С моря. Марина Ивановна Цветаева
С Северо-Южным,
Знаю: неможным!
Можным – коль нужным!
В чем-то дорожном,
– Воздухокрутом,
Мчащим щепу! —
Сон три минуты
Длится. Спешу.
С кем – и не гляну! —
Спишь. Три минуты.
Чем с Океана —
Долго – в Москву-то!
Путь – запасной:
Из своего сна
Прыгнула в твой.
Снюсь тебе. Четко?
Глядко? Почище,
Чем за решеткой
Штемпельной? Писчей —
Стою? Почтовой —
Стою? Красно?
Честное слово
Я, не письмо!
Вольной цензуры
Нрав. Прыгом с барки!
Что без цензуры —
Даже без марки!
Всех объегоря,
– Скоропись сна! —
Вот тебе с моря —
Вместо письма!
Вместо депеши.
Вес? Да помилуй!
Столько не вешу
Вся – даже с лирой
Всей, с сердцем Ченчи,
Всех, с целым там.
Сон, это меньше
Десяти грамм.
Каждому по три —
Видь, пока смотришь:
Не анонимный
Нос, твердозначен
Лоб, буква букв —
Ять, ять без сдачи
В подписи губ.
Я – без описки,
Я – без помарки.
Роз бы альпийских
Гордость, да хибарка
На море, да но
Волны добры.
Вот с Океана,
Горстка игры.
Море играло. Играть – быть добрым.
Море играло, а я брала,
Море теряло, а я клала
За ворот, за щеку, – терпко, морско!
Рот лучше ящика, если горсти
Заняты. Валу, звучи, хвала!
Крабьи кораллы, читай: скорлупы.
Море играло, играть – быть глупым.
Умным. Давай играть!
В ракушки. Темп up petit navir’a[1].
Эта вот – сердцем, а эта – лирой,
Эта, обзор трех куч,
Детства скрипичный ключ.
Подобрала у рыбацкой лодки.
Это – голодной тоски обглодки:
Камень – тебя щажу, —
Лучше волны гложу,
Осатанев на пустынном спуске.
Это? – какой-то любви окуски:
Восстановить не тщусь:
Так неглубок надкус.
Так и летит не внесенный в списки.
Это – уже не любви – огрызки:
Совести. Чем слезу
Лить-то – ее грызу,
Не угрызомую ни на столько.
Это – да нашей игры осколки
Завтрашние. Не видь.
Не что понравится, а что выну.
(К нам на кровать твоего бы сына
Третьим – нельзя ль в игру?)
Первая – я беру.
Только песок, между пальцев, ливкий.
Стой-ка: какой-то строфы отрывки:
Ладно. Допишешь сам.
Только пecoк, между пальцев, плёский.
Стой-ка: гремучей змеи обноски,
Ревности! Обновясь,
Гордостью назвалась.
И поползла себе с полным правом.
Не напостовцы – стоять над крабом
Выеденным. Не краб:
Скромная прихоть:
Камушек. Пемза.
Над откровеньем.
– Спят цензора! —
Нашей поэме
(Зори – те зорче:
С током Кастальским
В дружбе. На порчу
Перьев – сквозь пальцы…
Ну и черно!”
И не взглянувши:
Разрешено!)
Мельня ты мельня, морское коло!
Мамонта, бабочку, – всё смололо
Праха – не нам молоть!
Вот только выговорюсь – и тихо,
Море! прекрасная мельничиха,
Место, где на мели
Мелочь – и нас смели!
Преподаватели! Пустомели!
Материки, это просто мели
Благоприятную, с торфом, с нефтью.
Обмелевающее бессмертье —
Жизнь? Недохват воды
Недокеанской.
Винюсь заране:
Я нанесла тебе столько дряни,
Столько заморских див:
Всё, что нанес прилив.
Лишь оставляет, а брать не просит.
Странно, что это – отлив приносит,
Не узнаешь ли нот,
Нам остающихся по две, по три
В час, когда Бог их принесший – отлил,
Отбыл… Орфей… Арфист…
– Только минуту еще на сборы!
Я нанесла тебе столько вздору:
Сколько язык смолол, —
Как у рыбачки, моей соседки.
Но припасла тебе напоследки
Дар, на котором строй:
Море роднит с Москвой,
Советороссию с Океаном
Республиканцу – рукой шуана —
Шлет. Нацепи на шлык.
И доложи мужикам в колосьях,
Что на шлыке своем краше носят
Красной – не верь: вражду
Классов – морей звезду!
Мастеровым же и чужеземцам:
Коли отстали от Вифлеемской,
Обречены – морской:
Прабогатырской, первобылинной.
(Распространяюсь, но так же длинно
Море – морским пластам.)
Так доложи ж властям,
– Имени-звания не спросила —
Что на корме корабля Россия
Вещь о пяти концах.
Голые скалы, слоновьи ребра…
Море устало, устать – быть добрым.
Вечность, махни веслом!
Влечь нас. Давай уснем.
Вплоть, а не тесно,
Огнь, а не дымно.
Ведь не совместный
Сон, а взаимный:
В Боге, друг в друге.
Нос, думал? Мыс!
Брови? Нет, дуги,
Выходы из —
Зримости.
Вандея, St. Gilles-sur-Vie.
Mай 1926
Примечания
1 Речь идет о детской песенке (фр.).
