приказу
Змееволосый,
Звездоочитый…
Не смертоносный, —
Сам без защиты!
Он ли мне? Я — ему?
Знаю: польщусь,
Знаю: нечаянно
В смерть оступлюсь…
20 ноября 1921
И лира уверяла: мира!
А губы повторяли: жаль!
Крово-серебряный, серебро —
Вдоль обмирающего Гебра —
Порой, в тоске неутолимой,
Ход замедлялся головы.
Но лира уверяла: мимо!
А губы ей вослед: увы!
Вдаль-зыблящимся изголовьем
Сдвигаемые как венцом —
Не лира ль истекает кровью?
Не волосы ли — серебром?
Так, лестницею нисходящей
Речною — в колыбель зыбей.
Так, к острову тому, где слаще
Где осиянные останки?
Волна соленая — ответь!
Простоволосой лесбиянки
1 декабря 1921
«Не для льстивых этих риз, лживых ряс…»
Не для льстивых этих риз, лживых ряс —
Голосистою на свет родилась!
Не ночные мои сны — наяву!
Шипом-шепотом, как вы, не живу!
От тебя у меня, шепот-тот-шип —
С лавром, с зорями, с ветрами союз,
Не монашествую я — веселюсь!
И мальчишка — недурён-белокур!
Ну, а накривь уж пошло чересчур, —
От тебя у меня, шепот-тот-шип —
Доля женская, слыхать, тяжела!
А не знаю — на весы не брала!
Не продажный мой товар — даровой!
Ну, а ноготь как пойдет синевой, —
От тебя у меня, клекот-тот-хрип —
4 декабря 1921
«Грудь женская! Души застывший вздох…»
Грудь женская! Души застывший вздох, —
Суть женская! Волна, всегда врасплох
Застигнутая — и всегда врасплох
Вас застигающая — видит Бог!
Презренных и презрительных утех
Игралище. — Грудь женская! — Доспех
Уступчивый! — Я думаю о тех…
Об одногрудых тех, — подругах тех!..
5 декабря 1921
Немолкнущим Ave,
Пасхальной Обедней —
Прекрасная слава
Подруги последней.
«Спит, муки твоея — веселье…»
Спит, муки твоея — веселье,
Спит, сердца выстраданный рай.
Над Иверскою колыбелью
— Блаженная! — помедлить дай.
Не суетность меня, не зависть
В дом привела, — не воспрети!
Я дитятко твое восславить
Пришла, как древле — пастухи.
Не тою же ль звездой ведома?
— О сéребро-сусаль-слюда! —
Как вкопанная — глянь — над домом,
Как вкопанная — глянь — звезда!
Не радуюсь и не ревную, —
Гляжу, — и пó сердцу пилой:
Что сыну твоему дарую?
Вот плащ мой — вот и посох мой.
6 декабря 1921
«В своих младенческих слезах…»
В своих младенческих слезах —
Что в ризе ценной,
Благословенна ты в женах!
— Благословенна!
У раздорожного креста
Раскрыл глазочки.
Сынок безотчий).
В своих младенческих слезах —
Что в ризе ценной,
Благословенна ты в слезах!
— Благословенна.
Твой лоб над спящим над птенцом —
Чист, бестревожен.
Был благовест тебе венцом,
Благовест — ложем.
Твой стан над спящим над птенцом —
Был благовест ему отцом, —
Радуйся, Дева!
В его заоблачных снегах —
Что в ризе ценной,
Благословенна ты в снегах!
— Благословенна.
9 декабря 1921
«Огромного воскрылья взмах…»
Огромного воскрылья взмах,
Хлещущий дых:
— Благословенна ты в женах,
В женах, в живых.
Где вестник? Буйно и бело.
Вихорь? Крыло?
Где вестник? Вьюгой замело —
9 декабря 1921
«Чем заслужить тебе и чем воздать …»
Чем заслужить тебе и чем воздать —
Присноблаженная! — Младенца Мать!
Над стеклянеющею поволокой
Вновь подтверждающая: — Свет с Востока!
От синих глаз его — до синих звезд
Ты, радугою бросившая мост!
* * *
Не падаю! Не падаю! Плыву!
И — радугою — мост через Неву.
Жизнеподательница в час кончины!
Царств утвердительница! Матерь Сына!
В хрип смертных мук его — в худую песнь! —
Ты — первенцево вбросившая: «Есмь!»
10 декабря 1921
«Последняя дружба…»
Последняя дружба
В последнем обвале.
Что нужды, что нужды —
Как здесь называли?
Над черной канавой,
Над битвой бурьянной,
Последнею славой
Встаешь, — безымянной.
На крик его: душно! припавшая: друг!
Последнейшая, не пускавшая рук!
Последнею дружбой —
Так сонмы восславят.
Да та вот, что пить подавала,
Да та вот. —
У врат его царских
Последняя смена.
Уста, с синевы
Сцеловавшие пену.
Та, с судороги сцеловавшая пот,
На крик его: руку! сказавшая: вот!
Последняя дружба,
Последнее рядом,
Грудь с грудью…
— В последнюю оторопь взгляда
Рай вбросившая,
Под фатой песнопенной,
Последнею славой
Пройдешь — покровенной.
Ты, заповеди растоптавшая спесь,
На хрип его: Мама! солгавшая: здесь!
11 декабря 1921
Вифлеем
Два стихотворения, случайно не вошедшие в «Стихи к Блоку»
Сыну Блока, — Саше.
«Не с серебром пришла…»
Не с серебром пришла,
Не с янтарем пришла, —
Я не царем пришла,
Я пастухом пришла.
Вот воздух гор моих,
Костров и зорь моих.
Не оберусь прорех!
Хошь и нищее всех —
Зато первее всех!
За верблюдóм верблюд
Гляди: цари идут,
Гляди: лари несут.
О — поз — дали!
6 декабря 1921
«Три царя…»
Три царя,
Три ларя
С ценными дарами.
Вся земля
С синими морями.
Весь в нем Ной,
Весь, с ковчегом-с-тварью.
Ну, а в том?
Что в третём?
Что в третём-то, Царь мой?
Царь дает,
— Свет мой свят!
Не понять что значит!
Царь — вперед,
А младенец плачет.
6 декабря 1921
«Как по тем донским боям…»
С.Э.
Как по тем донским боям, —
В серединку самую,
По заморским городам
Все с тобой мечта моя.
Со стены сниму кивот
За труху бумажную.
Все продажное, а вот
Память не продажная.
Во зеленом ельнике.
Оттого что мы с тобой —
Одноколыбельники.
Не для тысячи судеб —
Для единой родимся.
Ближе, чем с ладонью хлеб —
Так с тобою сходимся.
Перстенька червонного!
Ближе, чем с ладонью лоб
В те часы бессонные.
Не возьмет мое вдовство
Ни муки, ни мельника…
Нерушимое родство:
Одноколыбельники.
Как завел — не ржавели.
Знай, на красной на Руси
Все ж самодержавие!
Пусть весь свет идет к концу —
Достою у всенощной!
Чем с другим каким к венцу —
Так с тобою к стеночке.
— Ну-кось, до меня охоч!
Не зевай, брательники!
Так вдвоем и канем в ночь:
Одноколыбельники.
13 декабря 1921
«Так говорю, ибо дарован взгляд…»
Так говорю, ибо дарован взгляд
Мне в игры хоровые:
Нет, пурпурные с головы до пят,
А вовсе не сквозные!
Так — довожу: лба осиянный свод
Надменен до бесчувствья.
И если радугою гнется рот —
То вовсе не от грусти.
Златоволосости хотел? Стыда?
Вихрь — и костер лавровый!
И если нехотя упало: да —
Нет — их второе слово.
Мнил — проволокою поддержан бег?
Нет, глыбы за плечами!
В полуопущенности смуглых век
Стрел больше, чем в колчане!
О, в каждом повороте головы —
Целая преисподня!
Я это утверждаю: таковы,
Да, — ибо рать Господня.
Медновскипающие табуны —
В благовест мы — как в битву!
Какое дело нам до той слюны,
Названной здесь молитвой?!
Путеводители старух? Сирот?
— Вспóлохи заревые! —
Так утверждаю, ибо настежь вход
Мне в игры хоровые.
14 декабря 1921
«Необычайная она! Сверх сил…»
Необычайная она! Сверх сил!
Не обвиняй меня пока! Забыл!
Благословенна ты! Велел сказать —
Благословенна ты! А дальше гладь
Такая ровная… Постой: меж жен
Благословенна ты… А дальше звон
Такой ликующий… — Дитя, услышь:
Благословенна ты! — А дальше тишь
Такая…
18 декабря 1921
«Как начнут меня колеса…»
Как начнут меня колеса —
В слякоть, в хлипь,
Как из глотки безголосой
Хлынет кипь —
Хрип, кончающийся зá морем,
что стерт
Мол с лица земли мол…
— Мама?
Думал, — черт!
Да через три ча еще!
23 декабря 1921
«Над синеморскою лоханью…»
Над синеморскою лоханью —
Воинствующий взлет.
Божественное задыханье
Дружб отроческих — вот!
Гадательные диалоги
Воскрылия с плечом.
Объятие, когда руки и ноги
И тело — ни при чем.
Ресни — цами — сброшенный вызов:
Вырвалась! Догоняй!
Из рук любовниковых — ризы
Высвобожденный край.
И пропастью в груди (что нужды
Архангельской двуострой дружбы
Обморочная круть.
25 декабря 1921
Ахматовой («Кем полосынька твоя…»)
Кем полосынька твоя
Нынче выжнется?
Чернокосынька моя!
Чернокнижница!
Дни полночные твои,
Век твой таборный…
Все работнички твои
Разом забраны.
Где сподручники твои,
Те сподвижнички?
Белорученька моя,
Чернокнижница!
Не загладить тех могил
Слезой, славою.
Как удавленный.
Другой к стеночке пошел
Искать прибыли.
(И гордец же был — сокóл!)
Разом выбыли.
Высоко твои братья!
Не докличешься!
Яснооконька моя,
Чернокнижница!
А из тучи-то (хвала —
Диво дивное!)
Соколиная стрела,
Голубиная…
Знать, в два перышка тебе
Пишут тамотка,
Знать, уж в скорости тебе
Выйдет грамотка:
О булыжники!
Чернокрылонька моя!
Чернокнижница!
29 декабря 1921
«Ломающимся голосом…»
Ломающимся голосом
Бредет — как палкой пó мосту.
Как водоросли — волосы.
Как водоросли — помыслы.
И в каждом спуске: выплыву,
И в каждом взлете: падаю.
Разверстая и слабая…
Декабрь 1921
«До убедительности, до…»
До убедительности, до
Убийственности — просто:
Две птицы вили мне гнездо:
<1921–1922>
Москве
«Первородство — на сиротство…»
Первородство — на сиротство!
Не спокаюсь.
Велико твое дородство:
Отрекаюсь.
Тем как вдаль гляжу на ближних —
Отрекаюсь.
Отрекаюсь.
* * *
Как в семнадцатом-то
Праведница в белом,
Усмехаючись, стояла
Под обстрелом.
Как в осьмнадцатом-то
— А? — следочком ржавым
Все сынов своих искала
По заставам.
Вот за эту-то — штыками
Не спокаюсь! —
За короткую за память
Отрекаюсь.
Драгомилово, Рогожская,
Другие…
Широко ж твоя творилась
А рядочком-то
На площади на главной,
Рванью-клочьями
Утешенные, лавром…
Поклонись, глава, могилкам
Бунтовщицким.
(Тоже праведники были,
Были, — не за гривну!)
Красной ране, бедной праведной
Их кривде…
* * *
Старопрежнее, на свалку!
И на кровушке на свежей —
Пляс да яства.
Вот за тех за всех за братьев
— Не спокаюсь! —
Прости, Иверская Мати!
Отрекаюсь.
12 января 1922
В час свиданья!
Лавроиссеченный,
Красной рванью
Исполосованный
В кровь —
Снег.
Вот они, тесной стальной когортой,
К самой кремлевской стене приперты,
В ряд
Спят.
И Кремль — оградой.
Крестного знамени
Вам не надо.
Как —
Не удостоились «Со святыми»,
Не упокоились со святыми.
Лавр.
Снег.
Как над Исусовым
Телом — стража.
Руки грызу себе, — ибо даже
Гнев. — «Проходи! Над своими разве?!»
Первою в жизни преступной связью
Час
Бьет.
С башни — который? — стою, считаю.
Что ж это здесь за земля такая?
Шаг
Врос.
Не оторвусь! («Отрубите руки!»)
Пуще чем женщине
В час разлуки —
Час
Бьет.
Под чужеземным бунтарским лавром
Тайная страсть моя,
Спи,
Враг!
13 января 1922
«По-небывалому…»
По-небывалому:
В первый раз!
Не целовала
И не клялась.
По-небывалому:
Дар и милость.
Не отстраняла
И не клонилась.
А у протаянного окна —
Это другая была —
Она.
. . . . . . . . . . . . . . .
. . . . . . . . . . . . . . .
Не заклинай меня!
Не клялась.
Если и строила —
Дом тот сломлен.
С этой другою
Родства не помню.
. . . . . . . . . . . . . . .
. . . . . . . . . . . . . . .
Не окликай меня, —
Безоглядна.
Январь 1922
Новогодняя
С.Э.
Братья! В последний час
Года — за русский
Край наш, живущий — в нас!
Ровно двенадцать раз —
Кружкой о кружку!
За почетную рвань,
За Тамань, за Кубань,
За наш Дон русский,
Старых вер Иордань…
Грянь,
Кружка о кружку!
Товарищи!
Жива еще
Товарищи!
Цела еще
В серд — цах Русь!
Братья! Взгляните в даль!
Дельвиг и Пушкин,
Дел и сердец хрусталь…
— Славно, как сталь об сталь —
Кружкой о кружку!
За наш братственный град
Прагу — до — хрусту
Грянь, богемская грань!
Грянь,
Кружка о кружку!
Товарищи!
Жива еще
Товарищи!
Цела еще
В серд — цах — сталь.
Братья! Последний миг!
Уж на опушке
Кружкой о кружку!
Добровольная дань,
Здравствуй, добрая брань!
Еще жив — русский
Бог! Кто верует — встань!
Грянь,
Кружка о кружку!
15 января 1922
Новогодняя
(вторая)
С. Э.
Тот — вздохом взлелеянный,
Те — жестоки и смуглы.
Залетного лебедя
Не обижают орлы.
К орлам — не по записи:
Кто залетел — тот и брат!
Вольна наша трапеза,
Дик новогодний обряд.
Гуляй, пока хочется,
В гостях у орла!
Мы — вольные летчики,
Наш знак — два крыла!
Под гулкими сводами
Бои: взгляд о взгляд, сталь об сталь.
То ночь новогодняя
Бьет хрусталем о хрусталь.
Попарное звяканье
Судеб: взгляд о взгляд, грань о грань.
Очами невнятными
Не пей, коль не хочется!
Гуляй вдоль стола!
Мы — вольные летчики,
Наш знак — два крыла!
Соборной лавиною
На лбы — новогодний обвал.
Тоска лебединая,
В очах твоих Дон ночевал.
Тоска лебединая,
Протяжная — к родине — цепь…
Мы знаем единую
Твою, — не донская ли степь?
Лети, куда хочется!
На то и стрела!
Мы — вольные летчики,
Наш век — два крыла!
18 января 1922
«Каменногрудый…»
Каменногрудый,
Каменнолобый,
Каменнобровый
Рок.
Промысел, званье!
Вставай в ряды!
Каменной дланью
Равняет лбы.
Хищен и слеп,
Хищен и глуп.
Милости нет:
Каменногруд.
Без всяких прочих!
Равенство — мы:
Никаких Высочеств!
Выравнен? Нет?
Кланяйся праху!
Пушкин — на снег,
И
