*
— Мама! Что бы Вы больше хотели: чтобы я был злым и умным или добрым и глупым?
(Я улыбаюсь.)
Он: — Знаю, знаю, что Вы сейчас скажете!
Молчу. Он, упоенно:
— Вот я Вам загадку задал! Ну и загадку я Вам задал! Ну и загадку!
* * *
Почему люди (мужчины) меня не любили.
П. ч. не любила людей.
П. ч. не любила мужчин.
П. ч. я не мужчин любила, а души.
Не людей, а вокруг, над, под.
Ничего не требовала.
Слишком многого (всего) ждала — и не для себя.
Слишком терпеливо ждала (когда не шли).
Никогда не защищалась.
Всегда прощала.
Всё прощала, кроме хулы на Духа Свята, т. е. — Эренбургу не простила хулы на героя,[206] Геликону — (непонимания, глухости и слепости на) Врубеля и Бетховена — и т. д. — и т. д.
Всё прощала — лично, ничего — надлично.
Всё прощала — пока лично, всё прощала — пока мне (но где кончаюсь — я??), но поняв, осознав кого, что во мне обижают и унижают, уже не прощала ничего, вся бралась (изымалась) обратно из рук.
Потому (боялись), что боялись «связаться».
П. ч. так попросту «связаться» — нельзя.
«Развязаться» — нельзя.
(NB! Впрочем, одолевали и это!)
П. ч. у меня — имя (а это в цене).
Боялись моего острого языка, «мужского ума», моей правды, моего имени, моей силы и, кажется, больше всего — моего бесстрашия —
— и —
самое простое:
— просто не нравилась. «Как женщина». Т. е. мало нравилась, п. ч. этой женщины было — мало. А если нравилась, то бесконечно-меньше первой встречной, которую любили бесконечно-больше.
И — правы.
* * *
Мужчины ищут «страсти», т. е. сильного темперамента (душевные страсти им не нужны, иначе нужна была бы я) — или красоты — или кокетства — или той самой «теплоты» или (для жены) «чистоты» (той самой).
Не той страсти, не той красоты, не той игры, не той чистоты, во мне имеющихся.
Есть всё, но мое, единоличное, в моей транскрипции и — потому — неузнаваемое.
Ибо штампа всего этого ищут, общих мест.
* * *
NB! Я только потому так всегда напираю на свое я, что все (жизнь — первая) его попирают. Живи я с равными — я бы этого местоимения не употребляла.
* * *
Вместо я я так же свободно могла бы говорить Пастернак. (NB! ошиблась — 1938 г.) В иных случаях — Рильке. Во всех случаях — третье лицо: поэт.
Я мое — не единоличное. Только очень уединенное. Одинокое я одного за всех. Почти что — анонимное.
Я знаю, что таких, как я — много, но я их не встречаю и живу с не-я.
Негр — это Африка. Африка черна, а не данный негр.
* * *
Мур — 4-го сентября 1932 г.
— А французы ходят к Прокопенке?
— Да, конечно, он отличный врач.
— А он, когда надо, выдирает глаза?
* * *
Строки:
Не раскрывающиеся портфели —
И разрывающаяся душа
* * *
Мур, на улице:
— Упорный дом: стоит так прочно!
(Когда поймет, что это — стихи, и будет поэтом.)
* * *
(Смерть Макса Волошина. Пишу «Живое о живом». Вечер его памяти в Кочевье.[207] Меня просят уговорить Бальмонта — моего соседа по Кламару.)
Милый Марк Львович. Увы, с Бальмонтом ничего не вышло, наотрез отказывается и, когда его слушаешь — соглашаешься (как всегда — когда слушаешь поэта). Я очень долго его уговаривала, и очень ласково, ни длительность ни ласковость не помогли. Кроме того, он в ужасном унынии: — ничего не хочет и не ждет.
(NB! оказалось начало болезни)
Я о М. Волошине — пишу, и с увлечением.
Пишу Вам в чудном зеленом саду — чужом.
* * *
18-го сентября 1932 г. — строки:
Передёржки — предпосылки —
Их постельки и подстилки
Цельным телом, полным весом
Всей души своей могучей
Вытянувшись на той туче
(Ту тучу — помню: над железнодорожной насыпью — и далью — Лежачую — могучую. 1938 г.)
* * *
Мур:
Enorme[208] — это значит больше, чем нормальный. А нормальные слоны — маленькие?
23-го сентября 1932 г.
* * *
— Там старуха живет, она вытряхивает свой плетеный свой грро — мадный ковер, шириной во всю улицу…
(Описание чьего-то собственного дома)
* * *
12-го октября 1932 г.
— Мама! Вы заметили, какие у негров огромные уши? Длинные, длинные — и они все-таки не ослы!
* * *
1-го октября, в парке
— Ну и вдова, мама, которая играет в футбол!
* * *
Мур — 24-го Октября 1932 г.
Просыпаюсь при видении Мура — совершенно одетого.
— Мама! Я пишу роман. Как только я проснулся, я понял, что хочу писать большой роман и больше ничего не хочу.
(С раннего утра — упорно пишет.)
* * *
Jeanne n’appartient ni à l’Eglise ni à l’Etat: l’Etat (Charles VII, son «gentil Roy» — de vile mémoire) l’a abandonnée, l’Eglise l’a brûlée.
Jeanne n’appartient ni à l’Eglise, ni à la Patrie (Société) ni même à la Chrétienté — ni à l’Univers. Jeanne appartient aux voix (qui appartiennent à Dieu). Si ses voix lui avaient dit: — Renie ton gentil Roy, passe aux Anglais — elle l’aurait fait.
(NB! 1938. — Non: elle aurait renié ses voix: «Ces-voix-ci ne sont pas les miennes».)
Nul n’a droit d’auteur sur Jeanne: la foi (version de l’Eglise) ne comporte pas le génie militaire et le génie militaire ne com-porte pas la sainteté.
Jeanne avait la foi, donc elle commandait les troupes — sottise.
Jeanne aimait son pays, donc elle entendait des voix — sottise version Michelet — plus sotte encore.
* * *
Un miracle ne s’explique que par un miracle.
On est sûr de soi si on sait derrière soi une chose plus grande que soi.
On est infaillible lorsque cette chose est Dieu.
Le voix qui commande donne aussi les moyens (génie militaire).
La grandeur de Jeanne est dans sa fidélité (la fidélité de son ouïe).
— Jeanne est-elle une valeur personnelle?
Qu’est-ce que la valeur personnelle, existe-t-elle et en quoi se manifeste-t-elle?
Toute haute valeur est impersonnelle.
La persévérance-même — n’est-elle pas un don?
* * *
…Sainte-Jeanne — fait et est moins que Jeanne.
Notre Jeanne-des-Victoires (Etat) — fait et est moins que Jeanne.
Nul n’a droit d’auteur sur Jeanne, ni droit de propriété.
Жанна не принадлежит ни Церкви, ни Государству: Государство (Карл VII, ее «любезный Король» — гнусной памяти) покинул ее, Церковь ее сожгла.
Жанна не принадлежит ни Церкви, ни Отечеству (Обществу), ни даже Христианству — ни Вселенной. Жанна принадлежит голосам (которые принадлежат Богу). Если бы ее голоса сказали ей: — Отрекись от своего любезного Короля, перейди к англичанам — она бы сделала это.
(NB! 1938 г. — Нет: она отреклась бы от своих голосов: «Эти голоса не мои».)
Ни у кого нет авторского права на Жанну: вера (версия Церкви) не предполагает военного гения, а военный гений не предполагает святости.
Жанна веровала и поэтому возглавила войска — нелепость.
Жанна любила родину и поэтому слышала голоса — нелепая версия Мишле[209] — еще больший вздор.
* * *
Чудо объясняется только чудом.
Ты уверен в себе, если знаешь за собой нечто большее, чем ты сам.
Ты непогрешим, когда это нечто есть Бог.
Голос, который ведет, дает и средства (военный гений).
Величие Жанны в ее верности (верности ее слуха).
— Личная ли доблесть явлена в Жанне?
Что есть личная доблесть, существует ли она и в чем проявляется?
Всякая высокая доблесть безлична.
И само упорство — не дар ли?
* * *
…Святая Жанна — деяние и явление меньшее, чем Жанна.
Наша Жанна-Победительница (Государство) — деяние и явление меньшее, чем Жанна.
Ни у кого нет авторского права на Жанну, ни права собственности на нее (фр.). ]
* * *
(Отрывки, из которых бы мог выйти толк.)
* * *
La foi de Jeanne n’est rien, ses voix sont tout.[210]
* * *
(Здесь кончается вторая лиловая (довольно большая) записная книжка — Carnet.
Очередная будет маленькая красная кожаная толстенькая, с резинкой — и одновременно — желтая картонная черновая, высокая и узковатая, с красным корешком: Мёдон, 1931 г., часть выписок — по 1932 г. — уже сделана.)
ВЫПИСКИ ИЗ MУРИНОЙ РИСОВАЛЬНОЙ ТЕТРАДКИ,
— с картонок — из последних записных книжек, обнаруженных:
* * *
— Это — Англичанка, это — саламандра, это — просто такие уши. Это — дверь, это (с негодованием) — просто такие рисунки. Это всё — посуда: бокалы, вилки и ложки, тарелки и котлеты. А это — дядя сидит в кресле.
— А почему ты ей платье не раскрасил?
— Так. Платье само по себе какое-то красочное, красивое.
(Мёдон, 23-го ноября 1931 г., 6 л. 9 мес. 3 недели)
(Рисунок в тонкой зеленой горизонтальной тетради — Dessin.)
ИЗ CARNET MEDICAL —
лето 1934 г., Elancourt
…Comme toutes ces choses, terribles d’en bas, sont inoffensives, voire — drôles — vues un peu d’en haut (par la fenêtre d’un wagon!).[211]
* * *
За границей еще не создана поэма тоски. Никто. Только я. (Тоски = силы (синоним), и тоски-силы (тоскующей силы).)
* * *
…И между другими хатами —
Одна — как ведьма лохматая
(С папиросной коробки «Gitanes» — Celtiques не было — идя с Муром к Фр-там, за гвоздями.)
* * *
…Что нужно кусту от меня,
Чего бы уж не было — вдосталь…
* * *
…А может быть — вспомни любовь! —
Мы только хотим — что имеем?
И каждое дай есть — не мне
Дай, меня — дай…
(не надо)
И каждое не дано —
* * *
…Мое лицо — с лицом земли
* * *
Не угодила — гадинам
(25-го сентября 1934 г., почти день рождения)
* * *
…По мановенью — моему
Ходи | и двигайся
Дыши |
* * *
Люби и гневайся
* * *
Мне родинка твоя —
Дороже родины
(Так. Никому. Никому бы и не сказала — п. ч.: 1) унизительно 2) ненавижу родинки (не у детей), — что-то самое плотское. Но так могла бы Федра — Ипполиту — но для нее (понятия) родины — не было. А в общем — хорошо. Формула.)
* * *
— J’ai un panaris à l’abdomen![212]
(Myp — своей учительнице, Октябрь 1934 г.)
* * *
L’amant de Lady Chatterton.[213]
Первое впечатление: с конца.
Книга кончается неожиданно и неприятно-счастливо. Она или он должны были бы умереть от разрыва сердца. (Лучше — один, п. ч. оба — тоже счастье.) Тогда всё было бы оправдано и возвеличено до Эмпирей.
Очень хороша первая и вторая встреча Lady Chatterley и Лесничего, все первые две трети книги.
Сцена с цветами (повсюду) сентиментальна и безвкусна. (Особенно смехотворно перечисление и местоназначение цветов: туда — незабудки, сюда — крокус, и т. д.) Уж если цветы — то лучше La Faute de L’Abbé Mouret[214] — с целым садом: целым — сада.
Но, вообще, пошлость ассоциации.
* * *
Хороша — она, плох (неудачен) — он: демоничен и байроничен, слишком духовен для такой физики, какой-то принципиальный любовный
