Мало — злобе людской
Права каменных камер?
Мало — деве морской
Моря трепетной ткани?
Океана-Отца
Неизбывных достатков —
Пены — чудо-чепца?
Вала — чудо-палатки?
Узнаю тебя, гад,
Как тебя ни зови:
В море — ткань, в горе — взгляд, —
Как приму тебя, бой,
Мне даваемый глубью,
Раз меж мной — и волной,
Между грудью — и грудью…
— Нереида! — Волна!
Что не я, не она,
Узнаю тебя, гроб,
Как тебя ни зови:
В вере — храм, в храме — поп, —
Хлебопек, кочегар, —
Прячут жир (горе бар!)
Чистым — нету одежды!
Черноморских чубов:
— Братцы, голые топай! —
Как бойцы Перекопа —
В бой…
Матросских сосков
…В пулю — шлем, в бурю — кров:
Побережья бродяг,
Клятвы без аналоев!
Как вступлю в тебя, брак,
Раз меж мною — и мною ж —
Что? Да нос на тени,
(Свой же). Всё, что бы ни —
Что? Да всё, если нечто!
Узнаю тебя, бic,[46]
Как тебя ни зови:
Нынче — нос, завтра — мыс, —
Горделивая мать
Над цветущим отростком,
Торопись умирать!
Завтра — третий вотрется!
Узнаю тебя, смерть,
Как тебя ни зови:
В сыне — рост, в сливе — червь:
Понтайяк, 1 августа 1928
Плач матери по новобранцу
Уж вы, батальоны —
Эскадроны!
Сынок порожённый,
Бе — ре — женый!
Уж ты по младенцу —
Новобранцу —
Слеза деревенска,
Океанска!
В который раз вспорот
Сколько б вас, Егорок,
Ни рожала —
Мало! Мои сучья!
Больше! Больше!
Склала — живы!
Сколько б вас, Егорок,
Ни ложила —
В землю. Большеротый,
Башка — вербой
Вьется. Людям — сотый,
А мне — первый!
Теки, мои соки,
Брега — через!
Сосцы пересохли —
Очам — черед!
Реви, долговласа,
По армейцу!
Млецом отлилася —
Слезой лейся!
1928
Маяковскому
1. «Чтобы край земной не вымер…»
Без отчаянных дядей,
Целым миром володей!
2. «Литературная — не в ней…»
Литературная — не в ней
Выходит каждые семь дней.
Ушедший — раз в столетье
Приходит. Сбит передовой
Еще тебе вестей, какой
Еще— передовицы?
Ведь это, милые, у нас,
Черновец — милюковцу:
«Владимир Маяковский? Да-с.
Бас, говорят, и в кофте
Ходил»…
Эх кровь-твоя-кровца!
Как с новью примириться,
Раз первого ее бойца
(Известий.)
3. «В сапогах, подкованных железом…»
«В гробу, в обыкновенном тeмном костюме, в устойчивых, гpyбых ботинках, подбитых железом, лежит величайший поэт революции».
(«Однодневная газета», 24 апреля 1920 г.)
В сапогах, подкованных железом,
В сапогах, в которых гору брал —
Никаким обходом ни объездом
Не доставшийся бы перевал —
Израсходованных до сиянья
Гору пролетарского Синая,
На котором праводатель — он.
В сапогах — двустопная жилплощадь,
Чтоб не вмешивался жилотдел —
В сапогах, в которых, понаморщась,
Гору нес — и брал — и клял — и пел —
В сапогах и до и без отказу
По невспаханностям Октября,
В сапогах — почти что водолаза:
Пехотинца, чище ж говоря:
В сапогах великого похода,
На донбассовских, небось, гвоздях.
Гору горя своего народа
Стапятидесяти (Госиздат)
Миллионного… — В котором роде
Своего, когда который год:
«Ничего-де своего в заводе!»
Всех народов горя гору — вот.
Так вот в этих — про его Рольс-Ройсы
Говорок еще не приутих —
Мертвый пионерам крикнул: Стройся!
В сапогах — свидетельствующих.
4. «И полушки не поставишь…»
Любовная лодка разбилась о быт.
И полушки не поставишь
На такого главаря.
Из какого словаря?
В лодке, да еще в любовной
Разин — чем тебе не ровня? —
Лучше с бытом совладал.
Эко новшество — лекарство
Парень, не по-пролетарски
Действуешь — а что твой пан!
Стоило ж в богов и в матку
Нас, чтоб — кровь, а не рассвет! —
Класса белую подкладку
Выворотить напослед.
Вроде юнкера, на Тоске
Выстрелившего — с тоски!
Парень! не по-маяковски
Действуешь: по-шаховски.
Фуражечку б на бровишки
И — прощай, моя джаным!
Правнуком своим проживши,
Кончил — прадедом своим.
То-то же, как на поверку
Выйдем — стыд тебя заест:
Совето-российский Вертер.
Дворяно-российский жест.
Только раньше — в околодок,
Нынче ж…
Никаких любовных лодок
Новых — нету под луной.
5. «Выстрел — в самую душу…»
Выстрел — в самую душу,
Как только что по врагам.
Богоборцем разрушен
Еще раз не осекся,
И, в точку попав — усоп.
Коль выстрелу следом — стоп.
(Зарубежье, встречаясь:
И с той же, что и у нас?»)
Выстрел — в самую точку,
Как в ярмарочную цель.
(Часто — левую мочку
Отбривши — с женой в постель.)
Молодец! Не прошибся!
А женщины ради — что ж!
И Елену паршивкой
— Подумавши — назовешь.
Лишь одним, зато знатно,
Нас лефовец удивил:
Только вправо и знавший
Палить-то, а тут — слевил.
Кабы в правую — свёрк бы
Ланцетик — и здрав ваш шеф.
Выстрел в левую створку:
Ну в самый-те Центропев!
6. «Советским вельможей…»
Зерна огненного цвета
Брошу на ладонь,
Чтоб предстал он в бездне света
Советским вельможей,
При полном Синоде…
— Здорово, Сережа!
— Здорово, Володя!
Умаялся? — Малость.
— По общим? — По личным.
— Стрелялось? — Привычно.
— Горелось? — Отлично.
— Так стало быть пожил?
— Пасс в нек’тором роде.
…Негоже, Сережа!
…Негоже, Володя!
А помнишь, как матом
Басище — меня-то
Обкладывал? — Ладно
Уж… — Вот-те и шлюпка
Любовная лодка!
Ужель из-за юбки?
— Хужей из-за водки.
Опухшая рожа.
С тех пор и на взводе?
Негоже, Сережа.
— Негоже, Володя.
А впрочем — не бритва —
Сработано чисто.
Картишка? — Сочится.
— Приложь подорожник.
— Хорош и коллодий.
Приложим, Сережа?
— Приложим, Володя.
А что на Paccee —
На матушке? — То есть
Где? — В Эсэсэсере
Что нового? — Строят.
Родители — родят,
Вредители — точут,
Издатели — водят,
Писатели — строчут.
Мост новый заложен,
Да смыт половодьем.
Все то же, Сережа!
— Все то же, Володя.
А певчая стая?
— Народ, знаешь, тертый!
Нам лавры сплетая,
У нас как у мертвых
Прут. Старую Росту
Да завтрашним лаком.
Да не обойдешься
С одним Пастернаком.
Хошь, руку приложим
На ихнем безводье?
Приложим, Сережа?
— Приложим, Володя!
Еще тебе кланяется…
— А что добрый
Наш Льсан Алексаныч?
— Вон — ангелом! — Федор
Кузьмич? — На канале:
По красные щеки
Пошел. — Гумилев Николай?
— На Востоке.
(В кровавой рогоже,
На полной подводе…)
— Все то же, Сережа.
— Все то же, Володя.
А коли все то же,
Володя, мил-друг мой —
Вновь руки наложим,
Володя, хоть рук — и —
Нет.
Сережа, мил-брат мой,
Под царство и это
Подложим гранату!
И на раствороженном
Нами Восходе —
Заложим, Сережа!
— Заложим, Володя!
7. «Много храмов разрушил…»
Много храмов разрушил,
А этот — ценней всего.
Упокой, Господи, душу усопшего врага твоего.
Савойя, август 1930
До Эйфелевой — рукою
Подать! Подавай и лезь.
Но каждый из нас — такое
Зрел, зрит, говорю, и днесь,
Что скушным и некрасивым
Нам кажется <ваш> Париж.
«Россия моя, Россия,
Зачем так ярко горишь?»
Июнь 1931
Стихи к Пушкину
1. «Бич жандармов, бог студентов…»
Бич жандармов, бог студентов,
Желчь мужей, услада жен,
Пушкин — в роли монумента?
Гостя каменного? — он,
Скалозубый, нагловзорый
Пушкин — в роли Командора?
«Где же пушкинское (взрыд)
Позабыли — о гранит
Бьющегося? Тот, солёный
Пушкин — в роли лексикона?
Две ноги свои — погреться —
Вытянувший, и на стол
Вспрыгнувший при Самодержце
Африканский самовол —
Наших прадедов умора —
Пушкин — в роли гувернера?
Черного не перекрасить
В белого — неисправим!
Недурен российский классик,
Небо Африки — своим
Звавший, невское — проклятым!
— Пушкин — в роли русопята?
Ох, брадатые авгуры!
Задал, задал бы вам бал
Тот, кто царскую цензуру
Только с дурой рифмовал,
А «Европы Вестник» — с…
Пушкин — в роли гробокопа?
К пушкинскому юбилею
Всех румяней и смуглее
До сих пор на свете всем,
Всех живучей и живее!
Пушкин — в роли мавзолея?
То-то к пушкинским избушкам
Лепитесь, что сами — хлам!
Как из душа! Как из пушки —
Пушкиным — по соловьям
Слова, соколам полета!
— Пушкин — в роли пулемета!
Уши лопнули от вопля:
А куда девали пёкло
Губ, куда девали — бунт
Пушкинский? уст окаянство?
Пушкин — в меру пушкиньянца!
Томики поставив в шкафчик —
Посмешаете ж его,
Беженство свое смешавши
С белым бешенством его!
Белокровье мозга, морга
Кажущим…
Он со всех копыт — назад.
Трусоват был Ваня бедный,
Ну, а он — не трусоват.
Сей, глядевший во все страны —
В роли собственной Татьяны?
Что вы делаете, карлы,
Этот — голубей олив —
Лоб — навеки заклеймив
Низостию двуединой
Золота и середины?
«Пушкин — тога, Пушкин — схима,
Пушкин — мера, Пушкин — грань…»
Пушкин, Пушкин, Пушкин — имя
Благородное — как брань
Площадную — попугаи.
— Пушкин? Очень испугали!
25 июня 1931
2. Петр и Пушкин
Не флотом, не потом, не задом
В заплатах, не Шведом у ног,
Не ростом — из всякого ряду,
Не сносом — всего, чему срок,
Не лотом, не ботом, не пивом
Немецким сквозь кнастеров дым,
И даже и не Петро-дивом
Своим (Петро-делом своим!).
(Бог дал, человек не обузь!) —
Когда б не привез Ганнибала-
Арапа на белую Русь.
Сего афричонка в науку
Взяв, всем россиянам носы
Утер и наставил, — от внука —
то негрского — свет на Руси!
Уж он бы вертлявого — в струнку
Не стал бы! — «На волю? Изволь!
Как я — машкерадный король!»
Поняв, что ни пеной, ни пемзой —
Твоих африканских страстей».
И дав бы ему по загривку
Курчавому (стричь-не остричь!):
«Иди-ка, сынок, на побывку
В свою африканскую дичь!
Плыви — ни об чем не печалься!
Соскучишься — так ворочайся,
А нет — хошь и дверь позабудь!
Приказ: ледяные туманы
Покинув — за пядию пядь
Обследовать жаркие страны
И — виршами нам описать».
И мимо наставленной свиты,
Отставленной — прямо на склад,
Гигант, отпустивши пииту,
Помчал — по земле или над?
Сей не по снегам смуглолицый
Российским — снегов Измаил!
Уж он бы заморскую птицу
Архивами не заморил!
Сей, не по кровям торопливый
Уж ты б у него по архивам
Отечественным не закис!
Уж он бы с тобою — поладил!
За непринужденный поклон
Разжалованный — Николаем,
Пожалованный бы — Петром!
Уж он бы жандармского сыска
Не крыл бы «отечеством чувств»!
Уж он бы тебе — василиска
Взгляд! — не замораживал уст.
Уж он бы полтавских не комкал
Концов, не тупил бы пера.
За что недостойным потомком —
Подонком — опенком Петра
Был сослан в румынскую область,
Да ею б — пожалован был
Сим — так ненавидевшим робость
Мужскую, — что сына убил
Сробевшего. — «Эта мякина —
Я? — Вот и роди! и расти!»
Был негр ему истинным сыном,
Так истинным правнуком — ты
Останешься. Заговор равных.
И вот не спросясь повитух
Гигантова крестника правнук
Петров унаследовал дух.
И шаг, и светлейший из светлых
Последний — посмертный — бес смертный
Подарок России — Петра.
2 июля 1931
3. (станок)
Вся его наука —
Мощь. Светло — гляжу:
Пушкинскую руку
Жму, а не лижу.
Прадеду — товарка:
В той же мастерской!
Каждая помарка —
Как своей рукой.
Вольному — под стопки?
Мне, в котле чудес
Сём — открытой скобки
Ведающей — вес,
Мнящейся описки —
Смысл, короче — всё.
Ибо нету сыска
Пелось как — поется
И поныне — так.
Знаем, как «дается»!
Над тобой, «пустяк»,
Знаем — как потелось!
От тебя, мазок,
Знаю — как хотелось
В лес — на бал — в возок…
И как — спать хотелось!
Над цветком любви —
Знаю, как скрипелось
Негрскими зубьми!
Перья на востроты —
Знаю, как чинил!
Пальцы не просохли
От его чернил!
А зато — меж талых
Свеч, картежных сеч —
Знаю — как стрясалось!
От зеркал, от плеч
Голых, от бокалов
Битых на полу —
Знаю, как бежалось
К голому столу!
В битву без злодейства:
Самого — с самим!
— Пушкиным не бейте!
Ибо бью вас — им!
1931
4. «Преодоленье…»
Преодоленье
Косности русской —
Пушкинский гений?
Пушкинский мускул
На кашалотьей
Туше судьбы —
Мускул полета,
Бега,
Борьбы.
С
