яд!
В беззаботный, скалозубый
Прячешь розовые губы.
13 января 1918
«На кортике своем: Марина…»
На кортике своем: Марина —
Ты начертал, встав за Отчизну.
Была я первой и единой
В твоей великолепной жизни.
Я помню ночь и лик пресветлый
В аду солдатского вагона.
Я волосы гоню по ветру,
Я в ларчике храню погоны.
Москва, 18 января 1918
«Вам грустно. — Вы больны…»
Ю. 3.
Beau tеnеbreux![31] — Вам грустно. — Вы больны.
Мир неоправдан, — зуб болит! — Вдоль нежной
Раковины щеки — фуляр, как ночь.
Ни тонкий звон венецианских бус,
(Какая-нибудь память Казановы
Монахине преступной) — ни клинок
Дамасской стали, ни крещенский гул
Колоколов по сонной Московии —
Не расколдуют нынче Вашей мглы.
Доверьте мне сегодняшнюю ночь.
Я потайной фонарь держу под шалью.
Двенадцатого — ровно — половина.
И вы совсем не знаете — кто я.
Январь 1918
«Уедешь в дальние края…»
Уедешь в дальние края,
Остынешь сердцем. — Не остыну.
Младая спутница твоя…
Кто бросил розы на снегу?
Ах, это шкурка мандарина…
И крутятся в твоем мозгу:
Мазурка — море — смерть — Марина…
Февраль 1918
«Как много красавиц, а ты — один…»
Как много красавиц, а ты — один,
Один — против ста тридцати Кармен,
И каждая держит цветок в зубах,
И каждая просит — роли.
У всех лихорадка в глазах и лесть
На красных губах, и такая страсть
К мехам и духам, и невинны все,
И все они — примадонны.
Вся каторга рампы — вокруг юных глаз.
Но занавес падает, гром гремит,
В надушенный шелк окунулся стан,
И кто-то целует руки.
От гения, грима, гримас, грошей —
В кабак, на расправу, на страстный смотр!
И возглас в четвертом часу утра,
С закинутым лбом: — Любите!
19 февраля 1918
Плащ — для всех, кто строен и высок,
Плащ — для всех, кто смотрит на Восток.
1. «Пять или шесть утра. Сизый туман. Рассвет…»
Пять или шесть утра. Сизый туман. Рассвет.
Пили всю ночь, всю ночь. Вплоть до седьмого часа.
А на мосту, как черт, черный взметнулся плащ.
— Женщина или черт? — Доминиканца ряса?
Оперный плащ певца? — Вдовий смиренный плат?
Резвой интриги щит? — Или заклад последний?
— Хочется целовать. — Воет завод. — Бредет
Дряхлая знать — в кровать, глупая голь — к обедне.
8 марта 1918
2. «Век коронованной Интриги…»
Век коронованной Интриги,
Век проходимцев, век плаща!
— Век, коронованный Голгофой! —
Писали маленькие книги
Для куртизанок — филозофы.
Великосветского хлыща
Сверкал витийственною шпагой
За океаном — Лафайет.
Вздыхателей обезоружив,
Согласно сердцу — и Руссо —
Купались в море детских кружев.
Катали девочки серсо,
С мундирами шептались Сестры…
Благоухали Тюилери…
Нахмурив бровки, — до зари
Беседовала с Калиостро.
11 марта 1918
3. «Ночные ласточки Интриги…»
Ночные ласточки Интриги —
Плащи, — крылатые герои
Великосветских авантюр.
Плащ, щеголяющий дырою,
Плащ вольнодумца, плащ расстриги,
Плащ-Проходимец, плащ-Амур.
Плащ прихотливый, как руно,
Плащ, уверяющий: — темно…
Антуанетты домино.
Но вот, как черт из черных чащ —
Плащ — чернокнижник, вихрь — плащ,
Плащ — вороном над стаей пестрой
Великосветских мотыльков.
Плащ цвета времени и снов —
Плащ Кавалера Калиостро.
10 апреля 1918
«Закинув голову и опустив глаза…»
Закинув голову и опустив глаза,
Пред ликом Господа и всех святых — стою.
Сегодня праздник мой, сегодня — Суд.
Сонм юных ангелов смущен до слез.
Бесстрастны праведники. Только ты,
На тронном облаке, глядишь как друг.
Что хочешь — спрашивай. Ты добр и стар,
И ты поймешь, что с эдаким в груди
Кремлевским колоколом — лгать нельзя.
И ты поймешь, как страстно день и ночь
В ворочающей жернова — груди.
Так, смертной женщиной, — опущен взор,
Так, гневным ангелом — закинут лоб,
В день Благовещенья, у Царских врат,
Перед лицом твоим — гляди! — стою.
А голос, голубем покинув в грудь,
В червонном куполе обводит круг.
Март 1918
«Кровных коней запрягайте в дровни…»
Кровных коней запрягайте в дровни!
Графские вина пейте из луж!
Единодержцы штыков и душ!
Распродавайте — на вес — часовни,
Монастыри — с молотка — на слом.
Рвитесь на лошади в Божий дом!
Перепивайтесь кровавым пойлом!
Стойла — в соборы! Соборы — в стойла!
В чертову дюжину — календарь!
Нас под рогожу за слово: царь!
Единодержцы грошей и часа!
На куполах вымещайте злость!
Распродавая нас всех на мясо,
Раб худородный увидит — Расу:
Москва. 2 марта 1918
Дон
1. «Белая гвардия, путь твой высок…»
Белая гвардия, путь твой высок:
Божье да белое твое дело:
Не лебедей это в небе стая:
Белогвардейская рать святая
Белым видением тает, тает…
Старого мира — последний сон:
Молодость — Доблесть — Вандея — Дон.
24 марта 1918
2. «Кто уцелел — умрет, кто мертв — воспрянет…»
Кто уцелел — умрет, кто мертв — воспрянет.
И вот потомки, вспомнив старину:
— Где были вы? — Вопрос как громом грянет,
Ответ как громом грянет: — На Дону!
— Что делали? — Да принимали муки,
Потом устали и легли на сон.
И в словаре задумчивые внуки
За словом: долг напишут слово: Дон.
30 марта 1918
NB! мои любимые.
3. «Волны и молодость — вне закона…»
Волны и молодость — вне закона!
Тронулся Дон. — Погибаем. — Тонем.
Ветру веков доверяем снесть
Внукам — лихую весть:
Да! Проломилась донская глыба!
Белая гвардия — да! — погибла.
Но покидая детей и жен,
Но уходя на Дон,
Белою стаей летя на плаху,
Мы за одно умирали: хаты!
Перекрестясь на последний храм,
Белогвардейская рать — векам.
Москва, Благовещение 1918
— дни разгрома Дона —
«Идет по луговинам лития…»
Идет по луговинам лития.
Таинственная книга бытия
Российского — где судьбы мира скрыты —
Дочитана и наглухо закрыта.
И рыщет ветер, рыщет по степи:
— Россия! — Мученица! — С миром — спи!
30 марта 1918
«Трудно и чудно — верность до гроба…»
Трудно и чудно — верность до гроба!
Царская роскошь — в век площадей!
Стойкие души, стойкие ребра, —
Где вы, о люди минувших дней?!
Рыжим татарином рыщет вольность,
С прахом равняя алтарь и трон.
Над пепелищами — рев застольный
Беглых солдат и неверных жен.
11 апреля 1918
«О, самозванцев жалкие усилья…»
…О, самозванцев жалкие усилья!
Как сон, как снег, как смерть — святыни — всем.
Запрет на Кремль? Запрета нет на крылья!
И потому — запрета нет на Кремль!
Страстной понедельник 1918
«Марина! Спасибо за мир…»
— Марина! Спасибо за мир!
Дочернее странное слово.
И вот — расступился эфир
Над женщиной светлоголовой.
Но рот напряжен и суров.
Умру, — а восторга не выдам!
Так с неба Господь Саваоф
Внимал молодому Давиду.
Cтрастной понедельник 1918
Андрей Шенье
1. «Андрей Шенье взошел на эшафот…»
Андрей Шенье взошел на эшафот,
А я живу — и это страшный грех.
Есть времена — железные — для всех.
И не певец, кто в порохе — поет.
Дрожа срывает воинский доспех.
Есть времена, где солнце — смертный грех.
Не человек — кто в наши дни живет.
17 апреля 1918
2. «Не узнаю в темноте…»
Не узнаю в темноте
Руки — свои иль чужие?
Мечется в страшной мечте
Черная Консьержерия.
Руки роняют тетрадь,
Щупают тонкую шею.
Я дописать не успею.
17 апреля 1918
«Не самозванка — я пришла домой…»
Не самозванка — я пришла домой,
И не служанка — мне не надо хлеба.
Я — страсть твоя, воскресный отдых твой,
Твой день седьмой, твое седьмое небо.
Там на земле мне подавали грош
И жерновов навешали на шею.
— Возлюбленный! — Ужель не узнаешь?
Я ласточка твоя — Психея!
Апрель 1918
«Страстный стон, смертный стон…»
Страстный стон, смертный стон,
А над стонами — сон.
Всем престолам — престол,
Всем законам — закон.
Реки с синей водой…
Только веки смежи,
В жилах — мед. Кто идет?
Это — он, это — сон —
Он уймет, он отрет
24 апреля 1918
«Ходит сон с своим серпом…»
Ходит сон с своим серпом,
Царь с царицей, брат с сестрой.
— Ходи в сени, ходи в рай!
— Ходи в дедушкин сарай!
Шли по рекам синим,
Шли мы по пустыням,
— Странники — к святыням.
— Мы тебя не при — имем!
— Мы тебя не при — имем!
— Я Христова сирота,
Растворяю ворота
Ключиком-замочком,
Шелковым платочком.
— И до вас доплелась.
— Проходи! — Бог подаст!
— Дом мой — немалый,
Мед мой — хваленый,
Виноград — зеленый…
Хлеба-то! Хлеба!
Дров — полон сад!
Глянь-ка на небо —
Птички летят!
25 апреля 1918
«Серафим — на орла! Вот бой…»
Евгению Багратионовичу Вахтангову
Серафим — на орла! Вот бой! —
Примешь вызов? — Летим за тучи!
В год кровавый и громовой —
Смерть от равного — славный случай.
Гнев Господень нас в мир изверг,
Мы сойдемся в Страстной Четверг
Над церковкой Бориса — и — Глеба.
Москва, Вербное воскресенье 1918
«С вербочкою светлошерстой…»
С вербочкою светлошерстой —
Светлошерстая сама —
Меряю Господни версты
И господские дома.
Так и в землю положите
С вербочкою на груди.
Вербное воскресенье 1918
«Коли в землю солдаты всадили — штык…»
Коли в землю солдаты всадили — штык,
Коли красною тряпкой затмили — Лик[32],
Коли Бог под ударами — глух и нем,
Коль на Пасху народ не пустили в Кремль —
Надо бражникам старым засесть за холст,
Рыбам — петь, бабам — умствовать, птицам — ползть,
Конь на всаднике должен скакать верхом,
Новорожденных надо поить вином[33],
Реки — жечь, мертвецов выносить — в окно,
Солнце красное в полночь всходить должно,
Имя суженой должен забыть жених…
Государыням нужно любить — простых[34].
3-ий день Пасхи 1918
«Это просто, как кровь и пот…»
Это просто, как кровь и пот:
Это ясно, как тайна двух:
Царь с небес на престол взведен:
Это чисто, как снег и сон.
Царь опять на престол взойдет —
Это свято, как кровь и пот.
7 мая 1918, 3-ий день Пасхи
(а оставалось ему жить меньше трех месяцев!)
«Орел и архангел! Господень гром…»
Орел и архангел! Господень гром!
Не храм семиглавый, не царский дом
Да будет тебе гнездом.
Нет, — Красная площадь, где весь народ!
И — Лобное место сравняв — в поход:
Птенцов — собирать — сирот.
Народ обезглавлен и ждет главы.
Уж воздуху нету ни в чьей груди.
Не зарева рыщут, не вихрь встает,
Не радуга пышет с небес, — то Петр
Птенцам производит смотр.
7 мая 1918,
«Змея оправдана звездой…»
Змея оправдана звездой,
Застенчивая низость — небом.
Топь — водопадом, камень — хлебом.
Чернь — Марсельезой, царь — бедой.
Стан несгибавшийся — горбом
Могильным, — горб могильный — розой…
9 мая 1918
«Плоти — плоть, духу — дух…»
Плоти — плоть, духу — дух,
Плачь же, плоть! — Завтра прах!
Дух, не плачь! — Славься, дух!
Всем семи — небесам.
9 мая 1918
«Московский герб: герой пронзает гада…»
Московский герб: герой пронзает гада.
Дракон в крови. Герой в луче. — Так надо.
Во имя Бога и души живой
Сойди с ворот, Господень часовой!
Верни нам вольность, Воин, им — живот.
Страж роковой Москвы — сойди с ворот!
И докажи — народу и дракону —
Что спят мужи — сражаются иконы.
9 мая 1918
«Заклинаю тебя от злата…»
Заклинаю тебя от злата,
От полночной вдовы крылатой,
От болотного злого дыма,
От старухи, бредущей мимо,
Змеи под кустом,
Воды под мостом,
Дороги крестом,
От бабы — постом.
От шали бухарской,
От грамоты царской,
От черного дела,
От лошади белой!
10 мая 1918
«Бог — прав…»
Бог — прав
Тлением трав,
Сухостью рек,
Воплем калек,
Вором и гадом,
Мором и гладом,
Срамом и смрадом,
Громом и градом.
Попранным Словом.
Проклятым годом.
Пленом царевым.
Вставшим народом.
12 мая 1918
(NB!
