саван выцвело.
А и будет ваша память — белы-рыцари.
И никто из вас, сынки! — не воротится.
А ведет ваши полки — Богородица!
25 октября 1918
«Я берег покидал туманный Альбиона…»
Я берег покидал туманный Альбиона…
Батюшков.
«Я берег покидал туманный Альбиона»…
Божественная высь! — Божественная грусть!
Я вижу тусклых вод взволнованное лоно
И тусклый небосвод, знакомый наизусть.
И, прислоненного к вольнолюбивой мачте,
Укутанного в плащ — прекрасного, как сон —
Я вижу юношу. — О плачьте, девы, плачьте!
Плачь, мужественность! — Плачь, туманный Альбион!
Свершилось! — Он один меж небом и водою!
Вот школа для тебя, о, ненавистник школ!
И в роковую грудь, пронзенную звездою,
Царь роковых ветров врывается — Эол.
А рокот тусклых вод слагается в балладу
О том, как он погиб, звездою заклеймен…
Плачь, Юность! — Плачь, Любовь! — Плачь, Мир! —
Рыдай, Эллада!
Плачь, крошка Ада! — Плачь, туманный Альбион!
30 октября 1918
«Сладко вдвоем — на одном коне…»
Сладко вдвоем — на одном коне,
В том же челне — на одной волне,
Сладко вдвоем — от одной краюшки —
Слаще всего — на одной подушке.
1 ноября 1918
«Поступь легкая моя…»
Поступь легкая моя,
— Чистой совести примета —
Поступь легкая моя,
Песня звонкая моя —
Бог меня одну поставил
Посреди большого света.
Посему — летай и пой.
1 ноября 1918
«На плече моем на правом…»
На плече моем на правом
На плече моем на левом
Прохожу, как царь казанский.
Раз враги соединились,
2 ноября 1918
«Чтобы помнил не часочек, не годок…»
Чтобы помнил не часочек, не годок —
Подарю тебе, дружочек, гребешок.
Чтобы помнили подружек мил-дружки —
Есть на свете золотые гребешки.
Чтоб дружочку не пилось без меня —
Гребень, гребень мой, расческа моя!
Нет на свете той расчески чудней:
Струны— зубья у расчески моей!
Чуть притронешься — пойдет трескотня
Про меня одну, да все про меня.
Чтоб дружочку не спалось без меня —
Гребень, гребень мой, расческа моя!
Чтобы чудился в жару и в поту
От меня ему вершочек — с версту,
Чтоб ко мне ему все версты — с вершок,
Есть на свете золотой гребешок.
Чтоб дружочку не жилось без меня —
Семиструнная расческа моя!
2 ноября 1918
Да малинка в лукошке,
Эх, — да месяц в окошке, —
Вот и вся нам пирушка!
А мальчишку — погреться —
Подарите в придачу —
Я тогда и без хлебца
Никогда не заплачу!
2 ноября 1918
«Развела тебе в стакане…»
Развела тебе в стакане
Горстку жженых волос.
Чтоб не елось, чтоб не пелось,
Не пилось, не спалось.
Чтобы младость — не в радость,
С молодой женой.
Как власы мои златые
Стали серой золой,
Так года твои младые
Станут белой зимой.
Чтоб ослеп-оглох,
Чтоб иссох, как мох,
3 ноября 1918
Але
А все же ты — Христова сирота.
Ты родилась в водовороте войн, —
А все же ты поедешь на Иордань.
Без ключика Христовой сироте
Откроются Христовы ворота.
5 ноября 1918
«Царь и Бог! Простите малым…»
Царь и Бог! Простите малым
Слабым — глупым — грешным — шалым,
В страшную воронку втянутым,
Обольщенным и обманутым, —
Царь и Бог! Жестокой казнию
Не казните Сашеньку Разина!
С нас сиротских воплей — хватит!
Хватит, хватит с нас покойников!
Царский Сын, — прости Разбойнику!
В отчий дом — дороги разные.
Пощадите Стеньку Разина!
Разин! Разин! Сказ твой сказан!
Красный зверь смирен и связан.
Зубья страшные поломаны,
Но за жизнь его за темную,
Да за удаль несуразную —
Развяжите Стеньку Разина!
Просияйте, очи тусклые!
Веселися, сердце русское!
Царь и Бог! Для ради празднику —
Отпустите Стеньку Разина!
Москва, 1-ая годовщина Октября.
_______
Дни, когда Мамонтов подходил к Москве — и вся буржуазия меняла керенские на царские — а я одна не меняла (не только потому, что их не было, но и) потому что знала, что не войдет в Столицу — Белый Полк!
«Мир окончится потопом…»
— Мир окончится потопом.
— Мир окончится пожаром;
Так вода с огнем, так дочерь
С матерью схватились в полночь.
— Дух Святой — озерный голубь,
Белый голубочек с веткой.
Теменем — и огнь в гортани.
7 ноября 1918
«Песня поется, как милый любится…»
Песня поется, как милый любится:
Радостно! — Всею грудью!
Что из того, что она забудется —
Богу пою, не людям!
Песня поется, как сердце бьется —
Жив, так поёшь…
9 ноября 1918
«Дело Царского Сына…»
Дело Царского Сына —
Быть великим и добрым.
………………….
Чтить голодные ребра,
Выть с последней солдаткой,
Пить с последним бродягой,
Спать……………………..
В сапогах и при шпаге.
А еще ему дело:
Встать в полночную пору,
Прочь с дороженьки белой —
Ввысь на вышнюю гору…
Над пучиной согнуться,
Дело Царского Сына!
9 ноября 1918
«Благодарю, о Господь…»
Благодарю, о Господь,
За Океан и за Сушу,
И за прелестную плоть,
И за бессмертную душу,
И за горячую кровь,
И за холодную воду.
— Благодарю за любовь.
Благодарю за погоду.
9 ноября 1918
Нету — и охаешь,
А завелся как —
Через часочек:
Сладко, да тошно!
Ты и накормишь,
Ты и напоишь,
Ты и закружишь,
Ты и отслужишь!
9 ноября 1918
Часовой на часах.
Он под ветром холодным,
Под холодной луной,
У палатки походной —
Что столб соляной.
Подкрадусь к нему тихо —
Зычно крикнет: — «Пароль!»
— Это я! — Проходи-ка,
— Это я, мое сердце,
Это — сердце твое!
Я возьму под ружье.
— Не проспать бы обедни
Твоему Королю!
— В третий раз — и в последний:
Проходи, говорю!
Упаду — хоть бы звук.
Поглядит он на Север,
Поглядит он на Юг,
— Не зевай на часах! —
10 ноября 1918
«Нет, с тобой, дружочек чудный…»
Нет, с тобой, дружочек чудный,
Не делиться мне досугом.
Я сдружилась с новым другом,
С новым другом, с сыном блудным.
У тебя — дворцы-палаты,
У него — леса-пустыни,
У тебя — войска-солдаты,
У него — пески морские.
Завтра по лесу с волками.
Нынче — щебень, завтра — камень.
И уж любит он, сударик,
Чтобы светло, как на Пасху:
Завтра звезды нам лампадки.
Был он всадником завидным,
Милым гостем, Царским Сыном, —
Да глаза мои увидел —
И войска свои покинул.
10 ноября 1918
Ты мне ленточку принес?
Дэзи стала знатной дамой.
С длинных крыл — натечет.
Мне не надо красной ленты.
Серафимам и студентам.
Что? Один не уйдешь,
Увези меня на Мальту.
Та же наглость и то ж
Несравненное контральто!
Чек на Смитсона в букете!
— Алчет у моих ворот
10 ноября 1918
«Ты тогда дышал и бредил Кантом…»
Ты тогда дышал и бредил Кантом.
Я тогда ходила с красным бантом.
Бриллиантов не было и <франтов>
…………………………………
Ели мы горох и чечевицу.
Ты однажды с улицы певицу
— Мокрую и звонкую, как птица —
В дом привел. Обедали втроем.
А потом —…… как боги —
Говорили о горячем гpoгe
И, дрожа, протягивали ноги
В черную каминную дыру.
Пили воду —…….. попойка! —
Ты сказал: — «Теперь, сестричка, спойте!»
И она запела нам о стойкой
Всаднице и юном короле.
Ты сказал: «Любовь и Дружба — сестры»,
И она надела мне свой пестрый
Мокрый бант — и вспыхнул — красный остров! —
…………………….…………………..
Целовались — и играли в кости.
Мы с тобой уснули на помосте
Для углей, — звонкоголосой гостье
Уступив единственный тюфяк.
10 ноября 1918
1. «Барабанщик! Бедный мальчик…»
Проходи перед народом
С Божьим громом на груди.
Не наемник ты — вся ноша
На груди, не на спине!
Первый в глотку смерти вброшен
На ногах — как на коне!
Мать бежала спелой рожью,
Мать кричала в облака,
Воззывала: — Матерь Божья,
Сберегите мне сынка!
Бедной матери в оконце
— Где ты, лагерное солнце!
В подмастерьях — старший брат,
Средний в поле, третий в школе,
Выйдешь цел из перебранки —
Что за радость, за почет,
Как красотка-маркитантка
Нам стаканчик поднесет!
Унтер ропщет: — Эх, мальчонка!
Рано начал — не к добру!
Кто же выпьет, коль умру?
А настигнет смерть-волчица —
Весь я тут — вся недолга!
Императору — столицы,
Барабанщику — снега.
А по мне — хоть дно морское!
Пусть сам черт меня заест!
Коли Тот своей рукою.
11 ноября 1918
2. «Молоко на губах не обсохло…»
Молоко на губах не обсохло,
А отец потрепал по плечу.
Мать и плачет и стонет и тужит,
— Пусть идет Императору служит, —
Барабанщиком, видно, рожден.
Брали сотнями царства, — столицы
Порешили судьбу Аустерлица
Полегло же нас там, полегло же
За величье имперских знамен!
Веселись, барабанная кожа!
Барабанщиком, видно, рожден!
Загоняли мы немца в берлогу.
Всадник. Я — барабанный салют.
Руки скрещены. В шляпе трирогой.
— Возраст? — Десять. — Не меньше ли, плут?
— Был один, — тоже ростом не вышел.
Выше солнца теперь вознесен!
— Ты потише, дружочек, потише!
Барабанщиком, видно, рожден!
Отступилась от нас Богоматерь,
Не пошла к московитским волкам.
Дальше — хуже. В плену — Император,
На отчаянье верным полкам.
И молчит собеседник мой лучший,
Сей рукою к стене пригвожден.
И никто не побьет в него ручкой:
Барабанщиком, видно, рожден!
12 ноября 1918
«Мать из хаты за водой…»
Мать из хаты за водой,
А в окно — дружочек:
Голубочек голубой,
Сизый голубочек.
Что же в темь такую?
И нежнее голубка
Я сама воркую.
С кем дружился в ноябре —
Не забудь в июле.
………………..………
Гули-гули-гули.
………………..……….
Возвратилась мать!
…………………….
Ладно — ворковать!
Чтобы совы страсть мою
Стоном не спугнули —
У окна стою — пою:
Гули-гули-гули.
Подари-ка золотой
Сыну на зубочек,
Голубочек голубой,
Сизый голубочек!
14 ноября 1918
«Соловьиное горло — всему взамен…»
Соловьиное горло — всему взамен! —
Получила от певчего бога — я.
Соловьиное горло! — …………..
Рокочи, соловьиная страсть моя!
Сколько в горле струн — все сорву до тла!
На на тот на свет — соловьем пришла!
…………………………………………..
20 ноября 1918
«Я счастлива жить образцово и просто…»
Я счастлива жить образцово и просто:
Как солнце — как маятник — как календарь.
Быть светской пустынницей стройного роста,
Премудрой — как всякая Божия тварь.
Знать: Дух — мой сподвижник, и Дух — мой вожатый!
Входить без доклада, как луч и как взгляд.
Жить так, как пишу: образцово и сжато, —
Как Бог повелел и друзья не велят.
22 ноября 1919
«Вот: слышится — а слов не слышу…»
Вот: слышится — а слов не слышу,
Вот: близится — и тьмится вдруг…
Но знаю, с поля — или свыше —
Тот звук — из сердца ли тот звук…
— Вперед на огненные муки! —
В волнах овечьего руна
Я к небу воздеваю руки —
Как — древле — девушка одна…
<1918–1939>
Комедьянт
— Посвящение —
— Комедьянту, игравшему Ангела, —
или Ангелу, игравшему Комедьянта —
не все равно ли, раз — Вашей милостью —
я, вместо снежной повинности Москвы
19 года несла — нежную.
1. «Я помню ночь на склоне ноября…»
Я помню ночь на склоне ноября.
Туман и дождь. При свете фонаря
Ваш нежный лик — сомнительный и странный,
По-диккенсовски — тусклый и туманный,
Знобящий грудь, как зимние моря…
— Ваш нежный лик при свете фонаря.
И ветер дул, и лестница вилась…
От Ваших губ не отрывая глаз,
Полусмеясь, свивая пальцы в узел,
Стояла я,
