— слегка —
Какое-то скольженье вдоль —
Ввысь — без малейшего нажима…
О дух неуловимый — столь
Язвящий — сколь неуязвимый!
Земли не чующий, ничей,
О безучастие, с которым
— Сиятельный — лишь тень вещей
Следишь высокомерным взором.
В миг отрывающийся — весь!
В лад дышащий — с одной вселенной!
Чтоб там присутствовать бессменно.
Май 1921
Сереже
1. «Башенный бой…»
Башенный бой
Где-то в Кремле.
Где на земле,
Где —
Крепость моя,
Кротость моя,
Доблесть моя,
Святость моя.
Башенный бой.
Брошенный бой.
Где на земле —
Мой
Дом,
Мой — сон,
Мой — смех,
Мой — свет,
Узких подошв — след.
Точно рукой
Сброшенный в ночь —
Бой.
— Брошенный мой!
Май 1921
2. «Уроненные так давно…»
Уроненные так давно
Вздымаю руки.
В пустое черное окно
Пустые руки
Бросаю в полуночный бой
Часов, — домой
Хочу! — Вот так: вниз головой
— С башни! — Домой!
В шепот и шелест…
Крыло подстелет.
Май 1921
3. «Всё круче, всё круче…»
Всё круче, всё круче
Заламывать руки!
Меж нами не версты
Земные, — разлуки
Небесные реки, лазурные земли,
Где друг мой навеки уже —
Неотъемлем.
Стремит столбовая
В серебряных сбруях.
Я рук не ломаю!
Я только тяну их
— Без звука! —
В разлуку,
Во след журавлиному клину.
Стремит журавлиный,
Стремит безоглядно.
Я спеси не сбавлю!
Я в смерти — нарядной
Пребуду — твоей быстроте златоперой
Последней опорой
В потерях простора!
Июнь 1921
4. «Смуглой оливой…»
Смуглой оливой
Скрой изголовье.
Боги ревнивы
К смертной любови.
Внятен и шорох.
Знай, не тебе лишь
Юноша дорог.
Роскошью майской
Кто-то разгневан.
Остерегайся
Зоркого неба.
* * *
Думаешь — скалы
Манят, утесы,
Думаешь, славы
Медноголосый
Зов его — в гущу,
Грудью на копья?
Вал восстающий
— Думаешь — топит?
Дольнее жало
— Веришь — вонзилось?
Пуще опалы —
Царская милость!
Плачешь, что поздно
Бродит в низинах.
Не земнородных
Бойся, — незримых!
Ведом на гребне.
Тысячеоки
Боги, как древле.
Бойся не тины, —
Тверди небесной!
Ненасытимо —
Сердце Зевеса!
25 июня 1927
5. «Тихонько…»
Тихонько
Рукой осторожной и тонкой
Распутаю путы:
Ручонки — и ржанью
Послушная, зашелестит амазонка
По звонким, пустым ступеням расставанья.
Топочет и ржет
В осиянном пролете
Крылатый. — В глаза — полыханье рассвета.
Ручонки, ручонки!
Напрасно зовете:
Меж ними — струистая лестница Леты.
27 июня 1921
6. «Седой — не увидишь…»
Седой — не увидишь,
Большим — не увижу.
Из глаз неподвижных
Слезинки не выжмешь.
На всю твою муку,
Раззор — плач:
— Брось руку!
Оставь плащ!
В бесстрастии
Каменноокой камеи,
В дверях не помедлю,
Как матери медлят:
(Всей тяжестью крови,
Колен, глаз —
Раз!)
Не крáдущимся перешибленным зверем, —
Нет, каменной глыбою
Выйду из двери —
Из жизни. — О чем же
Слезам течь,
Раз — камень с твоих
Плеч!
Не камень! — Уже
Широтою орлиною —
Плащ! — и уже по лазурным стремнинам
В тот град осиянный,
Куда — взять
Не смеет дитя
Мать.
28 июня 1921
7. «Ростком серебряным…»
Ростком серебряным
Рванулся ввысь.
Чтоб не узрел его
Зевес —
Молись!
При первом шелесте
Страшись и стой.
Ревнивы к прелести
Они мужской.
Звериной челюсти
Страшней — их зов.
Ревниво к прелести
Гнездо богов.
Цветами, лаврами
Заманят ввысь.
Чтоб не избрал его
Зевес —
Молись!
Все небо в грохоте
Орлиных крыл.
Всей грудью грохайся —
Чтоб не сокрыл.
В орлином грохоте
Ягненок крохотный
Повис — Любовь…
Простоволосая,
Всей грудью — ниц…
Чтоб не вознес его
Зевес —
Молись!
29 июня 1921
8. «Я знаю, я знаю…»
Я знаю, я знаю,
Что прелесть земная,
Что эта резная,
Прелестная чаша —
Не более наша,
Чем воздух,
Чем звезды,
Чем гнезда,
Повисшие в зорях.
Я знаю, я знаю,
Кто чаше — хозяин!
Но легкую ногу вперед — башней
В орлиную высь!
И крылом — чашу
От грозных и розовых уст —
Бога!
30 июня 1921
<9>. «Твои….. черты…»
Твои….. черты,
Запечатленные Кануном.
Я буду стариться, а ты
Останешься таким же юным.
Твои….. черты,
Обточенные ветром знойным.
Я буду горбиться, а ты
Останешься таким же стройным.
Склоненная к моим сединам…
Ровесник мой год в год, день в день,
Мне постепенно станешь сыном…
Нам вместе было тридцать шесть,
Прелестная мы были пара…
И — радугой — благая весть:
……. — не буду старой!
Троицын день 1921
<10>. «Последняя прелесть…»
Последняя прелесть,
Последняя тяжесть:
Ребенок, у ног моих
Бьющий в ладоши.
Но с этой последнею
Прелестью — справлюсь,
И эту последнюю тяжесть я —
Сброшу.
………………….
Всей женскою лестью
Язвя вдохновенной,
Как будто не отрок
У ног, а любовник —
О шествиях —
Вдоль изумленной Вселенной
Под ливнем лавровым,
Под ливнем дубовым.
Последняя прелесть,
Последняя тяжесть —
Ребенок, за плащ ухватившийся… — В муке
Рожденный! — Когда-нибудь людям расскажешь,
Что не было равной —
В искусстве Разлуки!
10 июля 1921
«Два зарева! — нет, зеркала…»
М. А. Кузмину
Два зарева! — нет, зеркала!
Нет, два недуга!
Два серафических жерла,
Два черных круга
Обугленных — из льда зеркал,
С плит тротуарных,
Через тысячеверстья зал
Дымят — полярных.
Две черных ямы.
Бессонные мальчишки — так —
В больницах: Мама!
Взмах величавый…
Над каменностию простынь —
Две черных славы.
Так знайте же, что реки — вспять,
Что камни — помнят!
В лучах огромных
Встают — два солнца, два жерла,
— Нет, два алмаза! —
Подземной бездны зеркала:
Два смертных глаза.
2 июля 1921
ВЕСТНИКУ
Скрежещут якорные звенья,
Вперед, крылатое жилье!
Покрепче чем благословенье
С тобой — веление мое!
Мужайся, корабельщик юный!
Вперед в лазоревую рожь!
Ты больше нежели Фортуну —
Ты сердце Цезаря везешь!
Смирит лазоревую ярость
Ресниц моих — единый взмах!
И не нуждается в ветрах!
Обветренные руки стиснув,
Слежу. — Не верь глазам! — Все ложь!
Доподлинный и рукописный
Приказ Монархини везешь.
Два слова, звонкие как шпоры,
Две птицы в боевом грому.
То зов мой — тысяча который? —
К единственному одному.
В страну, где солнце правосудья
Одно для нищих и вельмож
— Между рубахою и грудью —
Ты сердце Матери везешь.
3 июля 1921
ГЕОРГИЙ
С. Э.
Склоненные ниц.
Стыдливостию ресниц
Затменные — солнца в венце стрел!
— Сколь грозен и сколь ясен! —
И плащ его — был — красен,
И конь его — был — бел.
Смущается Всадник,
Гордится конь.
На дохлого гада
Белейший конь
Взирает вполоборота.
В пол-окна широкого
Вслед копью
В пасть красную — дико раздув ноздрю —
Раскосостью огнеокой.
Смущается Всадник,
Снисходит конь.
Издохшего гада
Дрянную кровь
— Янтарную — легким скоком
Минует, — янтарная кровь течет.
Взнесенным копытом застыв — с высот
Лебединого поворота.
Безропотен Всадник,
А конь брезглив.
Гремучего гада
Копьем пронзив —
В ветрах — высокó — седлецо твое,
Речной осокой — копьецо твое
Вот-вот запоет в восковых перстах
У розовых уст
Под прикрытием стрел
Ресничных,
Вспоет, вскличет.
— О страшная тяжесть
Свершенных дел!
И плащ его красен,
И конь его бел.
Любезного Всадника,
Конь, блюди!
У нежного Всадника
Боль в груди.
Ресницами жемчуг нижет…
Святая иконка — лицо твое,
Закатным лучом — копьецо твое
Из длинных перстов брызжет.
Иль луч пурпуровый
Косит копьем?
Иль красная туча
Взмелась плащом?
За красною тучею —
Белый дом.
Там впустят
Вдвоем
С конем.
Склоняется Всадник,
Дыбится конь.
Все слабже вокруг копьеца ладонь.
Вот-вот не снесет Победы!
— Колеблется — никнет — и вслед копью
В янтарную лужу — вослед копью
Скользнувшему.
— Басенный взмах
Стрел…
9 июля 1921
О тяжесть удачи!
Обида Победы!
Георгий, ты плачешь,
Ты красною девой
Бледнеешь над делом
Своих двух
Внезапно-чужих
Рук.
Конь брезгует Гадом,
Ты брезгуешь гласом
Победным. — Тяжелым смарагдовым маслом
Стекает кровища.
Дракон спит.
На всю свою жизнь
Сыт.
Взлетевшею гривой
Затменное солнце.
Стыдливости детской
С гордынею конской
Союз.
Из седла —
В небеса —
Куст.
Брезгливая грусть
Уст.
Конь брезгует Гадом,
Ты брезгуешь даром
Царевым, — ее подвенечным пожаром.
Церковкою ладанной:
Строг — скуп —
Рев
Труб.
Трубите! Трубите!
Уж слушать недолго.
Уж нежный тростник победительный — долу.
Дотрубленный долу
Поник. — Смолк.
Клонитесь, клонитесь,
Послушные травы!
Зардевшийся под оплеухою славы —
Бледнеет. — Домой, трубачи! — Спит.
До судной трубы —
Сыт.
11 июля 1921
3. «Синие версты…»
Синие версты
И зарева горние!
Победоносного
Славьте — Георгия!
Славьте, жемчужные
Грозди полуночи,
Дивного мужа,
Пречистого юношу:
Посвист копья его,
Кровокипящего
Славьте — коня его!
* * *
Зычные мачты
И слободы орлие!
Громокипящего
Славьте — Георгия!
Солнцеподобного
В силе и в кротости.
Доблесть из доблестей,
Роскошь из роскошей:
Башенный рост его,
Посвист копья его,
Молниехвостого
Славьте — коня его!
Львиные ветры
И глыбы соборные!
Великолепного
Славьте — Георгия!
Змея пронзившего,
Смерть победившего,
В дом Госпожи своей
Конным — вступившего!
Посвист копья его,
Преображенного
Славьте — коня его!
* * *
Льстивые ивы
И травы поклонные,
Вольнолюбивого,
Узорешенного
Юношу — славьте,
Юношу — плачьте…
Вот он, что розан
Райский — на травке:
На две половиночки —
Победоносец,
Победы не вынесший.
11 июля 1921
4. «Из облаков кивающие перья…»
Из облаков кивающие перья.
Как передать твое высокомерье,
— Георгий! — Ставленник небесных сил!
Как передать закрепощенный пыл
Зрачка, и трезвенной ноздри раздутой
На всем скаку обузданную смуту.
Перед любезнейшею из красот
Как передать — с архангельских высот
Седла — копья — содеянного дела
И девственности гневной — эти стрелы
Ресничные — эбеновой масти —
Разящие: — Мы не одной кости!
Божественную ведомость закончив,
Как передать, Георгий, сколь уклончив
— Чуть что земли не тронувший едва —
Поклон, — и сколь пронзительно-крива
— О, не благодарите! — По приказу.
12 июля 1921
5. «С архангельской высоты седла…»
С архангельской высоты седла
Евангельские творить дела.
В пронзающей прямизне ресниц
Пожарищем налетать на птиц.
Копыта! Крылья! Сплелись! Свились!
В заоблачье исчезать как снасть!
Двуочие разевать как пасть!
И не опомнившись — мертвым пасть:
О страсть! — Страсть! — Страсть!
12 июля 1921
6. «А девы — не надо…»
А девы — не надо.
По вольному хладу,
По синему следу
Один я поеду.
Как был до победы:
Сиротский и вдовый.
По вольному следу
Воды родниковой.
От славы, от гною
Доспехи отмою.
Во славу Твою
Коня напою.
Храни, Голубица,
От града — посевы,
Девицу — от гада,
Героя — от девы.
13 июля 1921
7. «О всеми ветрами…»
О всеми ветрами
Колеблемый лотос!
Георгия — робость,
Георгия — кротость…
Очей непомерных
— Широких и влажных —
Суровая — детская — смертная важность.
Так смертная мука
Глядит из тряпья.
И вся непомерная
Тяжесть копья.
Не тот — высочайший,
С усмешкою гордой:
Кротчайший Георгий,
Тишайший Георгий,
Горчайший — свеча моих бдений — Георгий,
Кротчайший — с глазами оленя — Георгий!
(Трепещущей своре
Простивший олень).
— Которому пробил
Георгиев день.
О лотос мой!
Лебедь мой!
Ты — все мои бденья
И все сновиденья!
Пасхальный тропарь мой!
Ты, больше, чем Царь мой,
И больше, чем сын мой!
Лазурное око мое —
В вышину!
Ты, блудную снова
Вознесший жену.
— Так слушай же!..
14 июля 1921
(Не докончено за письмом.)
<8>. «Не лавром, а терном…»
Не лавром, а терном
На царство венчанный,
В седле — а крылатый!
Вкруг узкого стана
На бархате черном
Мальтийское злато.
Нетленные иглы
Терновые — Богу
И Другу присяга.
Лебединый, а с боку
Мальтийская шпага.
Мальтийского Ордена
Рыцарь — Георгий,
Меж спящими — бдящий.
Мальтийского Ордена
Рыцарь — Георгий,
На жен не глядящий…
Июль 1921
<9>. «Странноприимница высоких душ…»
Странноприимница высоких душ,
…………………………………………
Тебя пою — пергаментная сушь
Высокодышащей земли Орфея.
Земля высокомерная! — Ступню
Отталкивающая как ладонью,
Когда ж опять на грудь твою ступлю
Заносчивой пятою амазоньей —
Сестра высокомерная! Шагов
Не помнящая………….……….
Амфитеатр моего Восхода!
Июль 1921
БЛАГАЯ ВЕСТЬ
С. Э.
1. «В сокровищницу…»
В сокровищницу
Полунощных глубин
Недрогнувшую
Опускаю ладонь.
Меж водорослей —
Ни приметы его!
Сокровища нету
В морях — моего!
В заоблачную
Песнопенную высь —
Двумолнием
Осмелеваюсь — и вот
Мне жаворонок
Обронил с высоты —
Что зá морем ты,
Не за облаком ты!
15 июля 1921
2. «Жив и здоров…»
Жив и здоров!
Громче громов —
Как топором —
Нет, топором
Мало: быком
Под обухом
Счастья!
Оглушена,
Устрашена.
Что же взамен —
Вырвут?
И от колен
Вплоть до корней
Вставших волос —
Ужас.
Стало быть, жив?
Веки смежив,
Дышишь, зовут —
Слышишь?
Вывез корабль?
О мой журавль
Младший — во всей
Стае!
Мертв — и воскрес?!
Вздоху в обрез,
Камнем с небес,
Ломом
По голове, —
Нет, по эфес
Шпагою в грудь —
16 июля 1921
3. «Под горем не горбясь…»
Под горем не горбясь,
Под камнем — крылатой —
— Орлом! — уцелев,
Земных матерей
И небесных любовниц
Двойную печаль
Взвалив на плеча, —
Горяча мне досталась
Мальтийская сталь!
Но гневное небо
К орлам — благосклонно.
Не сон ли: в волнах
Сонм ангелов конных!
Меж ними — осанна! —
Мой — снегу белей…
Лилейные ризы,
— Конь вывезет! — Гривой
Вспенённые зыби.
— Вал вывезет! — Дыбом
Встающая глыба…
Бог вынесет…
— Ох! —
17 июля 1921
4. «Над спящим юнцом — золотые шпоры…»
Над спящим юнцом — золотые шпоры.
Уже по пятам воровская свора.
Георгий, плачь!
Свободною левою крест нащупал.
Чтоб всем до единого им под купол
Софийский, — правь!
Пропали! Не вынесут сухожилья!
Конец! — Сдались!
— Двумолнием раскрепощает крылья.
19 июля 1921
5. «Во имя расправы…»
Во имя расправы
Крепись, мой Крылатый!
Был час переправы,
А будет — расплаты.
В тот час стопудовый
— Меж бредом и былью —
Гребли тяжело
Корабельные крылья.
Меж Сциллою — да! —
И Харибдой гребли.
О крылья мои,
Журавли-корабли!
Тогда по крутому
Эвксинскому брегу
Был топот Побега,
А будет — Победы.
В тот час непосильный
— Меж дулом и хлябью —
Сердца не остыли,
Крыла не ослабли,
Плеча напирали,
Глаза
