в постели и пишет Вам поздравление [1616]. Мур тоже простужен. После сильных морозов — весенний сильный ветер с дождем, вот и простудились. Пишите мне. Целую Вас нежно, сердечный привет и поздравления Вашим.
М.Ц.
Вот лес, где мы гуляем летом [1617].
Впервые — Письма к Анне Тесковой, 2008. С. 77. Печ. по тексту первой публикации.
96-27. C.H. Андрониковой-Гальперн
Meudon (S. et О.)
2, Avenue Jeanne d’Arc
27-го декабря 1927 г., вторник.
Дорогая Саломея,
Заминка: чек ошибочно помечен 1925 г. Прилагаю с просьбой оставить у прислуги другой, на два года старше (1927 г.) За ним завтра (в среду) зайдут. Предупредите прислугу, что зайдет господин, который спросит «une lettre pour M. Efron» {366}. У меня огорчение: у Али и Мура не то ангина, не то грипп, во всяком случае жар и кашель (у Али и горло). Оба в постели. Никуда не выхожу. Чек, как тот, что возвращаю, пожалуйста, на имя Сергея Яковлевича.
До свидания. Очень рада буду повидаться, через неделю, надеюсь, дети обойдутся, тогда спишемся, захвачу Федру, которая Вам понравится больше Поэмы Воздуха.
Да! Если все-таки что-нибудь найдется Ирининого [1618] для Али, приму с радостью, что бы ни было. Все нужно.
Целую Вас и поздравляю с 1928-ым.
МЦ.
Впервые — СС-7. С. 110–111. Печ. по СС-7.
97-27. В.Ф. Булгакову
Meudon (S. et О.)
2, Avenue Jeanne d’Arc
29-го декабря 1927 г.
С Новым Годом, дорогой Валентин Федорович! Желаю Вам в нем — но у Вас всё есть — а Россия — в 1928 г. — несбыточна.
Где Вы и что Вы? Я Вам недавно писала через Анну Антоновну. Если отзоветесь, напишу большое письмо.
Нынче выходит № III «Верст» и, скоро, моя книга стихов «После России» (1922 г. — 1925 г.) — получите обе [1619].
Всего лучшего Вам и Вашей семье от нас всех,
МЦ.
Впервые — Письма Валентину Булгакову. С. 64. СС-7. С. 17. Печ. по тексту первой публикации.
98-27. Б. Л. Пастернаку
30 декабря 1927 г.
С Новым Годом, дорогой Борис, пишу тебе почти в канун, завтра не смогу, потому что евразийская встреча Нового Года происходит у нас, следовательно —
Вчера — годовщина дня смерти Рильке, а сегодня мне с утра — впрочем успела еще на рынок — пришлось ехать в госпиталь — резать голову. Теперь буду жаловаться: подумай, Борис, моя чудная чистая голова, семижды бритая, две луны отраставшая — пушистая, приятная и т.д. — и вдруг — нарыв за нарывом, живого места нет. Терпела 2 с лишним недели, ходила в кротости Иова [1620], но в конце концов стало невтерпеж, — 10 или 12 очагов сгустившейся боли. Лечебница на краю света, ехала, одним Парижем, час, ждала два, в итоге — не прививка, на которую не имею возможности, ибо 10 дней лежать чуть ли не в 40-градусном жару — а буйно и внезапно взрезанная голова. Ехала домой как раненый, совсем особое чувство бинта — рамы бинта, что-то и от летчика и от рекрута, во всяком случае лестно. Так, мужское во мне было удовлетворено. Причина 1) трупный яд, которым заражена вся Франция (2 миллиона трупов) [1621] 2) малокровие, еще гнуснее и точнее: худосочие. Посему тотчас же по возврате в Мёдон, только зайдя домой проведать, полетела в аптеку за рыбьим жиром детям. — Для чего рассказ? Перекличка с Рильке (вспомни Мальте) — Новый Год и бинт, Новый Год и госпиталь, окраина [1622] и, проще — его собственная смерть: умер ведь пожранный белыми шариками [1623].
Что еще? Новый Год евразийский, дружественный, но не мой. Мой — твой.
Ездила с книгой Рильке, читала в вагоне, в метро, в приемной, после такого чтения хоть кожу сдирай — не крикнешь. Впрочем, я терпеливая, дубовая. Знаешь ли ты, как мне когда-то мать в пылу рвения (9 лет воспаления легких) пришила к коже вариант: прошила с кожей компресс и только на другой день, снимая, обнаружила. — Чего же ты молчала? — Я думала, что так надо. Чувство стыда боли. Отец этому чувству — Дьявол.
Но довольно о оборвано
Впервые — Души начинают видеть. С. 445–446. Печ. по тексту первой публикации.
Письма 1903–1923 гг
1903
С.Д. Мейн
Лозанна. Конец декабря 1903 г.
Моя дорогая тетя!
Поздравляю тебя с праздником Рождества и от всего сердца желаю тебе радостно провести его. Большое спасибо за подарки, мы еще их не открыли, храня их до самого Рождества, чтобы на праздник у нас что-то было.
А мне так любопытно, что же лежит в этих пакетах.
Как мила эта открытка, не правда ли? Мне это напоминает твой дом [1624].
Моя дорогая тетя, заканчиваю мое послание, крепко тебя обнимая и обещая часто писать тебе во время каникул. Привет всем, включая собак. До свидания, моя добрая тетя!
Твоя маленькая Муся (которая тебя очень любит!)
Впервые — Коркина Е.Б. С. 19 (в пер. с фр.). Публ. по тексту первой публикации.
Сусанна Давыдовна Мейн (домашнее прозвище Тьо (от слова «тетя»; 1843–1919), швейцарская воспитательница матери М. Цветаевой, вторая жена А.Д. Мейна, деда Марины. Способствовала устройству сестер Цветаевых, Марины и Анастасии, в пансион в Лозанне. См. Цветаева А. С. 127–131.
1904
M. Руеф
Дорогая Марта! Желаю Вам хорошего Рождества, шлю привет и обнимаю Вас. Поскорее возвращайтесь, я так буду рада. Напишите мне, милая Марта, я буду очень рада получить от Вас весточку. Не забыли ли Вы уже французский язык? Говорите ли Вы дома по-французски? Довольны ли Вы? Крепко целую Вас, моя дорогая! Муся
Впервые — Коркина Е.Б. С. 20–21 (в пер. с фр.). Печ. по тексту первой публикации.
Письмо написано на рождественской открытке. Сведениями об адресате мы не располагаем.
1910
А.И. Цветаевой
Москва, 4 января 1910 г.
Милая Ася,
Ты, всегда во всем меня понимавшая не осудишь меня за то что я ухожу из жизни.
Умоляю Тебя, никогда меня не бойся {367}
Вспомни как мы ходили в синематограф, катались на коньках, читали друг у друга письма.
Вспомни Нерви, Лозанну, Мариенштрассе {368}, зачеркнуто Ялту, зимы после заграницы, детство.
Никогда я не «явлюсь» к Тебе, даже если оттуда можно «явиться».
Передай мой искренний привет Вале [1625], Варечке [1626], милой Нине [1627], Лидии Александровне [1628], Елене Адамовне [1629], Ане Калин [1630].
Пусть они не забывают меня. Поцелуй за меня Нинику особенно нежно {369}. Я любила ее до последней минуты.
Мою автобиографию [1631] (она у Е.А. Гедвилло) возьми себе, так же как нервийский и лозаннский альбомы, мой нервийский дневник и шкатулку с письмами.
Вале дай мой дневник, когда я была у Дервиз (Ты его узнаешь, красный, написано «Ранние всходы».)
Мой настоящий дневник и оба томика моих стихов передай зачеркнуто Нилендеру [1632]. Выбери из моих книг какую-нибудь получше для Эльфочки {370} и передай ей ее с моим нежным поцелуем. Дай бог ей счастья, моей Аните. Книжный шкаф со всеми книгами дарю Тебе. Книги из моей комнаты подели между Варечкой, Ниной, Валей и Нилендером. Нине дай пожалуйста Victor Hugo и нрзб. {371}. Нилендеру и Варечке исторические о Наполеоне. Вале — что ей понравится. Я любила мои книги, пусть и они их любят.
Милая Паршивка {372}.
Зачеркнуто я тебе сейчас пишу и не верю что смерть так близко. Но я не боюсь и не жалею. Нельзя вечно спать, лучше умереть.
Милая Паршивка, вспоминай обо мне весенними вечерами, на бульваре, у нас в зале, вспоминай меня чаще… И помни что всегда я бы Тебя поняла если была бы с Тобой.
Ты сейчас катаешься на катке, а завтра в это время я буду уже чем-то чужим, нежившим, страшной вещью. Но все-таки лучше смерть чем жизнь не такая какой я хочу {373}.
«Ah, mieux vaut répartir aussitôt qu’on arrive que de voir te faner, nouveauté de la rive» {374} [1633]
Это мой символ веры. Будет ли Нилендер беречь наш «Вечерний Альбом?» {375} [1634]
Ухожу без надежды увидеть маму, Герцога Рейхштадтского [1635], Марию Башкирцеву [1636]. Но если все-таки увижу их, расскажу им о Тебе.
Будь счастливой, Паршивка, никогда не медли, не считай, не жалей, не раздумывай.
Ну пусть потом расплата! А то и Тебя замучит роковое слово «поздно».
Ну, кончаю. Мы не целовались с Тобой должно быть лет 7 или около этого. Целую Тебя… мысленно, очень крепко.
Целую также милую Валечку, Варечку, нрзб. {376} Нину, Лидию Александровну, Аню Калин, всех кого я любила. Другое письмо пишу Нилендеру, умоляю Тебя, сделай чтобы он его получил.
Лучше всего передай его ему сама, из рук в руки.
Проведем еще вместе с Тобою. Дай бог чтобы не оборвалась веревка. А то недовеситься… Гадость, верно? {377}
Исполни пожалуйста все мои порученья и не поминай меня лихом.
МЦ.
(Мамонтиха, Проходимка.) {378}
Дай, пожалуйста от меня Нилендеру гравюру с сыном Наполеона где написано «Les destins et les flots sont changeants» {379} [1637]. Нине, если только она захочет взять — дай «Девочку цвета луны» {380} [1638]. Мою куклу передай летом Кланечке [1639], она ей так нравилась.
Гравюры раздели с Андреем [1640]. Мне бы хотелось, чтобы моя Сарра Бернар {381} [1641] в раме досталась Эллису [1642], но если Тебе ее хочется — оставь себе. Выучись играть зачеркнуто «Никакой огонь, никакой уголь» {382} [1643] и пой ее по вечерам в зале {383}. Милая Асенька, не сердись за все эти порученья. Я тебя очень люблю Паршивка! Но Ты долго не возвращаешься с катка.
Где-то меня похоронят? Хорошо бы рядом с мамой, но это, кажется, невозможно?
Запиши, если помнишь мои стихи «Памяти Нины Джаваха» [1644], а то их у меня нет в тетради.
Не скандаль особенно с папой, все-таки жалко его, хотя он нас совсем не понимает.
Привет Андрею, Валерии [1645]. Расскажи что найдешь нужным обо мне Дракконе {384}, Вале, Ане Калин, Нинике…
Окончательно до-свидания, вернее, прощай.
Не забывай—ай меня. Асенька, не бойся! Я ведь Тебя любила! Твоя сестра МЦ. {385}
Печ. как самостоятельный текст М.И. Цветаевой впервые. Публ., подгот. текста и коммент. Е.И. Лубянниковой.
Оригинал письма не сохранился. Текст реконструирован по рукописной копии А.И. Цветаевой (РГАЛИ. Ф. 1334, on. 1, ед. хр. 832, л. 25–26 об.). Полный текст этой копии с подробной историей ее создания, находки и расшифровки см. в нашей публикации: Лубянникова Е.И. О прощальном письме Марины Цветаевой 1910 года // «Дух — мой сподвижник И дух — мой вожатый». Материалы Шестых Международных Цветаевских чтений: К 120-летию со дня рождения М.И. Цветаевой. Елабуга: ЕГПУ, 1913 (в печати).
Это прощальное письмо-завещание, адресованное младшей сестре, было написано 17-летней М. Цветаевой, решившей покончить с собой из-за несчастной любви к В.О. Нилендеру, которому она незадолго перед тем отказала в замужестве.
А.И. Цветаева в воспоминаниях упоминала об этом письме в связи с неудавшейся попыткой самоубийства М. Цветаевой зимой 1910 г. на спектакле «Орленок» (по драме Э. Ростана) с участием С. Бернар:
