Колхозы не знают — что такое — я. Равенство — так равенство.
Мне интересно всё, что было интересно Паскалю и не интересно всё, что было ему не интересно. Я не виновата, что я так правдива, ничего не стоило бы на вопрос: — Вы интересуетесь будущим народа? ответить: — О, да. А я ответила: нет, п. ч. искренно не интересуюсь никаким и ничьим будущим, которое для меня пустое (и угрожающее!) место.
Странная вещь: что ты меня не любишь — мне всё равно, а вот — только вспомню твои Колхозы — и слезы. (И сейчас плачу.)
Однажды, когда при мне про Микель-Анджело сказали бифштекс и мясник, я так же сразу заплакала — от нестерпимого унижения, что мне (кто я, чтобы…) приходится «защищать» Микель-Анджело.
Мне стыдно защищать перед тобой право человека на одиночество, п. ч. все стóющие были одиноки, а я — самый меньший из них.
Мне стыдно защищать Микель-Анджело (одиночество) — оттого я и плачу.
Ты скажешь: гражданские чувства Микель-Анджело. У меня тоже были гражданские — т. е. героические — чувства, — чувство героя — т. е. гибели. — Не моя вина, что я не выношу идиллии, к которой всё идет. Воспевать колхозы и заводы — то же самое, что счастливую любовь. Я не могу.
* * *
(Набросок письма карандашом, в книжку, на скворешной лестнице, в Фавьере, пока Мур спал. Письмо было лучше, но Б. П. конечно его не сберег.)
* * *
(Одновременно — другому: последнему, которому я нравилась — пишу это в те же дни (июньские — четыре года спустя))
…Главное, чего не забудьте:
я в Вас не влюблена, я по Вас и без Вас не томлюсь, мое «скучаю» значит: рада была бы здесь с Вами ходить и беседовать. И еще — привыкла.
У меня к Вам — братское чувство, одной семьи. Ни малейшей ревности — женись Вы завтра, я за Вас была бы счастлива, а за себя — спокойна, что никогда уже не смогу Вам сделать никакого зла.
Мне в жизни нужна не влюбленность, а понимание и помощь.
Будь я совершенно свободна, я бы Вам сказала то же самое, я бы никогда не соединила своей судьбы с Вами — и ни с кем уже.
Поэтому — умоляю: забудьте обо мне как о женщине — во мне ее так мало.
Если мне тогда хотелось к Вам прислониться — то с той же нежностью как к каштану — при чем тут пол? И не сделала я этого только потому что Вы не каштан.
* * *
(NB! После этого сразу и навсегда перестал писать и «любить».)
* * *
Я могу раскрыть руки — только от безмерности души моей, от невозможности встретить ровню — или хотя бы ровесника всех моих возрастов, соотечественника всех моих климатов, включая в это объятье и всех молодых женщин, которых Вы будете любить.
И Вас — любя!
Не: Вас — любя!
* * *
Получить меня легче чем понять.
* * *
Мур — 21-го июля 1935 г.
— Он любит свою жену — точно она из сахара. Или из стекла.
* * *
(В ответ на мои стихи:
Небо — синей знамени,
Сосны — пучки пламени…)
— Синее знамя? Синих знамен нет. Только у канáков.
Пучки пламени? Но ведь сосны — зеленые. Я так не вижу, и никто не видит. У Вас белая горячка: синее знамя, красные сосны, зеленый змей, белый слон.
* * *
Как? Вы не любите красивой природы? Вы — сумасшедшая! Ведь все любят пальмы, синее море, горностай, белых шпицев.
Для кого Вы пишете? Для одной себя, Вы одна только можете понять, п. ч. Вы сама это написали!
* * *
…От столького — увяла
Поэту нужно — мало,
Его легко сыта
* * *
Мур: — Поэт — кто поет.
* * *
(Тому же — до письма о каштане)
…Нынче приезжал овощник — красавец, и жена его — красотка, и ребенок — красавец. И я подумала о Вас, пожелала Вам — такой жены, говорящей: — Moi, je ne décide rien. C’est mon mari qui décide, moi — je suis.[234] И такого ребенка, еще ничего не говорящего.
П. ч. это дает мир, а не дружба со мною.
Я этого мира — никому не дала.
Будь я даже на все 20 л. моложе, я бы Вам этого мира никогда не дала, и не по строптивости, а по невозможности — в полной чистоте сердца — сказать первому встречному — с радостью, и даже с гордостью: Moi — je le suis.
(Мое suis — есмь!)
П. ч. над каждой любимой головой я видела — высшее: хотя бы голову — облака, и за это высшее всегда — внутри себя — отдавала все земные головы, свою включая.
Со мной — счастья — нет.
* * *
Маршрут в Lavandou.[235]
Спуститься до римского колодца и — мимо куч сухого тростника — тропинка виноградником — глубиной тростников. — Мост. — По тропинке мимо домика — полем до проволоки — направо.
* * *
(Конец ужасной прахóвой записной книжки.)
* * *
Мать — это обнимать, понимать, унимать, поднимать.
* * *
— Очень старый листок, карандашный, Берлин 1922 г. лето —
* * *
…Думаю о расставании. Что во мне расстается — и с чем? Мной владело — и без ведома, во всяком случае без участия того, что владело. Здесь потеря равна освобождению, но освобождаешься ли по воле от того, что завладело тобою помимовольно.
Можно выходить только из-под чьей-нб. воли. Там где воли чужой (ведома!) не было, там и освобождения нет.
Луч. Но у него одна дорога. Да, и эта дорога сейчас как раз моя, и не могу я ради свободы свернуть направо или налево.
— М. б. сам повернет? — согласно солнцу. Ибо только прожекторы прыгают, у луча — закон.
* * *
(NB! Темно, но достаточно ясно.)
* * *
…Главный мой грех — если уж по чести — непогрешимость. (Сознание ее!)
* * *
Богом становишься через радость, человеком через страдание. Это не значит, что боги не страдают и не радуются — человеки.
* * *
Мур — март-май 1929 г. (4 года) — Из Алиных записей.
— Какая сегодня у нас погода раскрашенная!
* * *
* * *
— Когда у кошки вырастут руки, она будет мыться губкой?
* * *
…Глазки — голубые, нос маленький, крючком, уши — серые, собачиные, ротик — красный, щеки — огромные, страшный подбородок, малиновые брови…
* * *
— Хулиган ищет свою пару чулков.
* * *
— На свинью надета хря-хря-хря.
* * *
* * *
* * *
— Радзевич, ты не ешь апельсин, он соленый!
* * *
Раньше — январь 1929 г.
— Я не ты.
* * *
— Я засучиваю рукава, чтобы лучше держать barnrn. — Мура пришел к папе с визитом. — Папа, вставай, лентюга! — Снять салфицу (раньше: фатицу). — А у Бомаршэ (Bon Marché[236]) — есть колеса? — Папа, в какую сторону садится поезд? — А у тебя есть одышка, малокровье? (NB! Вопрос — всем гостям.)
* * *
— Шахматы —
— Конь съел собаку. Пешка съела королеву и убежала. Пешка проглотила королеву.
— Владик,[237] когда я буду твоей женой, я буду тебя кормить. — Книга меня руручит. — Медвяк (медведь). — Баю, баю, я козляю. — Я не шагаин, это Лев — шагáин (хозяин). — Из кодпапусты (из-под капусты). — Как говорят когда едят? Поглаборадить? — Скрипщик. Лýрщик. Умерел, умурул. — Если синее и желтое — получается грязь. — Я вчера взял ножницы и нацелился, а его нет нигде. — А кошки любят ангелов? — А микетка любит Жанну д’Арк? — Нет, она других микэтов любит. — Мать течырех Петров (сказка Андерсена: Мать четырех ветрóв). — Фылинский глаз на небе сверкает. Фылинский глаз, зоологический сад. (Вариант: после сверкает: — Директор — зоологический сад.) Кто-то: — Здоровый мороз! Мур: — Мама! Мороз выздоровел! — В комнате Евразины[238] (вроде — образины). — Когда люди спят, петушки им подпевают.
* * *
— Немножко раньше, 1-го февраля, день рождения (4 года) — Алина запись.
— С утра нашел на столе découpages — La belle au bois dormant и La biche au bois[239] и фартучек (ненависть!), а в кармане тетрадка и карандашик. Надел новый костюм. После сна пришел Владик с огромной лошадью, страшно грохочущей. Потом Александра Захаровна и Лелик. Лелик принес громадную корзину с яблоками, апельсинами и бананами и играл с Муром в découpages. Когда ушел Лелик, пришла Весáнна со сводными картинками и мячиком. В сказке про Кащея — на вопрос как он кричал — ответил: — Как? сейчас узнаю. Сейчас вспомню. Сейчас скажу. Как слон мычит.
* * *
Две ёлки (Алина запись).
1) Наша, в Сочельник. Гости: Весанна,[240] Лель, Владик, Мария Сергеевна и Константин Болеславович.[241] Подарки принес Дед Мороз в мешке: стройка от папы, карандаши от меня, барабан от Радзевича, зайца, машину и козлов от Весанны. Деду Морозу орал: — «Мура умный! Мура хороший! Я себя хорошо вел!» Очень понравился барабан. От мамы получил столик.
2) У Богенгардтов.[242] После длиннейшей дороги в поезде, метро и трамвае — особнячок. Встречают радостно, меряют Мура с Сережей, Мур больше. Гости (дети) — две французских девочки, два русских мальчика и мы. Елочка маленькая, в горшке, служит уже вторую зиму. Подарки — волчек, музыка джаз-банд и мячик (мне — чашку) и две корзинки со сладостями. Еще козел.
* * *
Март 1929 г.
— Когда я бегу, у меня сзади мешок с корабликом.
Мама: — Если ты будешь есть колбасу, а другой будет смотреть — что нужно сделать?
Мур: — Дать ему по морде. (В другой раз — на тот же вопрос:) — Дать ему картошку.
— Много воды поправляет кашель. —
Мур рисует. Аля спрашивает: — А что это за кружки — румянец?
— Нет, это сиянец.
* * *
Белая лошадь сидела на снеге,
Она скользкая без сиденья.
А Бобик вышел из подворотни.
В подвале река с супругом.
* * *
Май 1929 г.
— Я не хочу, чтобы священники были бритые, а чтобы с волосами!
* * *
(Адам и Ева) — Мадам Гиэна.
* * *
Мурина первая французская фраза (июль 1929 г.)
— Donne bonbon gamin s’il vous plaît.[243]
* * *
Солдат-убивальщик.
* * *
Мне хочется с папой венчаться.
* * *
— Петр Петрович, Вы — шина мясная (Michelin).[244]
* * *
— Аля гадкая очень, сломала свою лошадку.
— А рифма где?
— Какая арихва??
* * *
Мур на море (Понтайяк)
— Савва, соблазни пожалуйста нашу собаку!
— Эх ты, старый букан!
— Мур упал с поезда, большого, длинного, нехорошего, у Мура нога болит (это — ночью, и после этого хромает).
—
