Ремизова, люблю Ремизова по поводу, с чужим костяком. Но поместить надо.
Приписка па полях:
Мирский написал небольшую статью (страниц 7 печатных) о Современных 3аписках и Воле России [694]. Остро и мужественно.
Впервые — Revue des Études slaves. С. 191–192. СС-6. С. 316 318. Печ. по СС-6.
21-26. Д.А. Шаховскому
Дорогой Димитрий Алексеевич,
Сначала деловое.
1) Если до отсылки сами будете сличать мой текст с корректурным и уверитесь, что пропусков нет, можете рукописи не отсылать. Она мне нужна только в смысле пропусков.
2) В следующий же раз пришлите мне корректурные знаки, точные, с толкованием. А то, боюсь, мои поправки не будут поняты. Вами — да, рабочими — нет. Во всяком случае, эту корректуру просмотрите. Мирский знает только английскую систему, так как русские ему, естественно, корректуры не присылают.
_____
Детектива не нанимайте: погу́бите его для Англии. Следя за мной, разжиреет от моей неподвижности, а детективу — как жокею — как актеру — жир — смерть.
Сижу и рву в клоки подлую книгу Мандельштама «Шум Времени» [695]. Вот все мои тайны в Англии (лондонские трущобы).
До свидания. Когда будете в Париже? Возвращаюсь 25-го, до 24-го — шлите сюда.
МЦ.
18-го марта 1926 г. 1917 г. [696]
Впервые — НП. С. 360–361. СС-7. С. 34–35. Печ. по СС-7.
22-26. Д.А. Шаховскому
Лондон, 20-го марта 1926 г.
Дорогой Димитрий Алексеевич,
1) Я Вас еще не поблагодарила за Чэстертона [697]. Очень мне близкая и замечательная книга.
2) Что с Сережиной рукописью? (Тыл.) Она была отослана до моего отъезда, с адресом отправителя, и если затерялась, то только у вас. Кроме того, ей предшествовала телеграмма, где Сергей Яковлевич оповещал Вас, что высылает. Времени прошло больше двух недель. Вы видите, что вещи нет, и упоминаете об этом, между прочим, в письме — мне, не запрашивая Сергея Яковлевича). В чем дело? Ответьте.
3) В отсылаемой корректуре маленький пропуск. Стр. 106, строка 3 сверху,
— именно современников. И из современников — именно соотечественников.
Подчеркнутое красным пропущено, необходимо вставить. Последите [698].
_____
4) Пойдет ли «Старинное благоговенье»?
5) — Просьба о сообщении корректурных знаков.
_____
Жду ответа на все эти вопросы. Пока, всего лучшего.
МЦ.
Впервые — НП. С. 361–362. СС-7. С. 35. Печ. по СС-7.
23-26. Н.Л. Лапиной
Лондон, 20-го марта 1926 г.
Дорогая Нина! Ваше письмо дошло, спасибо за доверие, при встрече все скажу, что знаю [699]. Завалена работой (переписка большой статьи) [700]. Днем работаю, вечером люди. Лондоном обворожена [701], от полицейского на площади до чайки на Темзе. 25-го — 26 — вернусь. Простите, что не письмо [702], не могу, еле справляюсь. Зайдите к Мурзику, поцелуйте в головку [703]. Сердечный привет папе и маме.
Вас — целую.
Любящая Вас
МЦ.
Текст письма и коммент. к
