drüber. —
Итак, другая жизнь: в творчестве. Холодная, бесплодная, безличная, отрешенная, — жизнь 80-летнего Гёте.
Это: будучи ласковой, нежной, веселой, — живой из живых! — отзываясь на всё, разгорающейся от всего.
Рука — и тетрадь. И так — до смерти. (Когда?!) Книга за книгой. (Доколе?) Еще: менять города, дома, комнаты, укладываться, устраиваться, кипятить чай на спиртовке, разливать этот чай гостям. Да, гостям, ибо на другое я не вправе.
Никого не любить! Никому не писать стихов! И не по запрету, дарёная свобода — не свобода, моих прав мне никто не подарит.
* * *
Друзья? Мало, вяло, не по мне, не для меня. Я «подруга», а не друг. Die Freundin, а не die Frau [19]. Замысел моей жизни был: быть любимой семнадцати лет Казановой (Чужим!) — брошенной — и растить от него прекрасного сына. И — любить всех.
М. б. в следующей жизни я до этого дорвусь — где-нибудь в Германии. Но куда мне загнать остаток (боюсь, половину) этой жизни — не знаю. С меня — хватит.
* * *
Тезей у Миноса.
(Начато 5-го Декабря 1923 г.)
* * *
Не отстану и не остыну.
* * *
Ты меня не любишь больше:
Истина в пяти словах.
* * *
Зной озноба.
* * *
Оставленного зала тронного
Столбы (оставленного в срок!).
Косые улицы наклонные,
Стремительные как поток.
Чувств обезумевшая жимолость,
Уст обезпамятевший зов…
Так я с груди твоей низринулась
В бушующее море строф.
(Смесь Тезея и собственной беды.)
* * *
12-го декабря 1923 г. (среда) — конец моей жизни.
Хочу умереть в Праге, чтобы меня сожгли.
* * *
(На этой записи обрывается Тезей.)
ОПЯТЬ ЧЕРНАЯ ЧЕРНОВАЯ
1924 г.
Schon in meinem achtundzwanzigsten Jahre gezwungen Philosoph zu werden; es ist nicht leicht, für den Künstler schwerer als für irgend jemand.
Beethoven (Testament)[20]
Моравская Тшебова
Снилось (приблизительно, во сне снилось — формулой): любовь надежнее всего весною, когда она совсем бессмысленна, вся — из двух распахнутых рук. Снилось еще налаживанье, с помощью какой-то не то прислуги, не то приспешницы, спрашивающей: — «Как лучше? Скрыть всю карету или только содержимое?» И я: — «Как же Вы скроете целую карету с лошадьми? Лучше стерегите, предупреждайте».
Снилось еще два храма, кажется Храм Спасителя и другой, в 10 раз выше — Успенский собор. Всё это на расстоянии гладкой укатанной дороги, ведшей прямо к ним. Храм Спасителя умещался в том ровно 10 раз. (Глазомер.)
Душа во сне не отчаивается и продолжает свое. Смысла, вернее применения первого сна во внешней жизни — не вижу. Второй — хотя и с грустью — дай Бог!
* * *
— Господи, дай мне на этот Новый Год — написать большую и прекрасную вещь. Больше не знаю о чем (для себя) просить: всё остальное — неосуществимо.
Нет, Господи, еще: дай мне много, много денег, чтобы я, лишенная возможности главного и единственного дара, могла хоть чем-нибудь издали скрасить ему жизнь.
* * *
Непременно, непременно, непременно нужно: Поэму Расставания, потом — м. б. бросив Тезея — Ахилла (поэму!). Поэма Дружбы и Любви. — Разделить на главы: Ахилл в шатре, Ахилл и Пенфезилея, Ахилл и Патрокл, Ахилл у Приама, Ахилл и Поликсена.
Или просто: Ахилл (жизнеописание).
* * *
Для Поэмы Расставания:
Горе началось с горы.
Та гора была над городом.
* * *
(Выписываю только строки, не вошедшие в Поэму Горы:)
А овраги той горы
* * *
Та гора была — как пещь
Огненная (те же отроки!)
* * *
Каждая гора — Голгофою
* * *
, могила братская
* * *
* * *
Лучше не было той горы!
Уводили ее дороги
За
* * *
Чаровали ее овраги
* * *
… — в рай
Низвергали ее овраги!
* * *
Брачная — из ямы Лазаревой!
Та гора вопила: — Есмь!
* * *
* * *
Та гора была — подъем
* * *
NB! Дать видение города у ног:
Картою созвездий — прах
* * *
Когда Гамлетово быть или не быть произносят в насмешку, я чувствую задохновение презрения.
* * *
* * *
Ты, чье сердце с корнем выдернула
* * *
* * *
NB! Примету дома: с крышей черепичатой
* * *
* * *
* * *
Я в жизни даю себя связывать по рукам и по ногам.
* * *
Рай без единой яблони
* * *
Гора неслась лавиною
И лавою ползла
* * *
(Сухим потоком глиняным — 1-ая строка)
* * *
Нелюдима гора, гола
………………………
Красной глины гора, гола
* * *
Красной глины гора, гола
Нелюбимой гора была,
А теперь ее любят двое
* * *
Страсти заповедь нагорная
* * *
Это заповедь | нам нагорную
Истолковывала гора
* * *
Верность — приверженность.
* * *
Люди счастье ведут от не: не холодно, не скучно, не больно.
снова прага
(вернулась 9-го нов<ого> января 1924 г.)
Та гора —
Ныне —
На мне.
* * *
Если б только не холод крайний
Замыкающий | мне уста
Затворяющий |
Я бы людям сказала тайну:
Середина любви — пуста.
* * *
Мне, чтобы жить, нельзя приходить в себя.
1924 г. (старый)
Сны: Аля на мостках, зеленая вода.
Р<одзевич>. Много людей. Здоровается, еле подавая руку, с подчеркнутой (противоестественной) небрежностью. Я, весело: — Р<одзевич>! Разве так здороваются? — Потом блуждание с ним по какому-то чужому городу (пригороду) — замшённые каменные плиты, улица (кажется — в Италии) уводит в даль. Время ограничено. Слов не помню. Никак не можем расстаться.
Сегодня узнаю, что ждал меня тогда, у С. И. [21], в воскресенье. Просил у А<лександры> З<ахаровны> негатив для переснимка.
Вести о нем: 1) эта, 2) заезд за «провинциалочкой», 3) вальс в корридоре 4) Привет мне и поздравление с Н<овым> Годом в ответ на книгу (В<олю> России). — Вчера. —
* * *
Гора горевала о том, что — минул
Час из шестидесяти минут
* * *
Наполеон, на Елену сослан,
Жизнь свою — отроку диктовал.
* * *
Страна Увы
* * *
— С этого места не сдвинусь!
* * *
Еще говорила (а кровь как демон
Билась и злилась в простенках тел)
Гора говорила. Мы были немы.
Где ж, чтобы раненый на смерть — пел?
(NB! А все поэты?! 1933 г.)
* * *
Еще говорила, что это — демон
Шутит, что радости нет в добре…
* * *
Легче нести небо на плечах (Атлант) чем в груди (любящий).
* * *
Как горевала! Ведь каждый кустик
длил
* * *
Мысль: Бетховен был одержим демоном, Гёте демонов удерживал. Отсюда страх Гёте перед Бетховеном, а м. б. тайное сознание, что быть одержимым — больше.
* * *
Как, ни одной из бессчетных весен —
Нам?!
* * *
* * *
Гора горевала о дикой грусти
Пса, перепутавшего следы
* * *
— Чтоб ни поэм, ни времен, ни весен,
Гора горевала о том, что врозь нам —
* * *
Мысли:
Мне не хорошо ни с девушками, ни с женщинами: девушки для меня слишком глупы, женщины — слишком хитры (скрытны).
* * *
«Никого не встретил за жизнь». Ложь. Встречаешь, когда хочешь. Короче: «никого не встретил за жизнь» — значит тебя самого не было.
Здесь жажда вызывает воду. (Мираж — во всей его прекрасности и действенности.)
* * *
Не вера вызывает воду, а — жажда. И верней чем собственная (которую можно перебороть) — жажда других (Моисей).
* * *
Моисей и Александр — вызывающий и выливающий.
Мне Александр — дороже.
* * *
За эгоизм — при непременной наличности эго. То же что принято называть эгоизмом — просто анимализм и даже витализм и даже паразитизм, — вещь вредная и неинтересная. Selbst essen macht fett. An einem anderen sich nicht nur satt, sondern fett — essen [22].
* * *
Отдельные записи:
Вопрос Тезея — Дионису: —
— Но зачем же не раньше? Зачем дав мне эту ночь? Ведь только после ночи с любимой мы знаем как ее любим.
Ведь ты пришел воссоединить небо и землю, в ней они воссоединены, зачем разрывать?
— Я не разрываю — я освобождаю. Я дал деве — землю с тобой, я хочу дать ей — небо со мной (ночь с тобой — и бессмертный день со мной).
— Лучше убей меня!
— Тогда она тебя не забудет. Но ты боишься страдания: разлуки — вот тебе сонное зелье, мое заговорное вино, уничтожающее всякую память.
— Я не хочу ее забыть.
* * *
Встреча богов и смертных для того, чтобы боги забыли о своем бессмертии, смертные — о своей смертности. Вакх: — То, что я требую от тебя — божественно.
— То, что ты требуешь от меня — чудовищно.
— Оно и есть: божественно. Остальное — человеческое.
* * *
— Дай мне хоть в последний раз поглядеть на нее, разбудить ее, сказать ей…
— Тогда она никогда тебя не забудет.
— Ты хочешь, чтобы я ее бросил как вор?
— Да, ибо великодушная душа о ворах и трусах не горюет. Иначе она и со мной не забудет тебя.
— Но поверит ли она, что я бросил ее как вор?? …Уйти от нее как вор, как трус, как раб — воспользовавшийся. Мне — которому она всё дала?
— Иначе она никогда не станет совершенной богиней.
— Но если она и с тобой не забудет меня?
— Тогда земная любовь совершеннее небесной, тогда ты — бог, а я — смертный.
— Какое мне дело до богов и до смертных? Я хочу — ее!
— Так — ты ее потеряешь.
* * *
(Карандашом, очень сокращенно)
Пастернак, полгода прошло, — нет, уже 8 месяцев! — я не сдвинулась с места, так пройдут и еще полгода, и еще год — если еще помните! Срывалась и отрывалась только для того, очевидно, чтобы больнее и явнее знать, что вне Вас мне ничего не найти и ничего не потерять. Вы, моя безнадежность, являетесь одновременно и всем моим будущим, т. е. надеждой. Наша встреча, как гора, сползает в море, я сначала приняла ее (в себе) за лавину. Нет, это надолго, на годы, увижусь или не увижусь. Во мне глубокий покой. В этой встрече весь смысл моей жизни, думаю иногда — и Вашей. Просто: читаю Ваши книги и содрогаюсь от соответствия. Поэтому — ни одна строка, написанная с тех пор, Вас не миновала, я пишу и дышу — в Вас (место — куда дышишь. In Sie [23].). Как это будет в этой жизни — не знаю — как-нибудь — это случится той силой горы.
Если сон
